Алексей Большаков - Страшное Проклятие
— В летнее время на Утрише живут детишки самых разных возрастов. Немало, конечно, и детей обычных отдыхающих. Их привозят сюда родители ненадолго, чтобы показать прелести дикой жизни в палатках на природе, у моря. Но есть и дети, зачатые или рожденные здесь постоянными посетительницами Утриша, девушками, которые каждый год приезжают сюда. Даже рождение ребёнка не может помешать некоторым мамашам проводить лето на Утрише со своими младенцами. Некоторые из них по привычке живут вместе с детьми в наркоманских семейках, некоторые со своими парнями. Дети Утриша, те, которые живут здесь подолгу, отличаются своей уравновешенностью, спокойствием, непосредственностью и своеобразным характером. Они не капризничают, не требуют повышенного внимания, игрушек или сладостей.
— Хорошие какие, — сказал Эдик. — Всем бы иметь таких детей.
— В летнее время до третьей лагуны иногда доходил подросток-предприниматель, который продавал мороженое по тройной цене, — продолжил свой рассказ профессор. — Услышав его звонкий призывный голос: "Мороженое! Мороженое!" — дети отдыхающих начинали приставать к своим родителям. Дети же постоянных жителей Утриша обычно не попрошайничали, игнорировали молодого спекулянта. Впрочем, как-то раз маленький Саша, тот самый мальчик, который показывал пьяным подросткам, где здесь растёт конопля, услышав громкий голос с предложением купить мороженое, подбежал к отцу: "Папа, купи мороженое!". "Но у нас нет денег, сынок". Ребёнок попытался заплакать: "Ну купи, папа, ну купи, я очень хочу мороженое". "Хочешь мороженое? Поедем завтра домой. Будешь сидеть дома у телевизора, а я пойду работать, зарабатывать тебе на мороженое". Ребёнок сразу перестал плакать, задумался и больше я ни разу не слышал, чтобы он просил отца купить ему мороженое. Саша жил на Утрише с отцом всё лето. Матери у них, похоже, не было. Мальчик бегал, знакомился с отдыхающими, его отец любил проводить время в компании симпатичных барышень или выпивать с друзьями.
— А чем детей здесь кормят? — спросил Эдик. — Магазинов-то нет.
— Отдыхающие привозят продукты с собой, а Сашу и некоторых других маленьких жителей Утриша можно не кормить здесь совсем: они сами найдут себе пропитание. Детишки, которые живут на Утрише длительное время, очень коммуникабельны, легко знакомятся с отдыхающими. Запросто могут подойти, спросить, нет ли у взрослых конфет или печенья, а увидев, что отдыхающие сели кушать, бегут к ним с вопросом: "Что это у вас? Картошка? Вкусная?" Если предложить ребёнку покушать, он, конечно, согласится. Кто же прогонит, не накормит любознательное дитя? Жадных людей на Утрише очень мало.
Профессор посмотрел на часы и сказал:
— Однако! Ну мы с тобой и посидели! Уж вечер близится, скоро Слава придёт. Пора готовить ужин.
В беседе с профессором день и в самом деле пролетел незаметно. Но общение с Алексеем Викторовичем благоприятно повлияло на Эдика: страхи отошли, окружающий мир больше не казался ему таким враждебным, и даже вернувшийся вечером Слава воспринимался теперь скорее с иронией, без заметного негатива. Они поужинали вместе и рано легли спать.
Глава 10. Милое создание
Умиротворённый прошедшим днём, Эдик быстро погрузился в глубокий спокойный сон. Спится здесь великолепно. Своеобразная аура можжевелового леса, аромотерапия, сладкий шум моря помогают организму восстановиться, прекрасно выспаться и отдохнуть.
Разбудила Эдика внезапно подкравшаяся гроза. Подул сильный ветер с моря, который стал теребить палатку. Раскаты грома не испугали Эдика: у него хорошая брезентовая палатка, дождь выдержит.
С пляжа слышались недовольные возгласы: это застигнутые врасплох тусовщики спешно покидали насиженные места у костра. Первые брызги, сопровождаемые грозным грохотанием небес, очистили пляж от неформалов и отдыхающих, которые сидели у костра и до последнего момента надеялись, что грозу пронесёт, что не могут небеса испортить их праздник жизни.
Самое большое огорчение беззаботной жизни здесь — дождь, особенно внезапная ночная гроза, когда безоблачное небо вдруг заволакивает мрачными тучами, накрывающими все звёзды и луну. В темноте побережье начинает казаться однообразной черной массой, сквозь которую сложно разглядеть что-либо. Резкие порывы ветра подгоняют тучи, несущие потоки воды.
Гроза свирепствовала около получаса, но затем отступила. Удовлетворённые тучи спешат дальше и небо опять просветлело, стало сверкать своим великолепием звёзд. Но веселье закончено. Разогнанные грозой люди разбрелись по своим стоянкам. Умытая дождём отдыхает и земля, вдыхая, словно уснувший человек, прохладный после грозы воздух, испаряя взамен тонкие струи запасённого днём тепла.
Эдик попытался было уснуть опять, но не смог: он выспался. Тем более, приближается рассвет. Чёрные очертания ночи становятся всё менее и менее насыщенными.
Эдик решил встретить рождение нового дня. По вымытой ночной грозой лесной тропинке он взобрался на гору. Огненно-красное светило не спеша, словно раздумывая, стоит ли обогревать эту грешную землю, поднимается там, в невообразимой дали за горами, освещая лишь верхушки притихших деревьев. Где-то озабоченно пропищала припозднившаяся сонька. Соньке ответила ранняя птица.
Откуда-то со стоянки внизу, нарушая непривычную тишину, недовольно гавкнул пару раз щенок. Эдик догадался, что это Шашлык — так его звал Слава — Настин дворовый пес, ворующий тапки.
Щенок, похоже, был толи удивлён, что день осмеливается начаться без разрешения его спящей хозяйки, толи просто сообщает о том, что уже рассвело и пора бы покушать. Устыдившись своей невоспитанности, щенок затих, ожидая взбучки от хозяйки, но хозяйка не проснулся, и щенок, осмелев, приглушённо гавкнул вновь, в недоумении, почему так тихо.
Спят отдыхающие, крепко спят вымотанные ночной грозой неформалы.
Эдик спустился на пляж. Зарождалось утро очередного дня. Самое обыкновенное утро, тихое и спокойное, похожее как две капли воды на предыдущее. Лес лениво шумел листвою. Медленно поднимающееся солнце запуталось среди листьев и веток можжевельника и рассыпалось в красивую россыпь золотисто-жёлтых бликов.
Вот уже появились первые сектанты, готовые выполнять свои причудливые упражнения. Их радостные лица вызывают улыбку и у Эдика. Всё-таки умеют люди радоваться самым простым вещам, ходить голыми и быть счастливыми.
На душе спокойно и легко. Не ожидал Эдик, что таким притягательным может оказаться для него это место.
Запутавшееся в ветках деревьев солнце, искрясь лучами, уже приветливо осветило узкую полоску пляжа справа от Эдика, в том месте, где находится пруд с грязной водой, который все называют здесь почему-то озером. А впереди, в море, Эдик увидел несколько голов любителей утреннего купания, несмотря на ранний час пожертвовавших своим сном ради того, чтобы окунуться в морской воде, особенно приятной в эти утренние часы. Их примеру последовал и сам Эдик. Он плавал долго, вдоль берега проплыл, наверное, с километр. А когда вернулся, увидел, что его соседи уже встали и начали готовиться к отъезду. Эдику стало немного грустно: он успел подружиться с профессором и предстоящее расставание огорчало Эдика. Не желая мешать соседям, Эдик сел в сторонку. Он наблюдал, как Слава вытащил из своей палатки несколько банок оставшихся у него консервов и, поинтересовавшись у профессора, будет ли тот готовить и получив отрицательный результат, стал поочерёдно открывать консервы и пробовать их на вкус. Шпроты и килька Славе не понравились, а вот банку с цыплёнком он аппетитно съел, даже не разогрев. Открытые банки Слава предложил Эдику. Но Эдик, конечно, отказался. Тогда Слава подозвал пробегавшего мимо молодого кота и сунул консервы ему под нос. От неожиданности кот слегка оторопел. Он понюхал банку и недоумённо посмотрел на Эдика, затем на Славу, который отошёл к палатке, совершенно не интересуясь судьбой своих консервов. Кот не знал с чего начать, он аккуратно вытащил кильку из банки и снова с опаской посмотрел вокруг. Никто не гнал его. Значит, можно есть. Он попробовал шпроты из другой банки и стал с аппетитом поедать их, затем вернулся к кильке. Было видно, что худенький кот давненько так вкусно не кушал. От удовольствия он даже замурлыкал. Эдик погладил наевшегося кота. Тот замурлыкал ещё громче и, радостно мурлыкая, пошёл в лес.
