Сергей Волков - Пророк Темного мира
— Десять! — Мыря щелкнул пальцами так звонко, точно они были железными. Сплетку незнатя Тамара увидела как узорчатую желтую сеть, развернувшуюся в воздухе. Сеть упруго отразила голубой шар, отбросила его куда-то в сторону, в лес, а потом вдруг распалась на множество пылающих стрел, ударивших в людей подобно молниям. Слитный грохот упавших тел потряс палубу. Запахло горелым. — Вот так вот! — торжествующе выкрикнул Мыря, сорвался с места и принялся переваливать мертвых людей через борт. — Помогайте, чего застыли?! — гневно прорычал он через плечо итеру и Тамаре.
Минуту спустя палуба опустела. На ней валялись лишь выпавшие из рук убитых чарами домового дружинников сабли да чей-то слетевший шлем.
— А теперь, — повернулся к итеру тяжело дышащий Мыря, — твоя очередь, паря. Давай как на духу — кто, что, откуда. Нам терять нечего, сам видел.
— Видел, — ошарашенно кивнул итер. — Токмо я…
— Без «токмо», — сурово отрезал незнать. — Я в ваши здешние бирюльки играться больше не стану.
— Хорошо, хорошо! Ух, дайте с мыслями собраться… Звать меня Бойшей, я итер из рода Лога, одного из Трех Присоединившихся…
Древний город, основанный тысячу лет назад, просыпался медленно, как и положено глубокому старцу. Люди давно покинули его, улицы и площади заросли травой, между домами поднялись деревья, и дикие звери бродили там, где некогда кипела суетливая, многообразная жизнь гигантского мегаполиса. Теперь все это в прошлом. Не горят больше фонари, не шумят машины, разноязыкая толпа не наполняет собой широкие тротуары проспектов и подземные тоннели метро.
Город перестал быть городом. Он стал просто местом, просто территорией, он дал прибежище множеству тварей — животных, птиц, гадов, насекомых — и таким образом продолжил свое существование, но уже в новом качестве. Город стал частью природы, вернулся туда, откуда когда-то вышел.
Посреди кленовой рощи, наполовину облетевшей, прозрачной, возвышался бронзовый болван. Он был воздвигнут сотни лет назад в память о человеке, имя которого когда-то значило слишком много для всех живущих. Сейчас имени нет. Есть только статуя, зеленая от наросшего малахита, с оплетенными вьюнком ногами, с птичьим пометом на голове и плечах. Юный рассвет выкрасил голову статуи в нежно-розовый цвет, расплескал по рукам и груди солнечные кляксы, наполнил воздух синичьим пересвистом, вплел в движение воздушных струй тончайшие серебряные нити паутины. Но мертвы глаза бронзового человека, и дела его мертвы. Он, как и город, перестал быть тем, чем создавался. Старуха, что жила в хижине у подножия болвана, иногда сушила на вытянутой руке статуи низки грибов.
Старуха поднималась с рассветом. Открыв глаза, она некоторое время лежала в темноте своего жилища, вспоминая, кто она, что было вчера и что будет сегодня. Потом с кряхтением, с задушенным криком боли она поднимала свое дряхлое тело с лежанки, заставляя себя двигаться, ибо знала: движение — это жизнь.
Старость аскетична. Она не нуждается в комфорте, довольствуясь малостью. Кувшин родниковой воды, лепешка из овсяной муки, горсть ягод, изредка птичье яйцо или сушеная рыба — вот и вся трапеза. Старуха ела раз в день, чтобы еда не крала ее время, не отвлекала от других, куда более важных дел.
Покончив с едой и завернувшись в облезлую лисью шубу, старуха покидала свое жилище, отправляясь по заросшей чертополохом и крапивой улице к Круглому дому. Когда-то это был обыкновенный магазин, супермаркет, вечно наполненный голосами, шумом и запахами. Старуха давным-давно забыла об этом, приспособив одинокое строение на окраине города для встреч с жаждущими получить ответы.
Они звали ее по-разному: Ведьмой Каменного урмана, Зажилихой, Чистоворотью, Хозяйкой Круглого дома, а все больше просто — кликушей. Старухе не нравились эти имена. Старухе не нравились люди, что приходили в Круглый дом и задавали свои вопросы. Она устала, устала давно, много-много лет назад. Она хотела умереть, хотела — но не могла и вынуждена была каждый день просыпаться в своей хижине, взваливать на плечи ношу, тяжелее которой не знала, и до самого вечера, до смерти дня сгибаться под ее гнетом.
Посетители Круглого дома боялись старуху. Иногда она чувствовала, что их страх настолько силен, что им проще убить ее. Но старуха знала — ей суждено умереть только когда найдется та единственная, которой она передаст свою силу. Единственной не было. Старуху боялись, ей поклонялись, ею пользовались — и только. Один раз маленькая девочка из Тверской земли, которую привели в Круглый дом богатые родители-куплецы, улыбнулась кликуше и назвала ее Бабой Лисой за рыжую облезлую шубу, накинутую на костлявые плечи. Тогда в холодной груди старухи что-то дрогнуло. Она вдруг вспомнила, что невообразимо давно, бездну лет назад, тоже была маленькой девочкой с рыжими косичками и какая-то женщина, от которой только и осталось, что память о тепле и покое, называла ее «Моя лисичка».
Старуха предсказала юной тверичанке хорошего мужа, семерых детей и милость Всеблагого Отца. Мать заохала, суровый отец, прячущий свой страх перед кликушей за крепко сжатыми зубами, растаял, и в чашу для подаяний щедрым дождем посыпались монеты. Вечером старуха отдала их слепому Гладу-Вороне. Тот унес подарок Хозяйки Круглого дома в свою деревню Утайку. Там он разделит их между соседями, и деревня всю зиму будет в сытости, дети останутся живы, а весной в землю лягут хорошие семена. Это правильно. Это часть ее жизни.
Старуха, предсказывая, посмотрела девочку-тверичанку. Душа у той оказалась чистенькой, как мартовская льдинка. Солнце навылет освещало ее. Человеку с такой душой нужно жить ясно и просто — растить детей, любить мужа, работать и умереть вовремя, просто уснуть в окружении домочадцев. И старуха отпустила девочку с миром.
…Утро началось, случилось. Бронзовый человек бестрепетно смотрел в лицо встающему над дальним лесом солнцу. Старуха выбралась из хижины, налила воды в черепок, лежащий у порога. Из зарослей квелых лопухов выскочила трехцветная кошка, упруго потерлась о черные ноги старухи. Цепко схватив зверька за шкирку, старуха ощупала раздутое мохнатое брюхо, и улыбка растянула ввалившийся рот. Хорошо — скоро кошка родит котят. В последние годы крысяки заполонили подземелья Каменного урмана. Они несут Черную смерть. Нынешние люди не умеют бороться с нею. Значит, нужны кошки. Много кошек. Старуха кормила и привечала пушистых созданий, и вокруг ее хижины хороводилось уже больше сотни разномастных усатых зверьков.
Налетел ветер, зашумел верхушками кленов. С тихим шорохом посыпались большие кожистые листья. Старуха принюхалась. Ветер пах тонкой горечью палой листвы. Это был аромат осени, увядания, грядущего вечера года.