Людмила Белякова - Призрак прошлого
– Кость, а Кость? – негромко, чтобы не испугать отчаянно дрыхнущего коллегу, позвал Андрей.
– А?! – проснулся Костик. – Приехали?
– Почти. Собирайся с мыслями. Красотища вокруг такая – только тебя и поджидает.
Они уже катили по асфальтовой двухполоске вдоль густого соснового леса и скоро въехали в некий населенный пункт.
– Добрый день, – высунулся в окошко Андрей. – Скажите, пожалуйста, это село Добреньково?
Женщина в темном платье и косынке, высокая, широкоплечая, остановилась, приглядываясь к нему против солнца.
– А зачем вам?
– Дама, это село Добреньково, скажите, пожалуйста! Мы туда приехали?
– Да… А вам кого надо?
– Участкового вашего, Шмелева Михал Иваныча.
– А-а… А вы откуда?
– Из областной газеты, – терпеливо разъяснил Андрей.
– Ага… Поезжайте прямо, до сельсовета. А там спросите, где Михал Иваныч.
Сельсоветом оказался одноэтажный, беленный известкой домик с вывеской «Администрация Добреньковского сельского поселения», вполне добротный на вид. Рядом дремал в тени породистый «ренджровер».
– А ничего тут народ живет, – заметил Костик, выдираясь из машины и разминая ноги. – Не бедствует. Чистенько…
– Сейчас узнаем, чего ради нас сюда Борода пригнал.
Андрей зашел внутрь административного домика и через темные… как это?… сенцы проник внутрь. Все двери были открыты настежь, в одной из комнаток, обставленной мебелишкой восьмидесятых годов прошлого века, Андрей увидел девушку, работавшую за компьютером. Она подняла глаза от клавиатуры и удивилась.
– Здрасте, а вы к кому?
– Мы к Шмелеву Михал Иванычу, – выдал Андрей стандартный текст.
«Сколько раз за сегодня я это повторю?»
– А зачем он вам?
– Мы из областной газеты.
– Так он здесь почти не сидит, – покачала светло-русой головой девушка.
– А как-нибудь его вызвать можно?
– А, хорошо… Вы присядьте пока. Я его по коммутатору найти попробую.
Андрей сел, девушка принялась говорить в диковинный металлический микрофон, переключая тумблеры на какой-то штуке вроде маленького цуповского пульта и краем глаза наблюдая за ним. Андрей ее тоже разглядывал. Девушка была крупная, отнюдь не страдающая дистрофией, румяная, голубоглазая и с толстой косой.
«Коня на скаку остановит и мужа за пьянку прибьет», – сочинил Андрей и вдруг перестал нервничать.
– Он сейчас будет. Чаю попьете?
– Да! – радостно согласился Костик, уже доползший до помещения.
– А меня Клавой зовут.
«Ого!» – ахнул про себя Андрей, когда Клава поднялась из-за стола, чтобы включить чайник.
Он, привыкший если не морально, то физически смотреть на людей свысока, тут потерпел бы фиаско. В Клаве, даже в тапочках без каблука, было как минимум метр восемьдесят пять роста.
– Я Андрей, корреспондент, а это Константин, наш фотограф.
– Вам покрепче? – ласково, по-домашнему, обратилась к ним большая Клава.
– Мне покрепче! – заявил Костик.
– Мне средний.
В приемной было очень чисто и, несмотря на явно более чем двадцатилетней давности «дизайн интерьера», уютно. Хотя, может, именно поэтому?
Будто бы период разрухи обошел здешние места, а прогресс, за невеликой надобностью, был допущен постольку-поскольку. Компьютер с устаревшим монитором… электрочайник…
– Ага, вот наши гости! – послышалось откуда-то сверху.
Пока Андрей отнимал от губ чашку, ставил ее на стол, к которому пересадила их хозяйственная Клава, распрямлялся, он понял, что сейчас по его самолюбию будет нанесен еще один, если не смертельный, то чувствительный удар. И в самом деле – радушно улыбающийся участковый за долгие-долгие годы оказался первым человеком хоть чуть-чуть выше Андрея.
– Пройдемте ко мне, – кивнул Шмелев, пожав им с Костиком руки.
– Так они ж еще не допили, дядя Миша! – возразила Клава, с упреком посмотрев на участкового.
– А ты поухаживай, поухаживай за нами, Кланечка!.. Мне стаканчик налей, доставь в кабинет! – вальяжно произнес участковый, явно обрадовавшийся посетителям.
Кабинетом участкового оказалась другая комнатка, расположенная через стену.
– Так что вас привело к нам в Добреньково? – радушно осведомился Шмелев, положив фуражку на стол.
– Название хорошее! – невольно улыбнулся Андрей. – Решили проверить, насколько оно соответствует действительности.
– Народ тут у вас какой… – чуть поежившись, сказал Костик. – Габаритный…
– О! – воздел Шмелев палец величиной со школьную указку, но значительно толще. – В этом-то все и дело!
Андрей почувствовал, что, несмотря на неопределенность ситуации, все-таки добрался до темы, – раз Борода не дал ему конкретного задания, придется действовать по обстоятельствам. Он достал диктофон.
– Слушаем вас, Михал Иваныч.
– Нет, вы погодите, – загадочно произнес участковый. – Мы сейчас в наш музей пройдем, там я вам все и расскажу. Клава, девонька! Посуду у нас забери, а?
На пороге появилась Клава, заслонив практически весь дверной проем.
«Ох, ну и хороша же! – явственно читалось во взоре Костика. – Но не по мне…»
– Но вы еще вернетесь? – спросила она, глядя на Андрея.
– А как же! – ответил Шмелев и подмигнул Клаве.
– …Так у вас и музей есть? – уточнил Андрей, шагая рядом с участковым.
– Школьный. Сейчас каникулы, но нам откроют.
Глядя по сторонам, Андрей заметил, что среди не часто попадавшихся на пути сельчан есть и вполне обыкновенных параметров граждане – встретилась даже парочка откровенно плюгавеньких мужичков. Школа оказалась двухэтажным зданием из белого кирпича.
– А вы неплохо живете, – заметил Костик. – Дайте-ка я общий вид забацаю.
Внутри школы было сумрачно, безлюдно, пахло краской.
– Здрасте, Михал Иваныч, – приветствовала участкового дежурная, сидевшая за столиком женщина среднерусских размеров – сто шестьдесят на сто шестьдесят сантиметров. – А это кто?
– Это со мной, – веско произнес Шмелев. – А Маринки нет?
– Марина Николаевна в городе.
– Ну ладно… Я сам тогда. Музей мне открой.
Дежурная покатилась перед ними на второй этаж по лестнице, уляпанной белыми известковыми следами. Отперла дверь с табличкой «Школьный краеведческий музей с. Добреньково».
– Вот, добро пожаловать! – распахнул створки участковый. – Заходите, смотрите…
Шмелев зажег свет. Музей, видимо, был почти весь сделан старательными детскими ручонками. Кроме новодельных бумажных «документов», развешанных по стенкам, экспонатов исторического значения было всего три: кухонный чугунок ведерного объема, пучок старых, но не старинных огородно-полевых орудий типа знаменитых русских грабель и крестьянский женский наряд, вышитый красно-черными петухами.
