Василий Щепетнёв - Чёрная земля (Вий, 20-й век)
— Оно же вас и оборет, если откроете, — старуха смотрела на Сергея жалеючи, гнев ее иссяк.
— Кто оно?
— Да зло ваше. Жадность и глупость.
— Не привыкать.
Старуха ушла, и мы по одному начали вылезать из палатки.
— С приветом она. Сказки бабки Куприянихи, — Сергея победа над старухой не радовала. И была ли она, победа?
— Настасьи, — поправил я.
— Что?
— Настасьей, Настей ее зовут, старуху.
— Откуда знаешь?
— В сеть влез. Со слабым паролем.
Горячий чай постепенно прогонял дремотную вялость. Но мы все равно оставались какими-то пассивными, улитки на траве.
— Куда? — спросил я Камилла.
— На объект, куда же еще.
Рекордов сегодня не было. Глупо искать граммы, когда, быть может, нас ждут пуды золота. Все мы двигались, как подневольные, со вздохами, роздыхами и перекурами. Пара красных клякс никого не воодушевила.
За обедом мы едва-едва съели по паре сосисок, да похлебали суп из шампиньонов. Потом лежали в тени деревьев, не имея ни сил, ни желания делать хоть что-то. Подремали.
— Вот что, молодцы, — терпению Камилла пришел конец. — Натаскайте-ка дровишек, а потом посмотрим на вашу находку.
И мы пошли, но без прыти и вялости. Или просто я приписываю другим то, что чувствовал сам? Валежник собрали, потом двинули к могиле за оградой.
Опять ломами поддели плиту, откинули.
— А давайте перевернем ее, — предложил Сергей.
Перевернули, раз просит. С нижней, обращенной к земле, стороны, на ней были высечены странные значки.
— Руническое письмо, — Сергей обтер значки тряпкой.
— Что же нам пишут? — Камилл подсел на корточках, пригляделся.
— Откуда мне знать. Просто видел похожие.
— Где?
— Да в книгах.
Быстро раскидав землю, мы дошли до слоя камней. Тут наше продвижение замедлилось. Приходилось ломом разбивать слежавшийся гравий, и затем выкидывать наверх.
— Будет здорово, если там ничего не окажется, — сказал Валька, когда глубина достигла полутора метров.
— Очень здорово, — буркнул Андрей, вылезая из ямы. — Давай, смени.
Солнце уже садилось, когда мы, наконец, миновали «базальтовый слой», как Владлен поименовал этот гравий. Еще немножко земли, и вот лопата ударилась о дерево.
— Гроб, — обыденным, повседневным голосом известил нас Сергей.
Да. А мы-то ждали мешков с золотом.
— Они, наверное, внутри, — Валька спрыгнул вниз и рьяно начал расширять и углублять яму. Уже два метра глубины.
— Как он не сгнил и не проломился под тяжестью камней? — я ждал своей очереди спускаться. Из-за тесноты приходилось работать по одному, двое только бы мешали друг другу.
— Не гроб, а танк, — снизу комментировал Валька.
Лопата лязгала железом о железо
— Не простой, не простой покойничек, — не мог скрыть волнения Сергей.
Я слез в яму осторожно. Не хотелось пробить крышку и ступить во что? Прах и кости? Но мне вдруг подумалось, что мы совершенно не знаем не только кто покойник, но и когда он был похоронен. Вдруг недавно? Трупные черви… Ерунда. Судя по грунту, закопан он не год и не три назад, много дальше.
Я продолжал расчищать и обкапывать гроб. Действительно, танк. Железные полосы оковывали его, но полосы простые, безо всяких узоров и финтифлюшек. Поднять наверх? Об этом не хотелось и думать. Такую махину… И как под него подвести веревки? Не веревки нужны, канаты, а у нас таких нет.
— Сбивать придется, — обсуждали проблему наверху.
Сколько мог, я расширил пространство. Наверх выбирался с трудом — запыхался и устал. И высоко. Мне протянули черенок лопаты. Лестницу бы.
С ломом наперевес вниз спрыгнул Сергей. Удары размашистые, сильные, да и железо поржавела. Справится.
Но наступили сумерки, прежде чем он справился.
— Тут тело. Труп, — прокричал Сергей снизу. Мы надвинулись, стараясь рассмотреть. Темно.
— От света, от света отойдите. А лучше бы фонарь принесли, — попросил Сергей.
Сходить за фонарем вызвался я. Раздышаться после тяжелого воздуха ямы.
Звезд еще не было, одна Венера ярко горела у горизонта, но Венера не в счет, планета. И наверху облачко, невесть как и очутившееся там, розовело. Видно, солнечные лучи еще доставали до него.
С фонарем в руке я пошел назад.
— За смертью тебя посылать, — подгоняя, крикнул мне Валька.
— А куда торопимся?
— Да провалился Сергей, застрял. Ногу подвернул.
Я посветил вниз.
— Ты как там?
— Жив пока, — голос напряженный, натянутый. — Давай фонарь.
Я протянул его ручкой вперед:
— Держи.
Теперь стало светлее, но видеть особенно было нечего. Гроб, сбитые полосы железа, бурого от земли, проломленная крышка, сквозь которую проглядывало нечто серое, неясное.
— Ну, как? — Валька все еще рассчитывал на златые горы.
— Мумия, мощи.
— А еще что есть?
— Сейчас, только ногу освобожу. Накололся, вроде.
Пятно света заметалось по сторонам.
— Может, поднимешься? А спущусь я? — предложил Валька.
— Не нужно, — голос доносился глухо, сдавленно. — Тут доски на шурупах.
Еще несколько ударов ломом.
— Ничего… Ничего особенного….
— Ты хоть зубы ему посмотри, — разочарованный Валька надеялся на соломинку.
— Сам смотри, блин, — стало ясно, что Сергей раздражен до крайности. Срывался он редко. На моей памяти — никогда. — Помогите выбраться.
Мы поспешно протянули ему черенок лопаты, было ясно, что вылезти ему непросто. Перегнувшись, я сначала принял фонарь, а потом, ухватив за одежду, пособил вкарабкаться вверх.
— Пустой номер, — прокомментировал Андрей. — Закон больших чисел, не все нам масленица.
Никто не ответил.
Захватив ломы и лопаты, мы поплелись обратно. Сергей хромал сильнее и сильнее.
— Давай, погляжу, — сказал Камилл. Он не стал упрекать нас, говорить, мол, я так и знал, пустая трата времени, но Сергей все равно отказался:
— Пустяки. Промою водой, и все.
Фонарик быстро садился, его луч, сначала ослепительно белый, пожелтел, и теперь освещал землю прямо под ногами, не дальше. Хорошо, Камилл предусмотрел насчет валежника, иначе были бы мы во тьме.
Похоже, все мы действительно возмечтали о сокровищах, пудах золота и горстях бриллиантов. Сейчас возбуждение ушло, сменилось унынием и подавленностью Всяк примерил на себя шкуру медведя, даже я — погрезил о «Лендровере», о своем домике. Свечной заводик под Самарой. Не всерьез, конечно, а так. Как бы.
Сергей отошел в сторонку, из ведра обмыл ногу.
— Сам, — не дал помочь Вальке. — Ты лучше бинт принеси.
— Кровь идет?
