Лана Синявская - Железная Дева
– Из Красноярска? – Машинально переспросила я.
– Ну да. Вы разве не знали? Хотя он не любит об этом рассказывать. Говорит, что жизнь там казалась ему скучной.
– А долго он там прожил?
– Всю жизнь.
Мне все стало ясно. Он соврал Лене, что родом из Красноярска. Он боялся, что она узнает правду о его прошлом в Ульяновске. Вероятность, что до нее дойдут слухи об этой давней истории, была ничтожно мала, но он хотел полностью исключить даже малейшую возможность. Я начинала догадываться, зачем он признался в преступлении, которого не совершал. Он не хотел, чтобы милиция добралась до девушки, чтобы ее мучили допросами, трепали нервы на суде. Должно быть, она и в самом деле дорога ему.
У меня оставался последний вопрос:
– Леночка, а вы видели в квартире вашего жениха копировальный аппарат? – Спросила я и увидела, как она сильно побледнела. Ее зрачки расширились. Она откашлялась, но похоже было, что это не помогло.
– Я так и знала. Вы пришли из-за этого. – Упавшим голосом сказала она.
– Из-за чего?
– Вы сами знаете. Из-за этих проклятых методичек! – Выкрикнула она.
– Из-за каких методичек?
– Из-за тех самых, которые он печатал на этом дурацком ксероксе и потом подпольно продавал тупоголовым студентам, которые слишком ленивы, чтобы самостоятельно готовиться к экзаменам.
Она резко вскочила со стула, метнулась в другой конец комнаты и распахнула дверцы тумбочки, откуда хлынул поток тоненьких брошюрок. Я подошла поближе и подняла одну из них.
– И это вовсе не его ксерокс. Он одолжил его у приятеля на лето. Тот купил новую машину, еще более современную, а эту собирался продавать осенью. Вот Владик и попросил ее на время. Он хотел накопить денег на свадебное путешествие.
Она заплакала, размазывая слезы по щекам и судорожно кусая губы.
О, Господи! Какая нелепость! – Ужаснулась я. – Но все еще можно спасти! Я повернулась к Лене и спросила, внимательно глядя на нее:
– Леночка, вы не побоитесь рассказать в милиции все, что мне только что рассказали? Достаточно ли сильно вы любите его, чтобы выдержать нечто очень неприятное, что вам, возможно, придется услышать?
– Да я на все готова ради него! – Горячо воскликнула она. Что бы ни случилось, я знаю, что он самый лучший человек на свете!
– Хорошо. Помните о том, что вы сейчас сказали. – Сказала я и быстро пошла к выходу.
– Куда же вы? Я пойду с вами!
– Нет. – Твердо сказала я. – Еще не время.
ГЛАВА 22
Я собиралась срочно отправиться к Борису, но, выйдя из подъезда, обнаружила, что возле дома, где жил Владлен Алексеевич, стоит милицейская машина. Резко сменив направление, я бросилась туда и взлетела на восьмой этаж. Возле приоткрытой двери курили двое оперативников. Один из них узнал меня и кивнул.
– Борис там? – Отрывисто спросила я.
– Там. Этот гад согласился на следственный эксперимент. Сейчас расписывает в красках, как совершал все эти мерзости. Постой, ты куда. Туда нельзя!
Но я, не слушая его крик, ворвалась внутрь и угодила прямо в лапы Бориса.
– Я говорил ей, что нельзя. – Промямлил подоспевший оперативник.
– Ладно. Иди. – Отрезал Борис и свирепо уставился на меня. Я выдержала его взгляд.
– Зачем ты притащилась сюда? Хочешь, чтобы я отправил тебя домой под конвоем? Я тебе это устрою.
– Прекрати. – Рявкнула я. – Липанов невиновен!
– Я это уже слышал и сказал тебе утром все, что думаю по этому поводу.
– А я говорю, что ты осел! Ты станешь посмешищем, если немедленно меня не выслушаешь!
Он взорвался:
– Ты, кажется, думаешь…
– Не кажется. Я действительно думаю, в отличие от некоторых. – Огрызнулась я. – У меня есть свидетель. И есть доказательства, что Липанов возвел на себя напраслину. И я могу еще раз повторить, что никакого тайника за ковром не было. Пусть меня сажают за незаконное проникновение в квартиру! Много все равно не дадут!
– О каком свидетеле ты говоришь? – Уже более спокойно спросил Борис. – Почему его имя не назвал сам Липанов?
– Да потому, что он больше всего на свете боялся, что этот свидетель узнает о его прошлом. Он защищал ее от вас, не хотел, чтобы вы затаскали ее по допросам и судам.
– Ее? Это девушка?
– Да. Представь себе! Девушка. Его невеста, с которой он собирался расписаться меньше чем через месяц! Тебе не кажется, что такие намерения несколько необычны для маньяка, который пачками похищает невинных девушек?
– Если ты не врешь…
– Я никогда не вру… То есть не вру, когда дело касается серьезных вещей. Кроме того, она готова дать показания. Ее мать видела их обоих в день похищения. Думаю, что и в другие дни найдутся свидетели, которые подтвердят его невиновность.
– Хорошо. То, что ты говоришь, выглядит убедительно. Я сейчас…
Договорить он не успел. Со стороны комнаты раздался оглушительный звон бьющегося стекла и испуганные крики мужчин. Мы с Борисом вбежали в комнату и я увидела острые осколки, торчащие в оконной раме. Это могло означать только одно – в комнате осталось на одного человека меньше, чем было. Мне не нужно было всматриваться в лица присутствующих, чтобы понять, кто был этот человек. Пока мы с Борисом препирались в прихожей, Липанов принял свое собственное решение и шагнул из окна.
– Быстро. Вниз. Позвоните в скорую. – Слышала я, словно сквозь сон, отрывистые команды.
– Какая скорая. – Прошептала я. – Восьмой этаж…
Ни на кого не глядя, я медленно вышла из квартиры и спустилась по ступенькам. Возле распростертого на земле тела начала собираться толпа.
В стороне, под тоненьки рябиновым деревцем я увидела хрупкую фигурку со стиснутыми на груди руками. Я подошла к Лене и тихо сказал, стараясь не смотреть ей в глаза:
– Извини. Я не успела.
И пошла прочь.
Но не успела я сделать и пары шагов, как из кустов мне навстречу выскочила Демьянова. Держа ручку наготове, она спросила, жадно ловя каждое мое слово:
– Вы были там? Как это произошло? Он сам выбросился? Почему?
Я остановилась, посмотрела на ее горящее нетерпением лицо и сказала:
– Пошла ты со своими вопросами… – И я, подробно и доходчиво объяснила ей куда и какой дорогой она должна идти.
Журналистка открыла рот, изумленно глядя на меня, потом захлопнула его и потрусила в сторону собравшихся зевак.
* * *Всю ночь я промучилась без сна, ненавидя себя за то, что не смогла предотвратить случившееся. Я понимала, что от меня мало что зависело, но мне было до того мерзко, что я готова была закричать.
Преступник оказался хитрее. Он был жесток и умен, ловко воспользовался тем, что у несчастного психолога оказалось запятнанное прошлое, чтобы свалить на него свою вину. Последние дни я потратила впустую. Похититель по-прежнему на свободе, что с похищенными девушками – неизвестно, а еще один человек погиб.
