Стивен Галлахер - Властелин страны кошмаров
Кто-то заступил ему дорогу:
— Одну минуточку, месье.
Джим поднял голову. Он бесцельно блуждал, засунув руки в карманы и опустив голову. На то, что происходило вокруг, он не обращал никакого внимания. Слишком поздно он понял, что прохода дальше нет и он направляется прямиком к заграждению. Его тут же окружили четверо жандармов из секретной полиции. Одетые во все черное, с пуленепробиваемыми жилетами, они носили кобуру по-ковбойски, чтобы скорее выхватить пистолет, если понадобится. Они наблюдали за Джимом с ленивым интересом, далеким от безразличия.
— Я сделал что-то не так? — поинтересовался Джим, нарочно коверкая французские слова.
— Предъявите, пожалуйста, ваши документы, — сказал один жандарм.
— Я оставил их в пансионе. Я турист.
— В каком пансионе?
Джим назвал пансион, и его отвели к машине. Он думал, что его усадят внутрь и куда-то увезут. Но оказалось, что его просто хотели обыскать и для этого приказали опереться о машину, подняв руки.
Жандарм, который первым заговорил с ним, открыл заднюю дверцу и достал рацию, которая лежала на сиденье. Он включил микрофон и вызвал полицейский участок. Джим слышал, как он произнес:
— Какой-то англичанин.
Тут Джим сообразил: они думают, что он не понимает по-французски.
— Тряпки дешевые, вид изможденный. Говорит, что документы в пансионе д’Аббевиль. У нас еще есть ордера?
Последовала пауза. Джим попробовал было убрать руки с машины, но другой жандарм жестом приказал ему встать в ту же позу. Что ответили по рации, Джим не разобрал. Потом жандарм произнес:
— А что по линии Интерпола? Он и так уже весь исходит потом. Давай, найди хоть что-нибудь.
Джим даже не понял, что его разозлило больше: поза, в которой он стоял им на потеху, или то, как его описали. Он сказал на чистом французском:
— Хотите меня в чем-то обвинить?
Это была ошибка.
Командир вылез из машины и уставился на него в упор. Четыре человека смотрели на него с каменным выражением лица.
Из передатчика отчетливо доносилось:
— На англичанина ничего нет, ордеров нет, по Интерполу сведения еще не поступили.
Они продолжали молча глядеть на него.
О черт, подумал Джим. Ну почему он не мог промолчать? Улочка была пуста, свидетелей не было. Хотя, как ему было известно, свидетели вряд ли помешали бы секретной полиции избить его. Он вспомнил о своей спине и небольшой опухоли, которая появилась между лопатками, вспомнил про взрыв боли в тот день в мотеле, и все внутри у него похолодело, когда он представил, что через этот ужас придется пройти еще раз. Он закрыл глаза, ничего другого ему не оставалось.
(Будь он внимательнее, он услышал бы, как Мишлен Бауэр произносит:
— Вставьте им градусники в анус и подключите каждого к гальванометру… Если они еще раз будут так кричать, тут же дайте мне знать в любое время суток.
И чуть позднее:
— Погодите-ка, что это они делают?)
А потом в дальнем конце Елисейского дворца раздался приглушенный грохот. Послышались крики, завыла сирена.
Кто-то из жандармов отшвырнул его от машины, остальные уже вскакивали внутрь, запускали двигатель. Джим еще пошатывался от этого толчка, а машина уже, газанув на повороте, мчалась вперед, только гравий летел из-под колес. Завыла сирена, машина эффектно завернула на перекрестке, минуя поток встречного транспорта.
«Как вам это нравится?» — подумал Джим.
Вернувшись в свою комнату, он проделал обычную процедуру с резиновым мячиком и попробовал несколько упражнений на растяжку спины. Они немного помогли, но не сняли боль полностью. Джим начал подозревать, что получил какие-то новые повреждения, когда ударился спиной о стену на галерее мотеля. У него было ощущение, что в спине что-то сдвинулось со своего места. Много размышлять на эту тему Джим не стал. Еще меньше ему хотелось представлять, как он лежит лицом вниз на операционном столе, начинает действовать наркоз, и хирург дружелюбно говорит:
— Ни о чем не беспокойтесь, мистер Харпер. Я вызвал специалиста, он поможет разобраться с вашим случаем.
У Джима все начинает туманиться перед глазами, а в дверях операционной возникает улыбающееся лицо Алана Фрэнкса.
Одно было хорошо. Он научился немного контролировать свои кошмары. Сами сны не становились приятнее, но когда он проснулся сегодня утром, то не чувствовал себя такой развалиной, как раньше. Когда боль достигала предела, чувство самоконтроля почти выключалось, поэтому прошлую ночь пережить было легче. Минутная угроза провала в бессознательное, когда он стоял у полицейской машины, была только предчувствием беды. Во всяком случае, он надеялся, что это так. Ощущения, испытанные им в ту минуту, были сами по себе необычны. Он не мог избавиться от мысли, что в них присутствовало какое-то дополнительное измерение.
Хорошее самочувствие утром показалось ему добрым предзнаменованием. Но сейчас, когда боль в спине усилилась, он стал сомневаться, не променял ли он раскаленное железо на дыбу.
Глава 19
За последние два месяца в Париже было двадцать серьезных терактов, в основном против предпринимателей-евреев, правительственных зданий или посольских особняков. Жандармов поднимали по тревоге по десять раз на дню. Полиция заминировала и взорвала более ста машин — мера крайняя, но вполне эффективная для проверки наличия динамита в автомобиле. Прошлым вечером у Елисейского дворца взорвалась «феррари», зарегистрированная в Саудовской Аравии. Судя по всему, там было на что посмотреть. Джим узнал бы об этом взрыве больше, но мужчина за соседним столиком кафе, дочитав, сложил и спрятал в карман номер «Фигаро».
Сегодня вокруг павильонов было полно охраны. Но он опять был здесь, стиснутый представителями прессы в темноте павильона Перро.
По голове молотили волны оглушающей музыки, глаза слепил свет сотни прожекторов, освещавших обитый белым подиум, находившийся в центре битком набитого зала. Невдалеке от Джима кто-то со стремянки пытался фотографировать поверх голов.
Звучало что-то похожее на восточный рок вперемешку со звоном битого стекла. Модели напоминали пижамы с разрезами и ночные рубашки. Каждый раз, когда появлялась очередная порция из четырех девушек, раздавался всплеск аплодисментов, среди моря лиц самоцветами загорались фотовспышки. Женщина рядом с Джимом, точно загипнотизированная, тихо бормотала по-немецки в карманный диктофон, не отрывая глаз от подиума.
Ему здорово повезло, что он сумел пробраться сюда. Вчера он прошел в павильон безо всякого труда вместе с поставщиками оборудования. Сегодня на этом месте стояли охранники и заворачивали обратно всех, у кого не было билета, и тех, кто пытался сунуть взятку. Джим поступил проще. Он обошел украшенный коврами и колоннами проход перед музеем, а потом перескочил через парапет ограждения и оказался на другой стороне. Показ моделей Дома Акиры уже начался, когда он прошел сквозь узкую арку во внутренний двор Лувра. Дверь в павильон была открыта: опоздал какой-то представитель прессы. Джим прошел следом и с уверенностью, которой в себе даже не подозревал, объявил, что он английский корреспондент. Его тут же пропустили.
