Леонид Влодавец - Хозяин Гнилого болота
— Мама-а! — дружно завопили все пятеро и не услышали своих голосов.
Куковкин испытал огромное желание спрыгнуть с этой треклятой книги и побежать очертя голову куда подальше. Возможно, что и у других что-то подобное в голове промелькнуло. Скорее всего эту мыслишку подбросил им Хозяин болота — тогда бы его зловредные планы мгновенно осуществились. Но, должно быть, не учел Хозяин, что от всей этой дьявольской круговерти с летающими валунами ребятам и пошевелиться страшно было.
К тому же свечение огненного круга хоть и потускнело немного, но не сильно — только до оранжево-белого оттенка. Конечно, ребята сомневались в надежности своей защиты, но надеяться им больше было не на что, а потому вера их все-таки переборола сомнения. Тем более что все видели: как бы ни бесновался дьявольский ураган, а пространство, прикрытое куполом-колпаком, остается нетронутым.
Ну а Вовка, стоя посередине живого креста, пытался переорать рев смерча:
— Локти сцепите! Держитесь! Он уже выдыхается!
Его поняли, сцепились локтями и тем придали друг другу мужества. Конечно, если б не огненный круг и купол-колпак, смерч все равно утащил бы их — хоть сцепляй локти, хоть не сцепляй. Но круг и колпак защищали только потому, что ребята верили в их добрую силу, а верить вместе легче, когда чувствуешь локоть товарища.
Насчет того, что смерч выдыхается, Вовка, конечно, соврал. На глаз ничего такого не просматривалось. Кроме одного, пожалуй. Минут через десять после начала вихря «граммофонная труба» слегка наклонилась в западном направлении. И сам смерч вместе с ней тоже наклонился. Теперь ров, который он вырывал вокруг огненной черты, потерял форму правильной окружности и вытянулся с востока на запад, то есть по линии, проходящей через Агату и младшего Поросятникова. Глубина этого рва, наверно, уже к десяти, а то и двадцати метрам приближалась. Впрочем, насколько глубок этот ров, Вовка мог только догадываться, потому что заглянуть за огненный круг было невозможно. Зато Куковкин хорошо видел, как прямо на глазах увеличивается ширина рва. Сейчас она у поверхности земли была метров двадцать, не меньше.
Как ни взволнован был Вовка, но все-таки догадался, что дьявольская звезда прошла через зенит и теперь постепенно уходит с небосвода. Вот поэтому и наклоняется «граммофонная труба», втягивающая в себя смерч и все, что он уносит с болота. Но через три часа, когда солнце выйдет из-за горизонта, звезда исчезнет и смерч прекратится.
Но тут в мозгу Вовки вновь прозвучал гулкий бас Хозяина болота:
— Не надейся! Смотри, на чем вы теперь сидите!
В голове у Куковкина что-то щелкнуло, и он увидел нечто вроде компьютерного дисплея с какой-то схемой на нем. Схема изображала, как выглядят пятачок, защищенный куполом-колпаком, а также ров, вырытый смерчем, если посмотреть сбоку, «в разрезе по вертикальной плоскости», как говорят инженеры.
То, что Вовка увидел на этой схеме, его неимоверно ужаснуло.
Оказывается, ров на самом деле был гигантской воронкой, очень похожей по форме на все ту же «граммофонную трубу», только уходящую не в космос, а под землю. И глубина у нее, если верить Хозяину и его схеме, была не двадцать, а гораздо больше — почти пятьдесят метров.
Но самое страшное состояло в том, что маленькая площадочка, защищенная огненным кругом, находилась на самом верху огромного, постепенно сужающегося книзу грунтового столба, похожего на гигантскую морковку. Ребята находились примерно там, где из настоящей морковки торчит ботва. Пока Дьявольская звезда оставалась в зените, смерч выносил грунт почти вертикально и «морковка» держалась более-менее устойчиво. Но чем дальше звезда уходила к горизонту, тем больше, как уже говорилось, наклонялась «граммофонная труба» с бушующим внутри нее вихрем. Соответственно, вихрь теперь стал как бы подрезать «морковку» снизу, и она неумолимо наклонялась к западу. Еще немного — и она обрушится, а ребята вместе с Великой Черной книгой полетят вниз, в воронку глубиной с двадцатиэтажный дом…
— Правильно мыслишь! — с нескрываемым ехидством прокомментировал Хозяин болота. — Смерч вытянет грунт из-под вашего круга — и вы провалитесь в тартарары! Ваш живой крест распадется, круг погаснет, колпак исчезнет, а Великая Черная книга попадет ко мне! Говорил тебе — подчинись мне по-хорошему! Вспомни, сколько дорогих, полезных и нужных вещей у тебя могло бы быть, если б ты не послушался эту старую каргу Маланью, а сделал так, как я тебе велел?! Жалко стало всех этих ничтожных людишек?! Ну и чем ты им помог?! Ничем! Только страху натерпелся да лишил себя того, что мог бы иметь совершенно бесплатно! Все равно все будет по-моему! Жалеешь?! Поздно жалеть! Впрочем, может, еще и не поздно… Моли о пощаде, глядишь, и помилую!
Вовка был почти готов это сделать. Потому что понимал: хоть и велика вероятность, что Хозяин обманет, но все-таки какой-то шанс. Малюсенький такой, но шанс. Упорство никаких шансов не оставляло. Столб-«морковка» мог рухнуть уже через несколько мгновений. К тому же от всех этих сомнений огненная линия поблекла до малинового цвета.
Но тут произошло нечто, не вписывавшееся в планы Хозяина болота.
Стенка «граммофонной трубы» сперва выпятилась внутрь, будто была сделана из резины, и через через доли секунды после этого прорвалась. Сквозь рев смерча отчетливо послышался громкий хлопок, сверкнула лиловая вспышка, а затем через пробоину ворвалась огромная, размером чуть ли не с истребитель (так Вовке показалось), черная птица. Конечно, при ближайшем рассмотрении (точнее, если уменьшить суперптичку в несколько раз!) можно было догадаться, что это не кто иная, как вороница Маланья.
Вовка об этом догадался, а вот все остальные, которые с Маланьей были незнакомы, завизжали от ужаса. Небось подумали, что это чудовище тоже помогает Хозяину.
Вообще-то Куковкин поначалу подумал, что и Маланье, несмотря на ее нынешние размеры, мало что светит. Уж больно сильно разбушевался смерч. Но он ошибся.
Огромная воронища — вороницей такое чудище звать неудобно! — отважно ринулась таранить стенки «граммофонной трубы», да так, что только ошметки полетели! Вихрь этот самый ей оказался вовсе нипочем, он начал слабеть сразу после того, как в «трубе» появилась первая дыра. К тому же все камни и грунт, что выносил смерч, стали ударяться о «трубу» и проламывать ее стенки, которые, оказывается, были уже не из черного тумана, а из чего-то похожего не то на жесть, не то на картон. Куски этого «чего-то» воронища в клочья рвала своим чудовищным клювом. Заодно доставалось и золотистой спирали. С каждым повреждением «трубы» вихрь становился все слабее и слабее, его рев тоже ослабевал и, наконец, дошел до еле слышного посвистывания, вроде как если сильно подуть в горлышко стеклянной бутылки.
