Дия Гарина - Темна египетская ночь
– А ну, отойди от него, корова! – произнес по-английски Ритин голос, и его хозяйка неожиданно возникла между мной и Ольгой, крепко сжимая тяжелый копеш в дрожащих от напряжения руках.
Казалось, что каждый зритель неожиданно поперхнулся собственным криком, так быстро воцарилась в зале недоуменная тишина. Господи, что делает эта сумасшедшая?! Как она вообще сюда попала? Неужели не понимает, что все это подстроено? В противном случае ей никогда бы не удалось попасть на арену. Наверное, Карим сейчас потирает руки от удовольствия, ожидая, когда автоматные очереди положат конец сразу двум его головным болям: Рите и мне… И Ольге.
Но вместо автоматных очередей по залу пронеслась какая-то громкая команда, и даже я, не зная языка, понял, что в полном соответствии с приказом все секьюрити сейчас опустят оружие. Все, кроме одного. Там, за моей спиной в черном чреве открытого Ритой прохода стоит Карим, крепко сжимая в руках «УЗИ» лежащего у его ног охранника. Расчет двоюродного племянника, как всегда точен. Не услышавший приказ охранник успел согласно инструкции выпустить очередь, за что и был застрелен своим начальником. А то, что погибли гладиаторы и (ах, какая жалость) вместе с ними дражайшая пленница его дяди, – на то воля Аллаха милостивого и милосердного. Он – Карим – сделал все возможное но, увы, безнадежно опоздал.
Я не мог этого знать, не мог этого видеть. Картина, неожиданно возникшая перед глазами, слишком походила на продолжение моих галлюцинаций. И все же… Это видение казалось настолько реальным, ярким и подробным, что за секунду до того, как палец Карима до упора вжал спусковой крючок, я взвился с колен и, сгребая в охапку пожирающих друг друга глазами дочерей Евы, повалил их на песок. Откуда только силы взялись? Падая, я почувствовал, как что-то слегка чиркнуло меня по затылку, и, прежде чем погрузиться в ничто, услышал отчаянный крик Риты:
– Нет, Игорь, пожалуйста, не умирай! Это не честно! Я же люблю тебя!!!
– Игорь? Какой Игорь? – шепотом переспросила Ольга откуда-то издалека.
А потом звук вырубился. Впрочем, как и свет.
Приходил я в себя медленно. Дырчатый потолок раскачивался перед глазами так, будто в благословенном Египте началось семибальное землетрясение. Но природный катаклизм оказался здесь абсолютно ни причем. Во всем была виновата моя голова, то и дело поворачивающаяся из стороны в сторону. Это стоящий рядом с кроватью доктор Саид привычными движениями бинтовал мне пулевую царапину на затылке и как-то странно разглядывал, словно удивлялся моей упрямой живучести. Но было в этом взгляде и еще что-то. Только я по состоянию здоровья не мог разобрать, что именно.
– Вы очень везучий человек, мистер Семенов, – лицо Карима появилось на фоне потолка. – Со стороны может показаться, что мой дядя вернулся именно для того, чтобы спасти вам жизнь. Он никого не предупредил о своем приезде. Даже меня. Так что его неожиданное появление в зале спутало мне все карты. Впрочем, как и ваш бросок. До сих пор ломаю голову над тем, каким образом вам удалось предугадать этот выстрел, вы ведь даже не оглянулись.
Ответа не последовало, но он его и не ждал, – это были просто мысли вслух – этакие тягучие вальяжные рассуждения. Но даже в своем нынешнем состоянии я видел под тонким льдом напускного спокойствия бушующую в нем стихию досады и ненависти.
– Я думал, что с возвращением дяди и его решением сохранить вам жизнь, буквально на коленях вымоленном госпожой Ритой, сюрпризы сегодняшней ночи закончатся, – притворно вздохнул Карим. – Но, увы… Попутно выяснилась еще одна очень любопытная подробность.
С этими словами он щелкнул механизмом в изголовье кровати, и та неожиданно приняла вертикальное положение, заставив меня повиснуть на врезавшихся в тело ремнях. Теперь мне представилась возможность вместо потолка обозревать противоположную стену, вместе с вжавшейся в нее Ольгой, на которую были направлены три коротких автоматных ствола. Чего-чего, а бдительности Кариму не занимать.
– Подробность любопытная, – как ни в чем не бывало, продолжил шеф секьюрити, сокрушенно покачивая головой, – И весьма для меня печальная. Оказывается, вы состоите в законном браке с нашей восходящей звездой – мисс Эсмер. Или вернее будет сказать – Ольгой.
Он намеренно исковеркал русское имя почти до не узнаваемости и хищно улыбнулся, втянув воздух, затрепетавшими от сдерживаемых эмоций ноздрями.
– Поверьте, я даже не подозревал об этом до сегодняшнего дня. Ведь в изъятых у вас паспортах значатся совершенно разные фамилии…
Он вопросительно посмотрел на меня, а я, несмотря на не слишком подходящий момент, улыбнулся, вспомнив какие упорные позиционные бои шли у нас с Ольгой перед свадьбой. Ну, ни в какую не желала упрямица превращаться в госпожу Семенову, слишком уж рабоче-крестьянской казалась ей моя ничем не примечательная фамилия. Так и осталась Меньшиковой. Тоже мне княжна Тараканова!
– Так вот, я повторяю, – вплотную приблизился ко мне двоюродный племянник, внимательно наблюдая за моей реакцией, – К сожалению, я не знал о том, что мисс. ис Ольга ваша жена. Коран запрещает правоверным мусульманам связь с замужней женщиной, так что я должен буду долго замаливать этот невольный грех. Примите мои искренние извинения, мистер Семенов. Вероятно, чувство, захватившее миссис Ольгу, было таким сильным, что она позабыла предупредить меня о своем замужестве. Ведь нам было так хорошо вместе, верно я говорю, дорогая?
Ольга дернулась как от удара, но не проронила ни слова. Только смотрела на меня полными слез глазами. В этом взгляде было все: и боль, и вина, и просьба о помиловании, и дикая ни с чем не сравнимая ненависть к человеку, который блаженно улыбался, глядя на мое перекошенное лицо. Только женщина может так люто ненавидеть. И если я его просто убью при первой же возможности, то она… Нет, даже Кариму я не пожелаю попасться Ольге на узкой тропинке после того, что он с ней сделал. Но пока все обстоит совсем наоборот, – это мы попались ему, и даже мое ясновидение было бессильно предсказать, какую месть он приготовил. И аукнется мне теперь не только сломанная рука, а в первую очередь то, что я помешал двоюродному племяннику избавиться от Риты, непонятно почему вставшей ему поперек дороги.
– Дорогая, – медовым голосом обратился к Ольге Карим, – Прежде чем оставить тебя наедине с супругом, я бы хотел получить что-то вроде прощального подарка в память о нашей страстной любви. Жаль только, что здесь нет второй кровати… Но ведь мы можем прекрасно без нее обойтись. Насколько я помню, тебе больше нравилось заниматься любовью стоя…
Карим пристально посмотрел на меня, потом на Ольгу еще больше вжавшуюся в стену и, раздосадованный нашим молчанием, рявкнул:
