Чарльз Уильямс - Место льва
Он заглянул в церковь. Казалось, людей внутри было немного: всего несколько человек. Они сидели и словно ждали чего-то — возможно, как раз Преломления хлебов. Вдруг ярчайшая вспышка пронзила здание насквозь и исчезла, огни в церкви вспыхнули и отразились в чем-то движущемся, как будто посреди церкви взмахнули огромным мечом. Ричардсон, ослепленный, отпрянул, пришел в себя и опять всмотрелся. Теперь он видел.
Оно стояло в дальнем конце Сиона: по форме и размеру оно напоминало лошадь, но необыкновенной белизны и с одним-единственным рогом посреди лба. Конечно, он сразу узнал знаменитого мифического зверя поэм и картин: в прибежище верующих стоял Священный Единорог. Дивное существо грациозно и вместе с тем торжественно двигалось вдоль прохода, потряхивая благородной головой. Каким-то образом его движение переносило Ричардсона на миллионы миль по его Пути. Сияющий витой рог вобрал весь свет в Сионе и метнул обратно дугой ослепительной чистоты. Когда она погасла, Ричардсон с удивлением увидел, что люди по-прежнему сидят, внимая службе, священник подносит Хлеб причастия, а единорог мягко кивает головой каждому причащаемому. Но стоило Ричардсону напрячь зрение, как образ единорога померк. Только теперь Ричардсон осознал чувство скорости, буквально пронизывающее его существо. Он не стал восхищаться единорогом, он сам теперь был единорогом. Он, и те, что внутри, и другие — кто, когда и где, он не знал, но другие — огромная толпа, сосчитать которую не мог бы ни один человек — все они быстро двигались, спешили к концу. И опять сияющий рог отразил земные огни вокруг, и в этом отражении Ричардсон узнал себя, летящего к своей судьбе. Таким медленным казался Путь, так быстро, через зоны и галактики, шел Ангел человеческого сознания. Стремительное неукротимое движение не мешало Идее неподвижно застывать, словно в задумчивости, возле каждого молящегося. И каждый видел его, но решал про себя, что о чудесном видении не стоит говорить. Чистый и высокий огонь горел в каждой душе, Сион сиял в Сионе, и время торопилось к концу. Регент затянул гимн, голоса подхватили его, великая Идея с рогом во лбу опять двинулась по залу, и когда Ричардсон тоже бессознательно двинулся вперед, его схватили за руку.
Он с удивлением повернулся. Позади, яростно тараща налитые кровью глаза, стоял Фостер. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Затем, ни с того ни с сего, Ричардсон фыркнул от смеха, а Фостер зарычал от злости и попытался потащить его куда-то. Ричардсон отступил на пару шагов и опять заглянул внутрь церкви. Но в этот раз он не увидел ничего необычного; впору было усомниться: а видел ли он то, что видел, только глубоко внутри по-прежнему жило ощущение стремительности. Колебания и медлительность, столь свойственные и столь мешавшие Ричардсону в жизни, исчезли; он смотрел на Фостера издалека, с высокогорного плато из леса единорога смотрел на равнину льва.
Фостер сказал:
— Он здесь.
— Он всегда здесь, — спокойно ответил Ричардсон, — но нам придется долго идти, чтобы найти его.
— В вас есть Сила? — спросил Фостер. Он говорил хрипло и с трудом, голос его сорвался посреди предложения, а последнее слово он едва выдавил.
Ричардсон заметил, что грудь его вздымалась бурными толчками, словно он прибежал издалека. Ричардсон осторожно освободил руку и еще спокойнее произнес:
— Что есть сила для меня или для вас? Ужели это то, к чему мы стремились? Теперь важна скорость, причем нужная скорость.
— Скорости тоже хватает, — глухо ответил Фостер. — Скорость охотиться, сила убивать. Вы за них, или как тот нахал, который думал, что может встать на пути… на пути Льва? — Голос его сорвался на рык, и он судорожно затопотал ногами по тротуару.
Ричардсон насторожился.
— А вы? Вы теперь полностью с ними, как я смотрю?
— Я ищу его, — сказал Фостер, — его и, — он почти рычал, — и… и других. Есть — р-р-р — человек в моей контор-р-ре, — он еле выдавил слово, — которого я ненавижу, я ненавижу его лицо, я его выслежу. Сила обрушится на него. Я найду, найду его.
Он вращал глазами, верхняя губа подрагивала, обнажая клыки. Затем, казалось, он сделал усилие, чтобы взять себя в руки, и что-то забормотал про себя.
— Еще немного, повелитель! — услышал Ричардсон. — Спокойно, повелитель, спокойно! Я принесу жертву — ты получишь ее кровь.
Гнев внезапно охватил Ричардсона.
— Идиот! — закричал он. — Есть только одна жертва, и ее приносит Бог богов, а не ты.
Фостер, похоже, не услышал, и Ричардсон почти сразу же пожалел о своей вспышке. Это была западня, устроенная для серебристых копыт и незапятнанной добродетели, которая уносилась прочь, прочь от холодного света звезд, среди рек целомудрия, к садам высоко среди снегов. Там она найдет убежище и в одиночестве заснет среди деревьев Эдема до падения человека и…
Образы, образы! Он сдержал свой разум, отринув их; за образами, за любыми придуманными созданиями или сказками стоит иллюзия. Он погрузился в размышления и снова очнулся, услышав, как Фостер говорит:
— …избранные. Избранных немного. Даже женщина… если бы я знал… Боги знают, боги здесь. Здесь!
Последние его слова перекрыл оглушительный рев. Ричардсон услышал удивленный возглас. Он оглянулся — из Сиона выходили верующие, и один из них, пожилой джентльмен, даже подскочил от неожиданности. Испуганный голос воскликнул:
— Что же это такое!
Возмущенный женский голос вторил ему:
— Ужасно! Так и оглохнуть недолго.
Но робкое блеяние невинных смертных никак не повлияло на одержимое существо перед ними. Фостер озирался по сторонам, затем вскинул голову и начал нервно принюхиваться, словно пытался найти след. Пожилой джентльмен посмотрел на него, а затем не совсем уверенно обратился к Ричардсону:
— Ему нехорошо?
— Если ему нехорошо, — сочувственно сказала пожилая дама, — может, он зайдет и посидит у нас несколько минут? Мы живем неподалеку.
— Да, пожалуй, — присоединился пожилой джентльмен. — Немного отдыха — и все будет в порядке. Дорогая, тебе же тоже иногда бывает дурно.
— Да, бывает время от времени, — порозовев, сказала пожилая дама. Она все еще стремилась помочь. — Пожалуйста, пойдемте.
— Большое спасибо, — серьезно сказал Ричардсон, — но, боюсь, ему это не поможет. Надеюсь, служба удалась?
Они оба с восторгом поглядели на него.
— Да, — с чувством сказал пожилой джентльмен. — Спасибо, сэр, это была прекрасная служба.
— Красивая, — повторила пожилая дама. Она потеребила зонтик, затем, внезапно осмелев, шагнула к Ричардсону и спросила: — Извините, сэр, я знаю, это несколько старомодно, и мы совсем не знакомы, но… вы спасены?
