Клайв Баркер - Эвервилль
Он встал, вытирая грязь с тарелки, и в тот же миг краем глаза заметил движение в зелени на другом берегу. Эрвин посмотрел туда, и под ложечкой у него засосало. Кто-то сто ял среди деревьев и следил за ним. Тарелка выскользнула из рук. Волосы на затылке зашевелились.
Сосны на том берегу росли слишком плотно, и в их густой тени незнакомца было трудно рассмотреть. Но на путешественника он точно не походил: в каком-то длинном тем ном балахоне вроде рясы, с густой черной бородой, он стоял, скрестив на груди бледные руки.
Он наклонил голову, словно говоря: я вижу, что ты меня заметил. Потом поднял левую руку и поманил Эрвина к себе. Разумеется, их разделяла речка, которая в этом месте бы ла глубже, чем ниже по течению. Если незнакомец безумен, вода послужит серьезной преградой между ними; поэтому Эрвин, чувствуя себя в безопасности, решил не спорить и подойти ближе к берегу.
Когда он встал у кромки небольшого обрыва высотой фу та в четыре или пять, человек заговорил. Ею тихий голос перекрывал журчание воды.
— Как называется это место? — спросил он.
— Ручей Ангера.
— Я спрашиваю про поселок.
— Это не поселок, а город. Город Эвервилль.
— Эвервилль…
— Вы заблудились?
Человек двинулся вниз, к берегу. Эрвин увидел, что он босой. С каждым шагом незнакомца его странный облик и одеяние становились все очевиднее. Он и в самом деле носил синюю рясу — такую темную, что она казалась черной. Выражение его лица удивляло, поскольку в нем соединялись строгость и непринужденность: брови нахмурены, взгляд живой, губы плотно сжаты, но в них таится улыбка.
— Мне показалось, я заблудился, — проговорил он, — но теперь вижу, что нет. Как вас зовут?
— Эрвин Тузейкер.
— Эрвин, я хотел бы вас попросить об одолжении.
— Сначала скажите, кто вы.
— О, разумеется.
Теперь незнакомец подошел к берегу и раскрыл руки.
— Меня зовут Ричард Уэсли Флетчер. И я пришел, чтобы спасти вас от банальности.
5
— Джо, кто-то идет по лестнице.
Он оторвался от ее груди и прислушался. Снаружи доносились крики детей, игравших на улице, в нижней квартире играло радио. Но какой футбол, какая лестница!.. Он снова склонился к ней.
— Честное слово, — прошептала она, тревожно глядя на дверь.
— Ладно, — сказал он.
Он подобрал с пола и натянул шорты, запихнув в них разбухший член.
— Дай-ка посмотреть, что там у тебя есть, детка.
Она свесила ногу с дивана, на котором лежала, и чуть при подняла бедра. Он посмотрел на нее с восхищением.
— Ох, детка…
— Нравится? — прошептала она.
— Сейчас сама увидишь, как: нравится.
Она едва не позвала его к себе, но не успела, и он вышел в коридор. Она оглядела себя, свое тело, пощупала складку на животе. Он сказал, что любит ее такой, какая она есть, но сама она себя не любила. Она сбросит двадцать фунтов, пообещала себе Феба. Двадцать фунтов, еще до Дня благодарения. Потому что…
— Ниггер! — услышала она рев Мортона.
Входная дверь распахнулась, грохнув о стену. Джо в коридоре отлетел назад, переломившись пополам.
Она схватилась за подлокотник, но не успела вскочить, как Мортон уже стоял на пороге комнаты, глядя туда же, куда только что смотрел Джо. На лице у него было написано отвращение.
— Господи! — рявкнул он. — Господи боже, ты посмотри на себя!
И он пошел к Фебе, растопырив руки. Он схватил ее за раскинутые ноги и потянул с дивана с такой яростью, что она закричала:
— Не надо!
Но он уже ничего не слышал. Она никогда не видела его в подобном состоянии: зубы ощерены, губы побелели, глаза выпучены, на лбу пот, вены вздулись. Он впал в бешенство, но лицо его не покраснело, а стало мертвенно-бледным, как будто он готов отдать концы или его сейчас вырвет.
Он схватил ее, рывком поставил на колени.
— Мерзкая шлюха! — взревел он и ударил ее по лицу. — Вот это ему нравится? — Он наотмашь ударил ее по груди, еще и еще раз. — Значит, нравится! — Он хлестал ее все сильнее. — Значит, он прямо сожрать готов твои сиськи!
Она пыталась закрыться руками, но Мортон не унимался.
— Классные сиськи! — Удар сыпался за ударом, из глаз Фебы полились слезы. — Классные сиськи! Классные сиськи!
Она не видела, как Джо поднялся на ноги, потому что не отводила глаз от Мортона. Но неожиданно Джо очутился рядом, схватил ее мучителя за воротник и поволок вон из комнаты. Мортон был выше его дюйма на три-четыре и тяжелее фунтов на пятьдесят, но Джо разозлился и отчаянно работал кулаками, гоня противника к выходу.
Феба вытерла слезы и потянулась за чем-нибудь, чтобы прикрыться. И тут Мортон — из носа его лилась кровь — взревел, развернулся и всем своим весом налетел на Джо с такой силой, что оба отлетели в другой конец комнаты. Джо рухнул на телевизор, стоявший на низеньком столике. Сто лик развалился, телевизор слетел на пол. Мортон, не удержавшись, тоже упал, но тут же вскочил и принялся избивать Джо. Он целил в пах и успел ударить раз пять, шесть, семь, пока ошеломленный Джо корчился среди осколков стекла и разбитого дерева.
Забыв про наготу, Феба вскочила и попыталась оттащить Мортона, но тот вцепился ей в лицо пятерней.
— Подожди своей очереди! — прорычал он, пиная Джо ногой. — Сейчас я тобой займусь!
Потом он легко оттолкнул ее, намереваясь закончить начатое. Она посмотрела на Джо — на его тело, распростертое среди осколков, на кровавое пятно, расползавшееся на шортах, — и совершенно отчетливо, с какой-то странной залихватской беспечностью поняла, что Мортон не остановится, пока его не убьет.
Она должна что-то сделать, что-нибудь сделать. Она оглянулась в поисках оружия, но не увидела ничего такого, что могло бы остановить ее мужа. В отчаянии она бросилась в кухню, а за спиной ее раздавались жуткие звуки — ботинок ударялся о тело избиваемого. Она слышала стоны Джо, и голос его становился слабее и слабее.
Один за другим она открывала ящики, где надеялась найти нож — мясной или хотя бы хлебный, чтобы испугать Мортона. Но ножи в столе были маленькие и никуда не годились.
— Ах ты, гребаный ниггер! — рычал Мортон.
Джо затих.
В отчаянии Феба схватила в одну руку обычный столовый нож, в другую — вилку и метнулась обратно в комнату как раз в тот момент, когда Мортон сдирал с Джо шорты, чтобы полюбоваться плодами своих стараний. От этого зрелища Фебу замутило, и она пришла в такую ярость, что бросилась на Мортона, замах1гувшись обеими руками. Он раз вернулся и — скорее случайно, чем намеренно — выбил у нее нож. Зато вилка попала куда надо: вонзилась в мышцу возле плеча.
