Анастасия Бароссо - Последние сумерки
И больше ни слова не говоря, в который уже раз направился в левое, самое дальнее крыло дома, которое с виду не было восстановлено и стояло все опутанное лесами.
– Пошли, – мрачно бросил он девушке, сидящей на краешке лавки и усердно штудирующей какую-то книгу. – Пришло время достать Велемира из темницы, долго уж он там прохлаждается.
Девушка отложила книгу, молча встала и с покорным видом направилась следом за Бером по широкому коридору. Подойдя к двери каземата, Бер распахнул ее, отодвинув тяжелый засов.
Яркий свет ослепил Велемира, который сидел, сгорбившись на темном дощатом полу. Жрец инстинктивно прикрыл глаза рукой.
– Ну, что, отступник? – рявкнул Бер на бывшего друга. – Надеюсь, сегодня ты порадуешь меня хорошей новостью?! Три дня поста перед ворожбой должны помочь тебе… Хе-хе! – он злорадно хмыкнул. – Верно ведь, а?
– Посты всегда помогают истинно верующим людям, – ответил Велемир, без страха глядя снизу вверх в круглые черные глаза главы клана лютичей. – И они же дают возможность спускаться в навь… Так что и тебе не мешало бы попоститься, – добавил он тихо.
Медведь моментально побагровел от слов жреца.
– Не тебе меня учить, предатель! – проревел он. – Если бы ты не помог скрыться девчонке, да не распускал бредни о гневе богов, лютичи уверенной поступью продвинулись бы сейчас вперед на пути спасения народа русского! А еще дальше – на пути изгнания с земли нашей ложного бога с его прихвостнями.
Велемир молчал, не двигаясь с места и не меняя позы. Ноздри Медведя хищно раздулись, как бывало всегда, если ему не удавалось вызвать ответную агрессию в собеседнике. Он сжал квадратные кулаки и постарался говорить со спокойным достоинством, что не очень-то ему удалось:
– А теперь меньше слов и больше дела, волхв. Исполняй свое обещание и помоги Грому и Ставру обнаружить нашу беглянку! Ибо дитя, рожденное ею от моего названного сына, растет и с каждым днем набирает силу, и мы должны направить ее на благо нашей цели, на помощь истинным богам!
Велемир поднялся на ноги. Молча поклонился Беру, прижав ладонью к тощей груди тяжелый круглый амулет, что по-прежнему висел у него на шее. И, медленно подняв взгляд, устремил его на девушку, все это время тихо стоявшую в стороне, за спиной Бера.
– Ты знаешь, что делать, – проговорил он. – Принеси сюда чашу чистой воды. И мои травы. И жаровню.
Девушка вздрогнула под его взглядом и кинулась исполнять волю жреца. Даже плененный Велемир внушал ей больше страха и почтения, чем Медведь во гневе. В ней теплилась искра дара. И она чувствовала – сила ведовства Велемира настолько велика, что он может одинаково смело ходить как в яви, так и в нави.
Скоро все требуемое Велемиром было доставлено прямо в его тюрьму. Волхв, отрешившись от всего вокруг, принялся, почти не глядя, кидать на жаровню сухие травы, четко зная, какую и когда бросать. Глаза его закатились, а бледные узкие губы шептали странные и страшные слова, идущие из его сердца как из глубины времен. Явно находясь в трансе, он взял в руки тяжелую чашу с водой и плеснул часть влаги на угли. В тот же миг его глаза распахнулись. Они, казалось, впитывали в себя клубы удушливо-ароматного пара, идущего от жаровни, делаясь такими же прозрачно-серыми, как этот пар.
Через некоторое время он отпихнул жаровню прочь от себя, нимало не заботясь о том, что может обжечься.
Девушка быстро собрала все и удалилась, зная, что слова, сказанные сейчас Велемиром Беру и услышанные посторонним, могут в лучшем случае лишить услышавшего их человека языка и ушей, а может быть, и жизни.
…И Числобог наши дни здесь считает.
Он говорит свои числа богам,
быть Дню Сварожьему, быть ли Ночи…
– Радуйся пока, – вымолвил жрец, строго глядя на Бера. – Скоро твои волки добьются удачи! Но не забывай о том, что я говорил тебе раньше, Медведь. Не пришло еще время для задуманного тобой. Погубишь ты себя и лютичей своей поспешностью. Боги не прощают ошибок, а ждали они слишком долго, чтобы из-за одной твоей оплошности их возвращение отложилось еще на неопределенное время.
Бер вспыхнул как пламя ритуального костра, едва сдерживая себя, чтобы не разорвать жреца на части в животном порыве. Он быстро вышел из темницы, захлопнув дверь. Но тяжелый засов задвинуть не забыл.
Быстро пройдя покои левого крыла, Бер зашел в трапезную, жарко натопленную и освещенную ярким светом, льющимся со всех сторон.
– Агафья! Мотя!! Вина и еды мне, быстро! – крикнул он в пространство дома.
Через несколько минут из небольшой боковой двери показались дед с бабкой. Дед нес деревянное блюдо с дымящимися кусками мяса, краюху домашнего хлеба и небольшой кубок пенного вина. Поставив все это на стол, они собирались удалиться. Но Бер остановил их, негромко окликнув:
– Разделите-ка со мной ужин… Если, конечно, не брезгуете сидеть со мною рядом.
Эти слова и тон, каким они были сказаны, удивили старую пару, немало повидавшую на своем веку.
– О чем ты говоришь, батюшка?! – воскликнули они в один голос. – Для нас это честь…
Старый Матвей заботливо усадил жену на лавку за большим столом и произнес с опаской:
– Это мясо, однако, уж не для наших беззубых ртов, кх-м… Если разрешишь, батюшка Бер, я принесу нам каши с репой да квасу, не то твое вино быстро ударит нам в головы. А два пьяных старика не веселая компания для тебя, так ведь?
– Конечно. Иди, старик, – разрешил Бер. – Да возвращайся побыстрее!
Дряхлый Матвей вышел, чтобы принести себе с бабкой миску каши с вареной репой и чашу кваса.
– Извини, но мы с дедом привыкли есть из одной посуды, – проскрипела Агафья, пока ее супруг доставал из-за пояса две деревянные, видавшие виды, ложки.
– Радостную весть хочу сообщить я вам, лютичи! – торжественно произнес Бер после того, как осушил одним глотком свою чашу. – Велемир видел скорое возвращение моего внука к нам! И великие деяния совершит род, поддерживаемый силой богов, данной этому ребенку! И вернется Русь к своим корням и истокам, возродившись из пепла, а впереди всех станут лютичи!!!
– Хорошую новость изрек ты, батюшка Бер, – ровно проговорил Матвей, а потом, подумав и словно решившись на что-то, добавил:
– А что будет с теми, что разбежались, поджав хвосты, после прежних вещаний твоего темного жреца?!
– Тех, кто покается и вернется в лоно рода, лютичи примут, испытав тяжелым трудом и покаянием. Многих из нас испугала ересь жреца Мары… Люди боятся нави, так как не созданы для нее, кхе-е… пока живы. А уж речи Велемира могут испугать любого, лишенного дара ворожбы…
Медведь с аппетитом набросился на мясо, разглагольствуя о будущем и осушая при этом кубок за кубком.
