Основные Больные Вещи (ЛП) - Келли Рональд

Аллен ощутил приступ дежавю. Операция со Стэплтоном тут же всплыла в памяти. Он хотел отказаться, но любопытство пересилило.

- Да, конечно. С радостью помогу.

Через пятнадцать минут они были в халатах и готовы к операции. Несколько членов команды Аллена присутствовали: анестезиолог Марк Херд и санитар Эд. Ассистировала медсестра Энн Херд, жена Марка.

Пациент, афроамериканец лет сорока пяти, выстрелил себе в правый висок из девятимиллиметрового пистолета. Пуля прошла через боковой желудочек, двигаясь по диагонали вверх, и застряла в центре головного мозга. Он был жив, но без сознания, и его жизненные показатели слабели с каждой минутой.

Аллен помогал доктору Эйхбауму, пока тот делал первые разрезы, оттягивая кожу головы и, сверяясь с изображениями КТ на мониторе, отпиливал фрагмент черепа, открывая мозг. Тот был отекшим и странно окрашенным, темным и покрытым синяками.

- Это странно, - заметил нейрохирург. - Очень странно.

Аллен промолчал. Для него это не было странным. Он наклонился, внимательно изучая сморщенные складки потемневшего мозга.

- Что ты ищешь, Аллен? - спросил Элдан через мгновение.

- Вот это, - ответил он.

Эйхбаум явно был ошеломлен открытием. На ткани мозга сидели не один, а три голубовато-черных паука. Они пульсировали, словно питались кровообращением органа. Но нет, при ближайшем рассмотрении Аллен понял, что происходит обратное. Каким-то образом пауки не забирали, а отдавали, будто впрыскивали в больной мозг крошечные дозы темного и мерзкого яда.

- Что... что это? - Эйхбаум отступил, выглядя слегка растерянным.

- Это опять эти проклятые пауки, да? - спросил Херд.

- Да, - прошептал Аллен. - На этот раз три.

Его посетила тревожная мысль. Если в мозгу этого несчастного было три паука, сколько еще могло скрываться в других частях его тела, ползая по мышцам и тканям, вдоль костей и через сосуды?

Эйхбаум посмотрел на своего помощника.

- Я слышал эту историю через сплетни, Аллен, но не думал, что она правдива. Они похожи на того, которого ты нашел?

- Идентичны, - ответил Аллен, чувствуя сухость в горле. Он взглянул на медсестру. - Энн, принеси мне что-нибудь, куда можно положить эти... штуки.

Вскоре она принесла контейнер с несколькими отделениями для хранения тканей во время биопсии. Аллен попытался извлечь первого паука, но его рука так дрожала, что он не смог. Он посмотрел Эйхбауму в глаза.

- Не возражаешь?

Элдан кивнул с пониманием и принялся за работу с хладнокровием и точностью, которые делали его лучшим в своей области. С некоторым усилием он оторвал троицу пауков от раздувшейся ткани мозга и поместил их в отдельные отсеки контейнера. Пауки бились и царапались, отчаянно пытаясь выбраться, но крышки оставались плотно закрытыми.

Аллен почти затаил дыхание, ожидая, что будет дальше. Это произошло через тридцать секунд. Пациент вошел в состояние клинической смерти. Его мозговые и легочные ритмы резко подскочили, а затем выровнялись, как у Джеймса Ли Стэплтона.

Врачи сделали все возможное, чтобы спасти мужчину, но ничего не помогло. Пациент умер, и шансов вернуть его к жизни, чтобы он предстал перед судом за свои злодеяния, не было.

Или был вынужден их совершить, - подумал Аллен. Он знал, что эта мысль нелепа и неортодоксальна для ученого вроде него. Но в глубине души он был абсолютно уверен, что это правда.

* * *

Вернувшись в свой кабинет, Аллен Кортез позвонил Теду Максвеллу в лабораторию.

- Я не смог идентифицировать этого мерзкого паучка, которого ты мне прислал, - сообщил Максвелл. - Сделал снимки и отправил их нескольким ведущим арахнологам страны, но никто не видел ничего похожего. Если бы я мог вытащить его и приколоть к доске, возможно, нашел бы какие-то отличительные знаки на спине или брюшке, которые помогли бы определить его происхождение и подвид.

- Нет! - запротестовал Аллен. - Что бы ты ни делал... не выпускай его!

- Я опередил тебя, доктор, - ответил Максвелл. - Покопался в интернете насчет паразитических пауков и наткнулся на любопытную старую информацию. Вот, отправляю тебе прямо сейчас.

Через несколько секунд письмо появилось в почтовом ящике Аллена. Он открыл прикрепленный файл. Это была фотокопия пожелтевшей страницы из старого дневника или журнала, написанная твердым, уверенным почерком мужчины:

Журнал шерифа, 22 апреля 1884 года

Сегодня наконец достроили новую тюрьму. Теперь богобоязненные жители Котуллы будут в безопасности от нежелательных личностей и тех, кто замышляет недоброе. За моим офисом находится отдельный блок из девяти камер - по четыре с каждой стороны прохода и девятая в самом конце. Решетки выкованы из железа местным кузнецом, а двери оснащены современными замками с плоскими ключами.

Я должен был бы чувствовать себя спокойнее с завершением этой новой тюрьмы. Она куда лучше старой, с двумя камерами, к которой я привык. Но, как ни странно, все, что я ощущаю, - это гнетущее беспокойство. Больше всего меня тревожит камера номер девять. Она выглядит так же, как остальные, по размерам и конструкции, за исключением одной детали. В южной стене камеры есть один камень, не похожий на другие. По правде говоря, это не камень, а скорее большой кусок кварца или прозрачного стекла. Он янтарного цвета и внутри него что-то заключено.

В этом куске оранжевого стекла находится большой паук, размером примерно с половину моей ладони. Но это не все. За ним есть что-то еще большее, темное и яйцевидное. Похоже на гнездо...

Глаза Аллена скользнули к следующей записи.

Журнал шерифа, 9 июля 1884 года

Большой Джон Олдер кричит в камере номер девять, трясет решетки, умоляет пристрелить его, как бешеную собаку на улице.

Это не тот человек, с которым я имел дело последние три года. Большой Джон всегда был тихим и хитрым, с сомнительной репутацией. Никогда нельзя было понять, что творится за его каменным лицом или в этих холодных серых глазах. Тысяча закаленных мужчин сломалась бы раньше, чем Джон хоть чуть вспотел. Но сегодня его нервы сдали, и он кричит, как испуганный ребенок, зовущий мать.

Большой Джон что-то сделал с тем янтарным камнем в стене. Может, пытался прорыть туннель или просто крушил все в своей бессмысленной манере. Как бы то ни было, он расколол его, и паук внутри исчез. Я сам тщательно обыскал девятую камеру, но ничего не нашел.

Большой Джон утверждает, что он внутри него.

Если он продолжит вопить и кричать, как последние несколько часов, я, пожалуй, исполню его просьбу и пущу пулю из своего "Кольта" ему между испуганных глаз...

Затем третья и последняя запись, наспех нацарапанная и бессвязная.

Журнал шерифа, 30 октября 1884 года

О Боже, забери меня к себе! Раздави меня, как жалкого червя, своей могучей рукой.

Большой Джон был прав. Оно проникает внутрь и бродит там... как Сатана в Книге Иова... ходит взад-вперед... туда-сюда.

Я чувствую его во мне... оно искажает мои мысли... мешает думать.

Эти ублюдки и стервы в городе... смеются надо мной... над моей болью и страхом. Но я им покажу. Они почувствуют мою агонию и ужас в десятикратном размере... а потом не почувствуют ничего...

Записи в журнале пробрали Аллена Кортеза до костей.

- Понимаешь, о чем я? - спросил Максвелл по телефону. - Жуткие вещи, да?

- Да, - ответил Аллен. - Больше, чем ты думаешь. Спасибо, Тед. Это очень помогло.

После разговора с лаборантом Аллен несколько минут сидел в кресле, размышляя, что делать дальше. Решение пришло быстро. Он написал короткое письмо детективу Мелфорду в полицию Сан-Антонио, прикрепил файл от Максвелла и отправил. Затем взял телефон и набрал номер Мелфорда.