Елена Усачева - Дом тысячи страхов
В глубине комнаты шевельнулась фигура. К окну подошел Андрей Геннадиевич. Самый настоящий. Гладко выбритый. В аккуратном домашнем костюме.
Вовка даже не удивился.
– Откуда она? – спросил он, сажая игрушку обратно.
– Кукла-то? – Малахов провел по кукольной ручке рукой, тяжело вздохнул. Сейчас он выглядел таким же старым и пыльным, как и его игрушка. – Она когда-то принадлежала моей дочери. Катюша приехала тогда последний раз. Вот так посадила свою ляльку и больше не вернулась.
– Что с ней стало?
– Уехала. Моя жена не захотела здесь жить и ушла, забрав Катюшу. Только кукла и осталась… – Старик опять тяжело вздохнул, стряхивая пыль с голубого платьица.
– Кого же вы ходите встречать к парому?
– Гостей. Все надеюсь, что с ними и Катюша моя вернется.
– Зачем же вы рассказывали про каких-то двойников? Про то, что здесь постоянно кто-то тонул?
Водянистые глаза старика пристально смотрели на Вовку.
– Я ничего не рассказывал, – жестко произнес он. – А ты тот самый мальчик, которому снятся странные сны?
Вовка словно удар под дых получил. Он отскочил от окна, свирепо сжал кулаки.
– Кто же у вас тогда живет в каморке под чердаком? – прошептал он.
– Стулья, – коротко бросил хозяин, отходя в глубь комнаты.
«Стулья! Это мы посмотрим, какие там стулья живут!»
Вовка решительно шел к мосткам, чувствуя, как в уголках глаз наворачиваются предательские слезы.
Все против него! Все! Все хотят доказать, что он псих – недаром полез с крыши прыгать! Зачем он всем рассказал про сон? Зачем уговаривал Спирю выбросить монету? Зачем Колька ее выбросил, если ничего нет? Хотел оценщику показать! Вот и показывал бы!
Он шел, собирая обиды прошлых дней, вспоминая обрывки слов, косые взгляды ребят, усмешку Бабкиной. Вот сейчас он дойдет и скажет им все, что о них думает. Дайте ему только до мостков добраться!
За спиной хлопнула дверь. Хозяин просеменил в сторону парома. Спиря, как заяц, выскочил из кустов и, пригибаясь к траве, побежал следом.
Ну-ну, следопыт. Интересно, что он там узнает…
Вовка до того разозлился, что у него разгорелось лицо. Надо же, как его довели!
Он, наверное, шел бы так целый час, проклиная всё и всех, сжимая и разжимая кулаки, самому себе обещая быть решительным и не отвлекаться на насмешки. Но, в конце концов, даже до его затуманенного яростью сознания дошло, что происходит что-то не то.
В пяти шагах сзади от него все так же стоял дом, в окне хозяина виднелась кукла. Далеко впереди блестело на солнце водохранилище, оттуда раздавались веселые крики ребят, слышался заливистый хохот Бабкиной и суровый голос Ирки, зовущий кого-то вылезать из воды. За все то время, что Наковальников шел, он ни на метр не приблизился к своей цели.
Тупо глядя себе под ноги, Вовка сделал несколько шагов. Он двигался – под ногами были уже другие травинки. Но то ли место у него оказалось заколдованным, то ли остальные предпочитали оставаться там, где сейчас находились. Мостки были все так же далеко. Оттуда так же раздавались голоса.
Сзади зашуршала трава. Высоко поднимая морду, к Вовке двигался его персональный страх – крокодил. За ним неуверенно шел Игоша.
– Вас нет, – машинально пробормотал Наковальников, помня наставления Антона.
– Плохой мальчик, – заверещал Игоша, протягивая в его сторону толстую руку. – Ложишься спать не вовремя, кушаешь плохо. Бутерброд у тетки стащил! Затопчу, замучаю тебя за это!
Он ринулся в бой. Крокодил, злобно клацнув челюстью, запрыгал следом. Видимо, его осенила давнишняя идея укоротить Наковальникова на руку.
– Эй, – возмутился Вовка, пятясь, – вы чего все на меня? Вон, к другим идите!
– Мое! – выл Игоша, наваливаясь на Наковальникова всем телом. Из-за его плеча глянули знакомые тоскливые зеленые глаза Страха.
И Вовка испугался. Еще бы не испугаться, когда на тебя такое наседает!
Он пробежал несколько шагов вперед, но, так как водохранилище все еще не собиралось к нему приближаться, пришлось повернуть в сторону дома.
Игоша оказался не таким хорошим бегуном, как говорил о себе сам. Затоптать и замучить у него не получалось хотя бы потому, что он был неуклюж. Что же до крокодила, то его длинное неповоротливое тело хорошо двигалось только вперед и разворачивалось с трудом.
Неожиданно смех Бабкиной стал особенно громким. Алина свесила ноги с подоконника, где пять минут назад сидела кукла.
– Ой, не могу! – болтая ногами, смеялась Бабкина. – Вот умора!
– Так, – остановился Вовка. – А тебе что здесь нужно?
– Это что ВАМ здесь нужно? – пристально глядя на Наковальникова, спросила Алька. – Зачем вы сюда приехали? Что вы хотите? Поразвели собственных глупых страхов. Кого это добро испугает?
– Мое! – радостно вздохнул Игоша, опуская тяжелую руку на Вовкино плечо.
– Подожди! – отмахнулся от привидения Наковальников. – Эй, Бабкина, а ты-то сама кто? Русалка?
Алина кувыркнулась с подоконника в комнату старика. В окне показалась ее голова с синюшным лицом и мокрыми волосами, в которых застряли водоросли.
– Вы не того боитесь, – хрипло произнесла она, снова забираясь на свое место. Серое тощее тело, зеленоватые руки, длинные ногти. – Подумаешь, учителя или родители! Есть кое-что посильнее! Глупый народ! – Она уже сползала с подоконника на землю. – Вы совсем про нас забыли! А мы есть, мы здесь, мы то, что вас окружает – вода, земля, воздух, огонь. И мы уничтожим вас! Как уничтожали ваших предков. – На мгновение на ее губах показалась знакомая лукавая усмешка. – Ты думаешь, почему не можешь до своих дойти? Будто водит тебя кто-то? Леший и водит!
Из-за ближайших кустов показалась страшная заросшая морда с крючковатым носом и лохматой шевелюрой.
Вовка до того был поражен увиденным, что не заметил, как к нему подобрался крокодил и мотнул в его сторону мордой. Ногу пронзила самая настоящая боль. Наковальников вскинул руки, опрокидываясь на спину. Над ним склонилось синюшное лицо.
– Я вас ненавижу! И я вас всех уничтожу!
– За что? – Вовка одной ногой отбрыкивался от назойливого крокодила, рукой сдерживал напирающего Игошу. – Ты же сама меня спасала!
– Потому что ты будешь первым, – торжественно произнесла Бабкина, отводя голову чуть назад и одновременно широко распахивая голубые глаза. – И умрешь ты тогда, когда нужно мне, а не когда получится у тебя! – Она стала медленно приближать к нему свое лицо, между синюшными губами мелькнули белые острые зубы. – Первая жертва, – прошипела она, выпуская длинный язык.
– Ну, а это чучело что здесь делает? – раздался ленивый голос. – Бабкина, тебе сколько раз говорили – шла бы ты в свое болото!
