Людмила Белякова - Темная арена
«Ну, помидоры мои тепличные, если я схвачу насморк, вам премий в этом месяце не видать, — совсем озлился Юрасик. — Неужели непонятно, что я так долго к тачке ходить не могу?!!»
Юрасик, неукоснительно замерзая, топтался на обочине, когда кто-то окликнул его — а кого же еще на пустой деревенской улице?
За жидким забором, даже не дощатым, а из каких-то прутьев, в пяти шагах от него стояла женщина, полновато-рыхлая, лет сорока, накрытая клетчатым бело-коричневым платком. Она присматривалась к нему то одним, то другим глазом, как собака.
— А вы к кому? А?
— Да ни к кому, женщина, не беспокойтесь. С друзьями разминулся.
— И вы точно не к нам?
— Да нет, нет, — стараясь быть вежливым, ответил Юрасик. — Сейчас я уеду.
— А вы не от Степана ли будете?
— Да, нет, женщина, не от Степана. Случайно здесь оказался.
Деревенская сделала к нему еще несколько шагов, и, отреагировав на смачное болотное чавканье, Юрасик опустил глаза и увидел, что обута она в серые валенки без голенищ — кажется, они назывались опорками.
«Господ-дя! Да это что ж за дыра? Нищоба-то какая!»
— А что, гражданка, не напомните, как это место называется?
— Это деревня Борисовка, а там за рощей — село Орехово.
«Чего-чего?! — только что не вслух возопил Юрасик. — Это что — Орехово-Борисово? Да что же это?!!»
— А область какая?
Юрасику почему-то хотелось сказать «губерния».
— Московская, какая же еще?
«Вот сейчас спрошу ее, какой сейчас год на дворе, и она меня сдаст… Только вот как и кому — если ближайший телефон в Мытищах?»
— А точно вы не от Степана пришли? — с надеждой проговорила женщина. — Вы б сказали, а?
Женщина шарила по лицу Юрасика глазами, ища там подтверждение, что он все-таки от Степана, но почему-то упорно не хочет в этом сознаваться.
«Она думает, что, если получше попросить, расколюсь. Нужен ей этот Степан!»
Тут Юрасика от размышлений отвлекли другие звуки. По дороге к ним передвигалась та же подвода, только на ней, кроме мужичка в брезентухе, сидел еще кто-то, одетый в длинную темно-синюю шинель.
— Вот он, вот он! — радостно завопил мужичонка, вытягивая шею и показывая на Юрасика кнутом.
Седок, видно, цыкнул на него, и мужичонка втянул голову в плечи.
«А ведь это явно милиционер, а у меня из документов — только кредитка во внутреннем кармане… Заберут… Как пить дать, заберут».
Бежать было бесполезно, да и особенно незачем — хватятся его, наконец, эти недотепы… Сегодня до расстрела дело не дойдет… Хотя кто знает?
— Гражданин, документики! — с ходу заревел милиционер, спрыгивая с подводы и отковыривая замерзшими пальцами клапан кобуры.
«Так, еще две минуты — и спасать будет некого… Интересно, здесь уже есть практика класть задержанных мордой в землю? «Руки на капот!» тут не скомандуешь, конкретно».
Мент, худой и при жидких русых усах, шел на него, уже целясь пистолетом, а возница, вытянув тощую шею, радостно предвкушал скорую погибель Юрасика. Женщина в клетчатом платке исчезла — это Юрасик видел боковым зрением.
— А у меня, товарищ милиционер, не хотите проверить документы? — послышался из-за спины Юрасика озорной девичий голосок.
Медленно, чтобы не спровоцировать мента, Юрасик повернул голову и увидел светлую голову и свитер крупной вязки. Мент слегка опустил ствол, обалдело разглядывая Лену и ее джинсы в обтяжку.
— А у меня что есть! — весело воскликнула Лена и быстрым движением выхватила из-за пазухи большой шифоновый платок. — Ап!
— Д-докум-м…
— И ап! — воскликнула Лена еще раз, набрасывая этот платок Юрасику на голову.
У мента отпала челюсть, и он чуть не выронил пистолет. Юрасик исчез. То есть стоял-то он где стоял, но стал невидим. Он невольно опустил глаза долу, разыскивая себя, и увидел в грязи два глубоких следа от гусениц своих самоходов. Если он двинется с места, то может себя выдать.
— И ап!
Юрасик увидел, что Лена выхватила из рукава другой платок, поменьше, накинула его на себя и так же мгновенно исчезла. Следов она почти не оставила, поскольку стояла на относительно твердом кусочке земли. Милиционер, издавая какие-то утробные звуки, снова воздел ствол и стал, вращая глазами, водить дулом туда-сюда. Краем глаза Юрасик увидел, что возница, так и не слезший с телеги, истово крестится.
— Эй, дядя! — послышался откуда-то с дороги голос Лены. — А ну-ка, укуси!
Мент, все так же гортанно урча, развернулся на голос и спустил курок. Пистолет сухо щелкнул, но выстрела не последовало.
— Ну, что ж ты так! — донеслось откуда-то еще дальше.
Мент остервенело щелкал, уже ни в кого не целясь, а из сизой мороси осеннего вечера слышались задиристые советы Лены почаще чистить оружие.
Но в один прекрасный момент пистолет все-таки выстрелил. Заквохтав, доносчик повалился на телегу, зажав руками уши. Лошадка, явно к канонаде не привычная, всхрапнула, резко сдала назад, и телега увязла совсем.
Мент, обрадовавшись, что механизм заработал, споро израсходовал всю обойму, наугад обстреливая дорогу. Когда выстрелы замолкли, вконец испуганная лошаденка вырвалась из дорожной трясины и, едва не сбив милиционера, рванула вперед и, скользя в колеях, понеслась по деревенской улице.
Конца драмы Юрасик не увидел, потому что его стряхнуло с дороги в темноту, и через секунду он крепко приложился чумазыми башмаками о линолеум в квартире Соседовых. Он быстро скинул с головы шифоновый платок и отшвырнул его в сторону.
— Где этот…?!! — заревел Юрасик так, что брякнули пластмассовые побрякушки на дешевой люстре-«каскаде». — Задушу, урод, руки из задницы!!!
Лена была уже тут, встрепанная, с красными пятнами на лице, и бросилась ему наперерез, схватила за руку, защищая Андрея, который шарахнулся от Юрасика в дальний конец комнаты, рухнул там и забился в угол.
— Юрьпетрович, пожалуйста! Он почти что и не виноват!
— Да-а-а?! А кто меня в Орехово-Кокосово тридцатых годов на хрен услал?!!
— Юрьпетрович, умоляю!
— Чего ж ты-то умоляешь? Ты ж сама из-за этого безрукого под огонь попала!
— Как?! — словно кашлянул дед.
— Так! — откликнулся Юрасик, уступая, однако, Лениным усилиям. — Стреляли в нас. Мужик один меня заложил и мента приволок. — Да и его силы и злость уже были на исходе. — Мы там чуть в НКВД не попали, вот как. Кокнули бы на месте, как британских шпионов.
— А почему британских? — подал голос воспрявший Андрей.
— Потому что костюм на мне британский, сволочь! И молчать там, в углу!
— Кажется, дедушка, наш прибор слегка путает время и расстояние, — осторожно вступила Лена.
