Чернильные души (СИ) - Заугольная Оксана

Радик покраснел как рак. До сих пор он после «того поступка» общался только с Соней, и пусть она ругала его от души, но так стыдно ему всё равно не становилось. А услышать такое от взрослого человека он и вовсе не рассчитывал. Отвык разговаривать с взрослыми.

– А что, надо было всё оставить как есть? – запальчиво спросил он. – Пусть убивают и умирают, новый естественный отбор?

– Не мелите чепухи, юноша, – остановила его Александра и прошла на кухню.

Она налила чаю, лишь одобрительно кивнув головой на то, что он вообще есть, положила в вазочку варенья, достала печенье и вообще вела себя как хозяйка. Она и была в некотором роде хозяйкой, о чем Радику пришлось себе напомнить. Уж очень его раздражало такое поведение гостьи.

– Естественный отбор никуда и не пропадал, – продолжила она, когда Радик и думать забыл, о чем они говорят. – Он видоизменился. Но дело не в этом. Совершать глупости хорошо в детском саду или дома, когда никто не видит. А в всеобщей сети сразу могут понять, что это глупость. Это небезопасно. А уж благие намерения ваши, Родион… Ни в какие ворота.

– Куда уж лучше как вы. Уехали и оставили Соню одну, – не удержался Радик. Обидно было просто до слез. И особенно было неприятно, что во многом он мог с ней согласиться и не хотел этого. Куда проще было возражать. Впрочем, на Сонину бабушку это не произвело никакого впечатления.

– Я забрала её мать, чтобы они не истрепали друг другу нервы, – спокойно ответила она. – У Ольги непростой характер и высокая склонность к истериям. А Соня девочка умная, и куда лучше справляется, когда у неё не стоят над душой. И потом, если я не находилась рядом с ней, это не значит, что я не пыталась помочь ей.

Радик фыркнул и отвернулся. Пыталась помочь, ну надо же!

– Мне не обязательно втираться в доверие к собственной внучке и ставить эксперименты на ней, чтобы изучать эту заразу, – повысила голос Александра. – Если внимательно слушать зараженных, которые успели вырваться из этого богом забытого городка, можно многое узнать. Жаль, что там они ничего не видят. Но некоторые по моим просьбам ненадолго возвращались, и поэтому я думаю, что это еще не конец.

– Вы тоже так думаете? – Радик так обрадовался, что тотчас забыл о том, как ему сначала не понравилась бабушка Сони. – Мне кажется, что Соня не умерла. И она говорила о тех существах, что ей снились, и которых она иногда почти что видела. Может, и она стала просто не такой, как мы сейчас, и на самом деле…

– Повтори-ка про существ, – прервала его Александра, и он поспешил пересказать всё, что рассказывала Соня. Даже принес записи, в которые тайком вносил каждую мелочь, включая сны Сони и то, что она видела и слышала при уходе Субботы и Эдика.

– Неплохо, – оживилась Александра. – В институте работают со мной пара человек, у которых есть доступ к предоставленным тобой материалам. Впрочем, с этими медиа… Проще сказать, у кого его нет. Так вот, они проводили на себе эксперименты и убедились, что могут чувствовать что-то необычное в месте, где только что ушел чернильный больной, если сами болеют. Случайно один из этих экспериментаторов пришел на работу с гриппом. Но, думаю, и просто лихорадка сгодиться. Ну что, ты готов?

– К чему? – Радик просто не успевал за размышлениями гостьи. Едва явившись, она тут же бурно взялась за дела и подключила его, даже не отвлекаясь на то, чтобы спросить его мнения.

– Так, – похоже, её это раздражало не меньше, чем его самого. – Ты вообще что-то собирался делать или всё, с глаз долой, из сердца вон?

– Конечно, собирался! – возмутился Радик. Надо же, а он переживал, что не может познакомиться с родными Сони! Похоже, ему еще везло до сих пор! – Я хочу сам заразиться и попытаться понять, что происходит.

Бабушка задумчиво кивнула.

– Смело. Глупо. И пока совершенно бессмысленно, – наконец произнесла она. – Нет, возможно, позже мы рассмотрим и этот вариант. А пока тебе достаточно простыть. Так что давай, выбирайся на улицу без шапки и пальто, и сходи за мороженым. Если что, я люблю черничное, но и ванильное сойдет.

– Соня тоже любит… любила черничное, – буркнул Радик, выходя в прихожую. Тут ему в голову пришла еще одна внезапная мысль. – А если меня там узнают? Будет жаль не принести вам мороженого, Александра Витальевна.

– Современная молодежь совершенно не умеет думать, и от этого все проблемы, – отозвалась с кухни Александра. – Все, кто знал тебя в лицо, уже наверняка последовали за моей внучкой, куда бы она не девалась. Так что не болтай зря, а то мы ничего не успеем!

И Радик послушно вышел в коридор, словно всю жизнь слушался чужих бабушек.

«Понять бы, чем для меня закончится это «мы» и кто это «мы», – пробормотал он себе под нос и вышел из подъезда. Ветер дул холодный, но бабушка Александра бдила у окна, и он, опустив воротник, побрел в сторону магазина. – Небось и мороженое на улице есть заставит!»

Впрочем, эта мысль совсем не пугала его. Оказаться неожиданно рядом со взрослым человеком, который знает или хотя бы думает, что знает, как поступить, было приятно. Только сейчас, продрогнув до костей на весеннем ветру, Радик понял, что даже рад этому. Не то, чтобы он всерьез боялся заразиться и медленно двигаться к смерти, тут Соня была не права. Он и впрямь верил, что сможет найти лекарство. Куда страшнее были мысли, что это будет напрасно. Пусть он сумеет вылечить и спасти себя. Но для Сони и впрямь всё будет или было кончено с того самого момента, как она ушла, растворилась в воздухе, так и не обернувшись, чтобы хотя бы попрощаться.

Александра предлагала ему совсем другое. Увидеть, что там есть надежда. Что Соня не исчезла безвозвратно. И если для этого ему нужно было подхватить воспаление легких, он был к этому готов.

– Ты, наверное, думаешь, как бесчеловечно я поступаю, ради внучки рискуя твоей жизнью и здоровьем? – Александра спустилась вниз и вышла из подъезда, когда он кусал уже вторую порцию мороженого. Зубы ныли от холода и не попадали друг на друга, да и самого его трясло, но чувствовал при этом Радик себя лучше, чем за все последние недели.

– Н-нет, – простучал он зубами и снова вцепился в надкусанный брикет. И лишь проглотив крупный кусок, который едва не стал комом в запершившем горле, добавил. – Я рад. Я бы всё равно рискнул, но по-другому. А так есть смысл.

Больше всего он боялся не заболеть. Бывает ведь такой закон подлости, даже если ты в прорубь провалился, а наутро как огурчик и всё равно идти на контрольную, хоть тресни.

Но ему повезло. Или нет. Это уж как посмотреть, конечно.

После того, как он запил мороженое холодной газировкой, его начало сильно знобить, поднялась температура. А к вечеру он увидел его.

24 глава

– Что значит, ты видишь крокодила? – Александра что-то напечатала в Сонином ноутбуке и посмотрела на Радика поверх очков. – Он зеленый? У него пасть и хвост или что? Почему именно крокодил? Ты четко его видишь и точно можешь отличить от, например, аллигатора?

Радик растерялся. Его сильно колотило, и он наконец позволил себе укутаться в одеяло, правда, лучше от этого совсем не стало. Зато мир и впрямь изменился. Особенно за окном. Огромные тени виднелись над домами, и Радик не понимал, как можно было не замечать их раньше.

– Силуэт такой, – наконец пояснил он. – На крокодила похож. И Соня про крокодила говорила, он ей даже снился. И Влад Суббота его видел перед… перед тем, как уйти.

– Нет, так дело не пойдет, – почему-то совсем не обрадовалась бабушка. Хотя вроде бы куда лучше, что он не один крокодила видит! – Это у тебя могут быть наведенные галлюцинации, понимаешь? Ты знал, что они видели крокодила, и видишь его тоже.

Пришлось Радику под чутким руководством вредной старухи – а ведь он обещал себе даже мысленно не называть эту пожилую даму старухой! – тащиться на улицу и рассматривать невнятные фигуры. Идти было тяжело. Его трясло, перед глазами помимо гигантских медленных теней прыгали мушки и всё двоилось. Но результат того стоил. Радик не только сумел определить еще три или четыре фигуры покрупнее, но и обнаружил, что мир полон теней совершенно обычного человеческого размера. Это всё меняло.