Юрий Кургузов - Кольцо Изокарона
— Почти? — переспросил я.
— Почти. А какие и были — не настолько значительные, чтобы серьезно помешать нам. Скажу откровенно: мне не очень понравилось, что вы самовольно вернулись отсюда в Волчий замок: наш сегодняшний разговор я планировал на вчера. И труп Лугара в вашей постели… — он усмехнулся, — можете расценивать в качестве своего рода маленькой, но достаточно эффективной мести за непослушание.
И тут я взорвался.
— Послушайте, господин Учитель! — проскрежетал я. — А не слишком ли много вы на себя берете? Я еще не знаю, что стряслось с госпожой Каролиной, но если думаете, что я как жалкая марионетка буду безропотно плясать под вашу дудочку…
А он вдруг улыбнулся, и я поперхнулся своими гневными и проникновенными словами.
— Марионеток приводят в движение, дергая за веревочки, а не игрой на дудочке, сударь: это вам не крысы и не змеи, — сказал он. — Однако если вы и впрямь обиделись, то прошу извинить, — маленький тест.
— Какой еще, к дьяволу, тест?! — продолжал бушевать я, но уже не так грозно.
— Какой? — переспросил он невинным тоном. — Ну, допустим, на самолюбие. Или, другими словами, испытание на самостоятельность, независимость суждений, поступков и тому подобное. Но пожалуйста, не переоценивайте свою роль во всем этом сложном и опасном деле. Вы сейчас — носитель кольца и ценны, в первую очередь, именно в этом качестве.
— Ладно, — махнул я рукой. — У нас еще будет время выяснить все нюансы наших взаимоотношений; сейчас же меня интересует другое.
— И я могу удовлетворить ваше любопытство?
— Должно быть. Всего два вопроса. Первый: откуда и почему в наверняка известном вам городе несколько месяцев назад появился волосатый хромой мальчик с железным кольцом?
— Ответ, — сказал колдун. — Его прислал я.
Гм… Удивление мое было неподдельным.
— И он вас послушался?!
Собеседник развел руками:
— А что ему оставалось делать? Выбор, в принципе, у него был небогатый.
— Хорошо, — сказал я. — Тогда второй вопрос: вы очень интересно обо всем рассказывали, но сами… Сами умеете воскрешать мертвецов?
Его взгляд стал отрешенным:
— Ну, допустим, когда-то я проделывал подобные трюки… И что с того?
— Да ничего! — нервно дернул я шеей. — Хотелось бы узнать, не проделали ли вы случаем этот трюк относительно недавно, где-нибудь в окрестностях Волчьего замка?
Секунду или две Горный Учитель сосредоточенно рассматривал собственные ногти. Потом поднял голову:
— Если скажу, что нет, поверите?
Я рявкнул:
— Ни в коем разе!
Он грустно улыбнулся:
— И все-таки я говорю — нет…
Глава XVIII
Письмо дяде Учитель у меня забрал и пообещал отправить тотчас же, едва я заикнулся о том, имеется ли у моих новых соратников связь с внешним миром. Я только уточнил, пойдет ли оно по почте.
— А какая вам разница? — пожал плечами колдун. — Главное, что завтра к вечеру ваш родственник получит сие послание. Правда… — Он секунду помедлил. — Я не совсем понимаю, для чего это нужно. Помочь нам, судя по вашему рассказу, этот милейший кабинетный мини-Фауст ничем не сможет, да и… — Он снова на мгновенье запнулся. — Не успеет, ибо все должно решиться уже послезавтра.
— Так скоро?! — Ей-богу, вот тут-то мне едва ли не впервые за последние сутки сделалось не по себе. Ведь за исключением того, что я видел неделю назад в кузнице, малоприятного инцидента с Лугаром и Лилит и жутковатого ночного разговора у костра, все остальные события разворачивавшегося вокруг невеселого действа оставались для меня покамест как бы за кулисами.
— Да, так скоро, — кивнул Горный Учитель. — Но вовсе не потому, что мне этого хочется, а просто… Понимаете, это опять будет ночь. Т а н о ч ь… В которую и решится судьба кольца (и не только кольца), как в прошлую подобную же ночь решалась судьба Волчьего замка. — И вздохнул: — Так-то вот, молодой человек…
…И это он сказал мне вчера. Казалось бы, только вчера, но и уже вчера, — потому что сегодня, увы, к сожалению, тоже кончалось, кончалось так быстро, как может кончаться что-либо ну пусть не совсем уж хорошее, но все-таки менее плохое, чем то, что должно случиться завтра, — особенно коли тебе наверняка известно, что это завтра будет хуже и чем сегодня, и чем вчера…
Да-да, именно такая трусливая и малодушная ахинея настойчиво лезла в мою бедную голову, когда я стоял возле одного из черных замшелых валунов Каменной Пустоши и, с трудом преодолевая отвращение и прочий букет аналогичных эмоций, наблюдал, как на другом, плоском как блин камне Ян сворачивал в тугой темно-пепельно-серебристый рулон шкуру мерзкого существа, которое еще совсем недавно носило, быть может, и не самое ласковое и теплое на свете, но все-таки женское имя — Лилит.
А полукошачья-получеловеческая голова Лилит, к моему вящему ужасу, красовалась на двухметровом шесте, воткнутом в траву неподалеку от гигантского "дольмена Моргенштерна", и широко открытые раскосые глаза ее с застывшими навек зрачками, казалось, злобно обозревали все вокруг, а оскаленная темно-алая пасть грозила клыками и земле, и небу, и лесу.
Нет, я, конечно же, понимал, что враг есть враг — тем более такой: безжалостный, сверхъестественный и кошмарный, — но самим опускаться до скотских повадок и ритуалов первобытных тупых дикарей!..
Все это я заявил Яну еще несколько часов назад, как раз в тот момент, когда он старательно обкладывал основание шеста с мертвой головой Лилит для большей устойчивости свежевырытыми кубиками дёрна и крупным щебнем.
Однако его мои прочувствованные и гневные слова тронули, похоже, самую малость или же не тронули вовсе. Он деловито завершил "работу", вымыл руки и опять ушел в подземелье, оставив меня гневаться и пыхтеть от возвышенного гуманизма в одиночестве. Но вот теперь, когда он так же деловито начал сворачивать после просушки на солнце шкуру существа, с которым на днях мне даже пришлось отобедать за одним столом, я снова не выдержал и сказал:
— Послушайте, это уже слишком!
— Что — слишком? — Ян поднял голову.
Я фыркнул:
— Ну, всё это!.. — И указал обличающим перстом сначала на шкуру Лилит, а потом на голову, Яна. После — снова на голову, Лилит, и опять — на шкуру, ее же.
— Ах, вот вы о чем, — спокойно протянул Ян.
А я, я готов был взорваться как средних размеров неисправная паровая машина.
— Вот-вот, об этом! Об этом об самом! — забыл я на миг все правила орфографии (а возможно даже и пунктуации). — Вы что?! Что вы, скажите на милость, делаете?! — картинно возопил я, ну и продолжил минут на пять далее примерно то же, только в иных словосочетаниях.
