Линкольн Чайлд - Реликварий
Смитбек кивнул. Не-очень-веселая-вдова во многом была права.
– Со времени той демонстрации наше движение получило грандиозное развитие, – сказала миссис Вишер. – Мы попали в болевую точку. Люди начинают сплачиваться – люди богатые и могущественные. Но мы хотим обратиться и к простому народу – людям с улицы. И это можете сделать вы при помощи вашей газеты.
Смитбеку не понравилось напоминание о том, что он пишет для простых людей. Однако он ничем не выдал своего неудовольствия. Кроме того, он сам видел, что миссис Вишер абсолютно права. К концу демонстрации вокруг толпы богачей крутилось множество обывателей, которые громко кричали, свистели и вопили – одним словом, были готовы к решительным действиям.
– И вот что я хочу вам предложить. – Миссис Вишер положила тонкую руку с хорошо ухоженными ногтями на льняную скатерть. – Вы получите привилегированный доступ к информации о всех планируемых действиях организации «Вернем себе наш город». О многих наших акциях мы вполне сознательно заранее оповещать не станем. Пресса, так же как и полиция, будет узнавать о них тогда, когда предпринять что-либо будет уже невозможно. Вам же будет известно, чего и когда следует ожидать. Вы можете сопровождать меня, если пожелаете. Одним словом, вы получите прекрасную возможность сунуть факты «прямо в рожи» ваших читателей.
Смитбек изо всех сил старался не выдать своего волнения. «Это слишком хорошо, чтобы быть правдой», – думал он.
– Я понимаю, что вам хотелось бы опубликовать еще одну книгу, – продолжала миссис Вишер. – Когда кампания «Вернем себе наш город» достигнет успешного завершения, вы получите на это мое благословение. Хайрэм Беннетт, главный редактор «Аркадия-Хаус», является одним из моих ближайших друзей. Полагаю, он будет весьма заинтересован в вашей рукописи.
«Боже мой! – думал Смитбек. – Хайрэм Беннетт, Мистер Издательское Дело собственной персоной! – Он представил, как станут биться за право публикации „Аркадия-Хаус“ и „Октаво“ – издательство, выпустившее его книгу о событиях в музее. Он попросит своего агента организовать тендер с первоначальной суммой в две сотни тысяч… нет… двести пятьдесят плюс десять процентов за специальные привилегии и…
– Но взамен и у меня будет к вам одна просьба, – прервала полет его фантазии миссис Вишер. – С этого момента вы обращаете свой талант только на службу движению «Вернем себе наш город». Я желаю, чтобы все ваши статьи были посвящены нашему общему делу.
– Что? – довольно резко переспросил Смитбек. – Миссис Вишер, я репортер уголовной хроники и меня взяли на работу, чтобы я регулярно публиковал материалы на эту тему. – Картины грядущей славы разом померкли, и вместо них перед его мысленным взором возникла разъяренная физиономия редактора Арнольда Мюррея, требующего немедленно представить статью.
– Понимаю, – кивнула миссис Вишер. – Полагаю, что смогу отгрузить вам нужный «продукт» в течение ближайших дней. Вы узнаете все подробности, как только мы уточним наши планы. Поверьте мне, мистер Смитбек. Думаю, что наши отношения окажутся взаимно полезными.
Смитбек лихорадочно размышлял. Через пару часов ему надо представить статью о том, что он подслушал в музее. Он и без того слишком задержал информацию. Статья о секретном совещании не только повысит его жалованье, но и поставит на место этого зазнайку Брайса Гарримана.
Но воплотятся ли эти надежды? Идея выплаты вознаграждения окончательно потухла, так и не открыв новых подходов к расследованию. Статья о Мефисто не вызвала ожидаемого ажиотажа. Прямых доказательств того, что смерть судмедэксперта связана с другими убийствами, не имелось (хотя косвенные данные говорили об этом). Кроме того, следовало принять во внимание возможные неприятные последствия незаконного проникновения в музей.
А вот то, что предлагает миссис Вишер, может оказаться именно тем динамитом, который он так долго искал. Журналистский инстинкт подсказывал Смитбеку, что именно здесь он может одержать победу. Он скажется больным и помурыжит Мюррея пару деньков. Прощение последует, как только начальство увидит конечный результат его деятельности.
– Можете считать, миссис Вишер, что соглашение между нами заключено.
– Зовите меня Аннетт, – сказала она и, скользнув взглядом по его лицу, обратилась к меню: – А теперь нам следует сделать заказ, не так ли? Я посоветовала бы вам отведать полярных моллюсков в лимонных листьях с черной икрой. Здешний шеф-повар готовит их просто великолепно.
26Х ейворд свернула на Семьдесят вторую улицу и остановилась перед грандиозным зданием песочного цвета, не веря своим глазам. Она проверила адрес по бумажке и снова подняла глаза: больше похоже на увеличенный раз в двадцать особняк из комиксов Чарльза Адамса, чем на манхэттенский жилой дом. Девять этажей громоздились один на другой. Из-под самой крыши выдавался огромный, похожий на нависшие брови двух–этажный фронтон. Бесчисленные трубы, шпили, башенки и прочие архитектурные изыски. «Наверное, не помешало бы пробить и бойницы», – подумала Хейворд. Дом именовался «Дакота». Странное имя, странное сооружение. Хейворд не раз слышала об этом доме, но видела его впервые: не часто у нее возникал повод для визита в Верхний Вест-Сайд.
Она вошла в широкую въездную арку, прорубленную в южной стороне здания. Охранник в караульной будке спросил, как ее фамилия, и куда-то позвонил.
– Юго-западный вестибюль, пятый этаж, – сказал он, кладя трубку. Хейворд прошла мимо караульного в темный тоннель и оказалась в обширном внутреннем дворике. На мгновение она задержалась, рассматривая бронзовые фонтаны. Царящие здесь тишина и покой казались совершенно неуместными для северо-западной части Манхэттена. Она повернула направо и, миновав узкий вестибюль, вошла в кабину лифта и нажала миниатюрным пальчиком кнопку с цифрой «пять».
Лифт полз крайне медленно, но в конце концов все же достиг цели. Двери открылись, выпустив Хейворд в небольшой квадратный холл. В противоположной стене виднелась дверь из темного полированного дерева. Лифт зашелестел и начал спускаться, оставив Хейворд в полной тьме. Послышался шорох. Ее рука инстинктивно потянулась к табельному пистолету.
– Сержант Хейворд? Превосходно. Прошу вас, входите.
Она тут же узнала голос: смесь бурбона с медом. Дверь отворилась, и в освещенном прямоугольнике возник изящный силуэт агента Пендергаста.
Хейворд переступила порог, и Пендергаст тут же закрыл дверь. Комната была небольшой, но высоченный потолок придавал ей какое-то своеобразное величие. Хейворд с любопытством посмотрела по сторонам. Три стены были выкрашены в розовый цвет. Наверху под потолком и снизу над полом тянулись широкие черные бордюры. Мягкий свет лился из-за пластины агата, вделанной в нечто бронзовое, напоминающее по форме морскую раковину. Светильник располагался у одной из стен, чуть выше уровня глаз. Четвертая стена была выложена черным мрамором. По всей ее поверхности, от потолка до пола, тонким, как стекло, слоем струилась вода, с легким журчанием убегая вниз за фигурную решетку. В комнате стояло несколько коротких кушеток, их ножки утопали в пушистом ковре. Интерьер довершали картины на стенах и какие-то искривленные растения в горшках, установленных на лаковых столиках. В комнате царила безупречная чистота: ни единой пылинки. Дверей, ведущих в другие помещения квартиры, Хейворд не обнаружила. Впрочем, она не сомневалась в их существовании.
– Присаживайтесь, где вам удобно, мисс Хейворд, – сказал Пендергаст. – Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?
– Спасибо, не надо. – Она опустилась в ближайшее к двери кресло. Роскошная мягкая кожа нежно приняла ее в свои объятия. Хейворд посмотрела на пейзаж кисти какого-то импрессиониста. Стога сена на фоне розового заката показались ей знакомыми.
– У вас отличное жилище, – проговорила она. – Хотя здание, по правде сказать, выглядит жутковато.
– Мы, здешние жители, предпочитаем, чтобы его называли эксцентричным. Но многие, полагаю, могли бы согласиться и с вашим определением. Сооружение получило название «Дакота» потому, что в 1884 году оно казалось таким же далеким от города, как и индейские территории. Тем не менее оно до сих пор является символом прочности и постоянства – как раз того, что мне очень нравится. Фундамент покоится на основных породах, стены у основания имеют толщину почти в тридцать дюймов. Однако вы пришли не для того, чтобы выслушивать лекции по архитектуре. Я вам весьма признателен за то, что вы нашли для меня время.
– Вы, наверное, шутите? – улыбнулась Хейворд. – Разве я могла упустить шанс побывать в гнезде самого агента Пендергаста? Среди копов вы стали личностью легендарной. Впрочем, вам это прекрасно известно.
– Как это мило, – протянул Пендергаст, скользнув в кресло. – Я редко принимаю у себя посетителей. Однако на сей раз я решил, что здесь мы могли бы лучше всего побеседовать без свидетелей.
