Евгения Грановская - Особняк у реки забвения
– Признаю свою ошибку, – смиренно проговорил заместитель. – Это еще не все. Час назад звонил главный спонсор.
Иван Павлович напрягся:
– И что?
– Он просил вас перезвонить. Чем быстрее, тем лучше.
– Черт… Сейчас опять будет читать мне нотации. – Вице-мэр потянулся за телефоном.
Набрав номер спонсора, он прижал телефон к уху и настроился терпеливо ждать, однако тот сразу снял трубку.
– Бойко, ты?
– Да, Константин Юрьевич. Я хотел…
– Ты вне игры.
Голос главного спонсора прозвучал так отчужденно, что у вице-мэра похолодела спина.
– Что это значит? – дрогнувшим голосом спросил он.
– Это значит, что ты сошел с беговой дорожки, – отчеканил спонсор.
– Но в кампанию вложены большие деньги. Вы не можете бросить их на ветер.
– Я и не собираюсь. Мэр пойдет на выборы в связке с другим человеком. С сегодняшнего дня тебя больше не существует. Уступи дорогу молодым, приятель.
– Я… я не понимаю.
– Что тут понимать? Ты облажался.
– Но я не виноват!
– Подробности меня не интересуют. Прощай.
Спонсор отключил связь. Иван Павлович медленно положил трубку на рычаг, взглянул на Петрова и медленно произнес:
– Я тебя уничтожу.
Петров взглянул на него серьезным, спокойным взглядом.
– Вряд ли у вас получится. Журналисты уже порвали вас на куски, теперь дело за прокуратурой. Впрочем, вы можете попробовать.
Иван Павлович опустился на стул и обхватил голову пухлыми ладонями.
– Я погиб. За что, господи? За что?
– Не стоит так переживать, – посоветовал Петров. – Если будете вести себя хорошо, через годик я возьму вас на работу. Секретарем.
Вице-мэр выпрямился, вперил в заместителя пылающий взгляд и клокочущим от гнева голосом пообещал:
– Я буду бороться. Я выведу вас на чистую воду. Слышишь? Выведу!
Ирина опустила перекладину. Вице-мэр попятился и пролепетал:
– Я ошибся… Теперь я понимаю. Я раскаиваюсь. Честное слово, раскаиваюсь!
Ирина тряхнула головой, чтобы разогнать перед глазами остатки тумана, и хрипло проговорила:
– Еще раз привяжетесь ко мне – расскажу Максиму. Он вам голову открутит.
Вице-мэр вымученно улыбнулся:
– Что вы… Теперь я понимаю. Может… вернете мне нож?
Ирина гневно сверкнула на него глазами.
– Ладно, оставьте себе, – мгновенно смирился вице-мэр. – Вы ведь женщина, он вам нужнее. Можно мне уйти?
– Идите.
– Спасибо.
Толстяк развернулся и выскочил из ванной комнаты. Ирина слышала, как он прошел через номер и, скрипнув входной дверью, вынесся в коридор.
11
– Что это?
– Альбом, – тихо ответила Ирина.
Максим провел ладонью по обложке:
– Какой старый. Но почему ты дрожишь?
– Там… – Ирина попыталась взять себя в руки и овладеть своим голосом. – Там есть рисунки. Детские рисунки.
– Ясно. – Максим внимательно взглянул на Ирину. – Но это не объясняет твоего испуга.
Она сцепила зубы и тихо проговорила:
– Посмотри на рисунки.
Максим взялся пальцами за обветшавшую обложку и осторожно перевернул ее. Сперва он ничего не разглядел – бумага была покрыта пятнами плесени. Кое-где плесень проела лист почти насквозь.
– Что-то я не… – Внезапно Максим осекся и внимательнее вгляделся в альбомный лист.
Неверной детской рукой там было нарисовано дерево, а на нем сидел какой-то человек. Максим поднес альбом к глазам.
– Не может быть…
Теперь он разглядел все. Человек не сидел на дереве, как подумал Максим. Он висел на нем. Висел на суку. От шеи висельника к ветке вела толстая черная веревка. Но больше всего Максима ужаснуло то, что висельник был голый.
– Ничего себе! – выдохнул Максим.
– Это еще не все, – сказала Ирина напряженным голосом. – Переверни страницу.
Максим перевернул. То, что он увидел на следующем листе, заставило его содрогнуться. Детская рука изобразила человека, сидящего на стуле. Из головы человека торчал неуклюже нарисованный топор. Под стул натекла целая лужа красной крови.
– Детская картинка… – выговорил Максим дрогнувшим голосом.
Ирина нервно усмехнулась:
– С настоящим покойником.
Она поднесла к губам сигарету и вдруг вспомнила висящую на дереве Ольгу. Голую, страшную, беззащитную. Бедная Ольга…
– Бедная Ольга, – произнесла она вслух.
– Где ты нашла альбом? – спросил Максим.
– На чердаке.
Максим оторвал взгляд от картинки и удивленно посмотрел на Ирину.
– А что ты делала на чердаке?
Ирина глубоко затянулась сигаретой.
– Я пошла к себе в номер, чтобы переодеться, – выдохнула она вместе с дымом. – Когда выходила, мне показалось, что на чердаке слышен какой-то шум. Вернее, не шум, а… – Ирина вздохнула. – В общем, мне показалось, что кто-то звал на помощь.
– И?
– Я вскарабкалась на чердак, но никого там не нашла.
Максим растерянно смотрел на Ирину, не в силах поверить тому, что она сказала.
– Ты рисковала, – покачал наконец укоризненно головой. – Там мог скрываться убийца.
Ирина возразила:
– Нет. Все вокруг заросло паутиной. И дверь тоже. На чердаке много лет никто не бывал. Поэтому я и решилась войти.
– Удивительное безрассудство. – Максим снова перевел взгляд на альбом. – Там есть и другие рисунки?
Ирина кивнула:
– Да. Переверни лист.
Максим послушался.
– Мужчина… лежит на полу… – забормотал он, разглядывая третий рисунок. – А это что? Стрелы? – Максим передернул плечами. – Чушь какая-то. При чем тут стрелы? Кто в наше время убивает стрелами?
– Это всего лишь рисунок, – тихо сказала Ирина. – Ему не обязательно быть правдой. Хотя… Я думаю, что все это имеет какой-то смысл.
Максим дернул щекой.
– Что же нам делать? – спросил он растерянно. – Обыскать всех в надежде найти арбалет или средневековый лук?
– Я не знаю, что нам делать, – откликнулась Ирина. – Мне еще никогда не приходилось сидеть в здании, по которому бродит убийца и в холодильной камере которого лежат уже два трупа.
Максим вздохнул.
– Мне тоже не по себе от всего происходящего. Прости, что повысил голос, – мягко добавил Максим.
Ирина натянуто и нервно улыбнулась:
– Ничего. Бывает.
Он нагнулся и поцеловал ее в губы.
– Все будет хорошо. Мы разгадаем эту загадку. Я обещаю. Давай посмотрим, что там дальше.
Максим попытался перевернуть страницу альбома, но не смог.
– Черт! – в сердцах проговорил он. – Тут страницы склеились.
– Да, я видела, – кивнула Ирина и неуверенно предложила: – Можно попробовать размочить их.
Максим нахмурился и покачал головой:
– Слишком рискованно. Листы очень ветхие.
– Как думаешь, стоит показать альбом остальным?
