Стефани Майер - Сумерки
– Ну, Джейкоб мне кое-что рассказал…
– И что же рассказал Джейкоб?
– Что вы не охотитесь… на людей. По его словам, твоя семья не считается опасной, потому что вы охотитесь только на животных.
– Так он сказал, что мы неопасны? – недоверчиво уточнил Эдвард.
– Не совсем. Он сказал, что вы не считаетесь опасными, но квилеты по-прежнему не хотят, чтобы вы появлялись в их резервации.
Каллен смотрел куда-то вперед. Стрелка спидометра ползла к ста пятидесяти километрам, но возражать я не решилась.
– Итак, он прав, вы действительно не охотитесь на людей? – Я старалась, чтобы мой голос звучал как можно безразличнее.
– У квилетов хорошая память, – ничуть не смутившись, ответил Эдвард, и я приняла это за положительный ответ.
– Однако не стоит обольщаться, – предупредил он. – Квилеты совершенно правы, что держатся от нас подальше. Мы по-прежнему опасны.
– Не понимаю…
– Мы стараемся. Как правило, у нас получается. Но и ошибки бывают, как, например, сейчас, когда я нахожусь наедине с тобой.
– Ты считаешь это ошибкой? – Надеюсь, мой голос прозвучал не слишком печально.
– Да, и очень опасной, – мягко подтвердил он.
Воцарилась тишина. Я смотрела на яркие огни встречных машин. Они проносились так быстро, что казалось, будто я попала в виртуальный мир компьютерной игры. Время улетало так же стремительно, как и полотно автострады. А вдруг у меня не будет второго такого шанса? Судя по всему, Эдвард считает, что разговор окончен. Ну уж нет, я не стану терять времени!
– Расскажи мне еще что-нибудь! – отчаянно попросила я. Неважно, что он скажет, пусть только говорит!
– Что ты хочешь знать? – Он произнес это как-то растерянно: мольба в моем голосе застала его врасплох.
– Объясни, почему вы охотитесь на животных, а не на людей, – в отчаянии придумала я. На глаза навернулись слезы, и сдерживать их с каждой минутой становилось все труднее.
– Не хочу быть монстром! – тихо сказал Эдвард.
– Но ведь животных тебе мало? – допытывалась я.
– Наверное, это похоже на замену мяса соей. Мы в шутку называем себя вегетарианцами. Кровь животных не полостью удовлетворяет голод, или в нашем случае – жажду, но ее достаточно для поддержания жизни. В большинстве случав, – зловеще добавил Эдвард. – Иногда сдерживаться особенно сложно.
– И сейчас сложно? – осторожно спросила я.
– Да.
– Но ведь ты не голоден!
– Откуда такая уверенность?
– Твои глаза. Я же рассказывала о своей теории. На пустой желудок мужчины всегда раздражительнее.
– А ты очень наблюдательна, – рассмеялся Эдвард.
Я не ответила, просто наслаждалась серебристым смехом.
– Ты ведь охотился в эти выходные? Вместе с Эмметтом?
– Да, – помолчав, ответил он. – Не хотелось уезжать, но было просто необходимо. Лучше не искушать судьбу!
– Почему ты не хотел уезжать?
– Когда ты далеко, мне очень неспокойно. – Я таяла под взглядом золотых глаз. – Я ведь не шутил, когда просил не упасть в океан. Все выходные я места себе не находил. Тебе повезло, что сегодня ты осталась живой и невредимой. – Он покачал головой, будто что-то внезапно вспомнил. – Ну, почти невредимой.
– Что? – удивилась я.
– Твои ладони! – напомнил Эдвард, и я посмотрела на почти зажившие царапины. От него ничего не скроешь!
– Упала, – вздохнула я.
– Так я и думал. – Яркие губы насмешливо изогнулись. – Наверное, все могло быть и хуже! Я страшно переживал и за три дня успел порядком надоесть Эмметту.
– Три дня? Ты что, вернулся только сегодня? – спросила я, с трудом выбираясь из плена прекрасных глаз и приводя в порядок мысли.
– Нет, в воскресенье.
– Тогда почему ты не был в школе? – зло спросила я, вспоминая, сколько горя причинило мне его отсутствие.
– Ну, вообще-то мне солнце не мешает, но в ясную погоду лучше никому на глаза не показываться.
– Почему?
– Когда-нибудь сама увидишь.
– Мог бы мне позвонить! – с упреком воскликнула я. – Я ведь не знала, где ты. – Мой голос предательски дрогнул. – Я… мне…
– Что?
– Мне было так плохо! Я ведь тоже беспокоилась! – Я зарделась, рассказывая о самом сокровенном.
Лицо Эдварда перекосилось, как от резкой боли.
– Нет, – простонал он, – это неправильно!
– Что я такого сказала?
– Белла, неужели ты не понимаешь? Одно дело – мучиться самому, и совсем другое – впутывать тебя! – Полные страдания глаза устало смотрели на дорогу, а слова полились так быстро, что я с трудом улавливала смысл. – Не хочу, чтобы тебе было больно, – глухо, но настойчиво проговорил он. – Это неправильно и очень опасно!
– Нет! – тоном обиженного ребенка воскликнула я. – Мне все равно, кто ты. Уже слишком поздно!
– Не говори так! – прошептал Эдвард.
Я закусила губу, надеясь, что физическая боль заглушит сердечную, и смотрела на дорогу. До Фор-кса, наверное, осталось всего ничего.
– О чем ты думаешь? – раздраженно спросил он. Не уверенная, что не разрыдаюсь, я покачала головой.
– Ты плачешь? – изумился Эдвард. Я и не подозревала, что по щекам катятся предательские слезы.
– Нет, – дрожащим голосом сказала я. Его рука потянулась ко мне, но на полпути замерла и снова легла на руль.
– Прости. – В бархатном голосе слышалось глубокое раскаяние. Я знала, то он извиняется не только за то, что заставил меня плакать.
– Не извиняйся! – уже увереннее проговорила я. – Ты ведь только что спас мне жизнь.
Мы помолчали.
– Скажи мне кое-что, – спустя некоторое время попросил Эдвард, стараясь, чтобы голос звучал весело.
– Да?
– О чем ты думала, когда я выехал из-за угла? У тебя было такое лицо – не испуганное, а скорее сосредоточенное.
– Пыталась вспомнить, как вывести из строя противника. Что-нибудь из самообороны. Собиралась сломать ему нос.
– Неужели ты хотела драться? – недоумевал Эдвард. – Почему не попыталась убежать?
– Когда бегу, я очень часто падаю, – неохотно призналась я.
– Ты могла закричать!
– В горле пересохло.
Он покачал головой.
– Ты права. Спасая тебе жизнь, я действительно вмешиваюсь в судьбу. В Финиксе ты тоже устраивала столько проблем?
– Что значит «устраивала»? Разве в том, что случилось, есть моя вина? – обиженно спросила я.
– «Устраивала» значит как магнит притягивала все опасное. Итак, ты устраивала столько проблем в Финиксе?
– Ну, проблемы случались, но гораздо реже, – неохотно промолвила я. – Обычно удавалось отделаться парой швов и легким испугом. Наверное, все дело действительно в магнетизме: чем ближе я к Северному полюсу, тем страшнее и опаснее жизнь.
Эдвард негромко захихикал.
– Тебе лучше жить на экваторе.
