Алексей Тарасенко - Бедный Енох
— Да что ты! — отвечает он мне, выслушав мои жалобы на развалившиеся стеллажи — я пришлю своих работяг, они и раньше этим занимались — все равно им в основном у нас делать нечего, сидят, штаны протирают… — после этого мы с Еноховым вновь отправляемся подземными путями к Памятнику — покурить на свежем воздухе на зеленом пятачке в центре Лубянской площади.
Там на месте, уже без соседей, как в прошлый раз, глядя в сторону Музея Маяковского Сергей мне сказал:
— Слышал, что ты идешь на повышение, уезжаешь в далекие края?
— Да, наверное, придется ехать, только если все не сорвется в последний момент.
На нас медленно падает тихий снег. Тот самый, который, выпав, уже не будет таять и останется с нами до самой весны:
— Тогда можно будет дать тебе один совет? — обычно слегка насмешливое лицо Сергея вдруг становится серьезным:
— Да.
— Думай только о себе, чувак, — ладно?
— В каком смысле?
— Ну, в том смысле, что мы привыкли думать, будто за нами страна, она думает о нас, она, если что, нас спасет…
— Да? Ну, это же, наверное, патриотично?
— Да забудь ты, нафиг, свой патриотизм! Если только ты, и они. И они — это не Комитет, Администрация, и их делишки. Нет. А люди…
— Так люди несовершенны?
— Если бы! Они сознательно, целенаправленно несовершенны — ты понимаешь, о чем я?
— Догадываюсь, смутно.
— А вот лучше бы было, если бы представил все четко, как оно и есть на самом деле — думай только о себе, береги себя, свое здоровьичко, и, если сможешь — встань хоть на ступень, но выше.
— Можно подумать, будто мы все и не живем так, как ты говоришь…
— Ты? Ты — нет, не живешь. Ты, как мне кажется, законченный идеалист!
Я смеюсь:
— С определенного момента думал, что я реалист и очень практичный человек.
— Это только кажется — на самом деле ты просто пытаешься подавить в себе идеалиста, и, может быть, еще хуже — романтика.
— Ну так и что ты предлагаешь?
— Убей его…
— Кого???
— Убей в себе романтика. Освободись от него, или он тебя подведет под топор.
Я выбрасываю окурок в снег, и он, упав, в снегу становится дымящимся табаком вверх, как труба:
— Ах! — всполошился я — извини! Я намусорил…
Когда же я уже нагибаюсь за окурком, чтобы его взять, Сергей меня останавливает:
— Да перестань ты! Тут убирают два раза каждый день — в десять утра и в шесть вечера.
* * *За всей этой суетой, пока у меня еще есть время до отправки в МОГКР (в Маленькую, но очень Гордую Кавказскую Республику) я не забываю иногда, по вечерам после работы заезжать к маме в гости.
Как-то раз одним таким вечером я рассказываю маме о том, что мне предстоит поездка в дальние края, немало удивляясь тому, что ее, кажется, это не удивляет:
— Мам, — говорю я — тут где-то через месяц, наверное, мне придется уехать в ближний, так сказать, зарубеж.
— Да? — отвечает мама глядя в телевизор и жуя финик — даже на новый год дома не будешь?
— Не знаю… скорее всего буду, конечно, но случится может все что угодно и до того.
— Ну так это ж хорошо! — мама наконец-то посмотрела на меня, как мне показалось, насмешливо. — Значит, ты так вот растешь, типа того, задания новые получаешь.
Даже не знаю, что и ответить. Если бы не мама, я бы мог уехать куда-нибудь даже на несколько лет, забыв Москву. Не смотря на всю близость этого нашего «зарубежа», куда мне предстоит двигать, я мог бы сидеть там, пока не вызовут обратно, даже если нужно, годами, уйдя в дела с головой, забыв все, что было здесь.
А так… придется иногда наезжать домой. И, главное, не реже, чем раз в месяц!
* * *Приятель Сартакова наконец-то начал меня приглашать в обед во всякие ближайшие клубы на бизнес-ланчи:
— Не сегодня-завтра тебе выдадут корочки — позови, когда тебя вызовут. — говорит он мне как-то во время одного такого обеда. — Пойдем вместе. Еще ключи должны дать тебе, эти… электрические…
— Электронные…
— Элекромагнитные, хунвыябинутые — какая разница? Прикольно получается — да?
— Что?
— Ну… что только ты получаешь корочки — так тебе их тут же и сдавать нужно. На хранение перед поездкой!
— А их — что? У меня заберут?
— Ну да. За рубежом — вдруг ты их потеряешь или врагу продашь? — Приятель заулыбался. — А дадут взамен — ууууу… Дипломатический паспорт! С ним ты сможешь ездить везде без виз. Даже по своим делам, например, если захочешь на выходные съездить в Париж! Так вот, мало того, что это, так еще и вип-обслуживание, вип-залы, отсутствие таможенного досмотра.
— Не знаю даже что сказать… — я чуть было не поперхнулся, узнав о таком вдруг свалившемся на меня счастьи. — Я, если честно, не большой любитель разъезжать…
— А придется! — Приятель Сартакова смотрит на меня некоторое время насмешливо, после чего переводит взгляд на проходящую мимо официантку. — Сратаков, например, тебя по делу ушлет — ты же не откажешься?
— Нет, конечно. Нет! — Я так же смотрю вслед уходящей официантке, не понимая, за что та была удостоена такого пристального разглядывания Приятелем.
— Ну вот!
В принципе разницы мне с этого, конечно, никакой.
Если меня не будут подвергать досмотру — то чего волноваться? Можно провозить через границу все, что угодно, с другой стороны, ничего такого мне через границу, даже с таким паспортом провозить и не хотелось бы:
— Когда группа, та, что с тобой, отправится в МОГКР — ты будешь сопровождать кое-какой груз. — Приятель Сартакова запивает поглощенный обед киселем «Домашний» — в миссии наблюдается кое-какая недостача в расходных материалах, вот ты эту недостачу-то и восполнишь. На месте — распишешься о прибытии груза, ну, сам понимаешь — по форме сдал-приял.
— Хорошо. — я отхлебываю напиток и тут же ставлю стакан на стол, потому как мне кажется что это дело пить невозможно в принципе от приторности.
— Пока это самое ответственное, что тебе могут поручить.
Тут меня начинает раздувать от ощущения собственной важности!
«Едрен батон!» — мысленно ерничаю я — «да я ж становлюсь птицей высокого полета!».
— Посол… этот наш там главный миссионер, скорее всего с тобой встретится отдельно, как по грузу, так и по твоим обязанностям на месте. — Продолжает Приятель.
Я киваю головой.
— Главное же помни — есть установка говорить им, этим могкр-овцам, как сильно мы их любим. В этом — большая мудрость и закавыка есть! — лицо Приятеля Сартакова становится чрезмерно, по моим меркам, серьезным. — Повторяя это им, как мантры — «мы вас любим» — «мы вас любим» — «мы вас любим» — никогда не ошибешься! Новейшая наша гб-шная разработка! Так на самые замысловатые вопросы можно ответить!
