До тошноты (ЛП) - ЛаСарт К.У.

- Звучит просто прекрасно.

Стелла вышла из машины и встала на подъездной дорожке, махая Андреа рукой, пока та выезжала на дорогу. Когда ее золовка скрылась из виду, она повернулась к дому и просто стояла, молча глядя на него. Дом ее мечты.

Она вспомнила, как была взволнована, когда они впервые его увидели. Как колотилось сердце в ее груди и как в дальнейшем она отказывалась смотреть другие варианты, день за днем умоляя Майкла его купить. Как она заставила его удвоить сумму первоначального взноса, узнав, что на дом претендует другая пара покупателей. Дом по-прежнему был прекрасен. Он все еще был домом ее мечты, но в последнее время магия его очарования поблекла.

Войдя через парадную дверь, она отвела взгляд от дивана у панорамного окна, все еще видя себя сидящей на нем в своем воображении. Как полицейский, стоя на коленях, достает из-под него адреналиновую шприц-ручку Майкла, а не из нагрудного кармана пиджака, где ей и положено было быть. Стелла не сидела на этом диване уже больше года. Каждый раз, когда она пыталась, перед глазами всплывало грустное выражение лица копа. Как он покачал головой и мягко произнес безутешной вдове:

- Это была не ваша вина, мэм. Он, должно быть, обронил ее под диван и не заметил.

Стелла прошла через столовую к холодильнику, достала из буфета охлажденную бутылку муската и бокал для вина. Сладкое вино было с терпким горьким послевкусием, равно как и ее брак.

Прислонившись к барной стойке, она уставилась на пустой обеденный стол, за которым они ели в последний раз, изо всех сил стараясь не видеть то выражение ужаса и паники на его лице, когда он понял, что какой-то криворукий повар позволил единственному кусочку креветки испортить его курицу на вынос. Через несколько секунд она закрыла глаза, смирившись и позволив образам проявиться, осознавая, что они будут терзать ее чувства до тех пор, пока она не сдастся.

Она вновь увидела, как красивое лицо Майкла становится багровым, как нарастающий отек гортани превращает его просьбу принести спасительный шприц в свистящий хрип, и как он хватается руками за горло, в бессмысленной попытке остановить нарастающее удушье. Как он тянулся к ней с того места, где он упал на пол, когда она вернулась с пустыми руками, его синюшное лицо с выпученными глазами, молящими о помощи. Она вспомнила, как в слезах умоляла оператора о помощи по телефону, и оглушающий вой сирены скорой помощи на подъездной дорожке.

Как тяжело дышал фельдшер, проводивший сердечно-легочную реанимацию, как он отпускался всем своим весом на грудь ее мужа, ломая Майклу ребра. Тихий писк больничных аппаратов жизнеобеспечения, и то, как они замолчали после отключения, отпуская его душу в мир иной. И как причитала Андреа о том, что они не могут быть полностью уверены, что его мозг не умер!

Стелла вытерла слезы тыльной стороной ладони и одним большим глотком допила вино, прежде чем снова наполнить бокал. Она подняла тост за пустой стул во главе стола.

- Я скучаю по тебе, Майкл. Я никогда не думала, что буду так скучать по тебе.

Два бокала муската вдобавок к мартини, выпитое за обедом, вкупе с натиском меланхолических воспоминаний начали действовать угнетающе. Стелла осторожно поставила бокал в раковину, прежде чем, спотыкаясь, направиться в спальню. Упав на кровать, которую они с Майклом делили пять лет, она поддалась рыданиям и плакала, пока не уснула.

* * *

Стелла резко проснулась от такого ужасного кошмара, что у нее скрутило желудок, заставив ее бегом мчаться в ванную. Она еле успела подбежать до унитаза, дабы отправить в него все съеденное и выпитое за день. Когда рвота утихла, она включила настолько горячий душ, насколько могла выдержать, и встала под обжигающий поток, постепенно смывая с себя остатки сна. В этом сне Майкл снова был жив. Она все еще слышала затухающие отголоски его голоса, обзывающего ее самовлюбленной шлюхой.

Стоя перед зеркалом в полный рост, она нежно провела руками по своему обнаженному телу, остановилась, чтобы провести кончиками пальцев по маленькой татуировке на правом бедре. Майкл ненавидел ее всеми фибрами души, постоянно называя ее похабной и уродовавшей ее в остальном идеальное тело, но Стелла любила этот крошечный нежный бутон розы, обрамленный колючей лозой. Прислонившись лбом к прохладному зеркалу, она с тяжелым вздохом позволила руке огладить гладкий живот и задумалась о том, что на самом деле стоит за всем этим кошмаром. Ссора. Глупая и никому не нужная ссора.

За пять лет брака Майкл и Стелла ссорились неоднократно, как и все пары в этом мире, но последняя ссора отличалась от других. В голосе Майкла была непоколебимая твердость, когда он сказал, что бросает ее. И она знала, что он говорил серьезно. Она даже не могла винить его за это. Ну, отчасти. Она, и правда, ввела его в заблуждение рассказами о том, что хочет большую семью, при этом прилагая все усилия для того, чтобы их гармонии никто не мешал.

Это она солгала ему, сказав, что хочет завести ребенка, тайно принимая таблетки в течение многих лет. Она даже пошла вместе с ним к врачу на обследование, когда он винил себя в их проблемах с зачатием. Было вполне естественно, что он почувствовал себя преданным, когда нашел ее противозачаточные средства, запрятанные глубоко в шкафчике за тампонами, куда, как она думала, он никогда не заглянет.

Но она не виновата в том, что он сам выдумал причину, побудившую ее на эту ложь. Когда он обвинил ее в самовлюбленности, эгоистичности и в нежелании портить свое идеальное тело ребенком, она даже не стала ничего отрицать. Отчасти это было правдой.

Если бы только Стелла была честна с Майклом. Ведь она могла бы поделиться с ним своими самыми глубокими страхами. Он был ее мужем, единственным человеком от которого у нее не должно было быть секретов. В глубине души она знала, что он бы ее простил, успокоил и они вдвоем, возможно, смогли бы все преодолеть. Майкл ее любил. Несмотря на все свои недостатки, он всегда любил ее.

Стелла отступила назад и снова посмотрела на свое отражение, обхватив сначала одну маленькую грудь, затем другую и отпустив их, пристально наблюдая за любыми признаками обвисания. Возможно пора уже заливать силикон, против чего всегда восставал Майкл. Ее груди все еще выглядели хорошо, но их вполне можно сделать немного больше.

Чего Майкл не знал, так это того, что в основе ее самолюбия лежал страх. Ужас оказаться снова в нищете и бороться за элементарное выживание, а именно так она и жила до того, как вышла замуж за Майкла, что с детства жил в достатке. Он никогда не знал, каково это жить в этом мире, когда у тебя нет ничего, кроме твоей внешности. И ему никогда не приходилось использовать эту самую внешность, чтобы не скатиться на самое дно.

Вот что, если она нарожает ему детей, а Майкл возьмет и разлюбит ее? А вдруг ее растяжки и обвисшие сиськи сделают ее настолько непривлекательной, что он заведет роман на стороне и в итоге уйдет от нее к более молодой женщине? Ведь такое происходит сплошь и рядом. Мужчины веками бросали женщин, родивших и воспитывавших их детей, ради более молодых и привлекательных девушек. С чем бы она тогда осталась? Пойти на такой риск она не могла при любом раскладе, и когда Майкл узнал об этом, то был попросту опустошен. Она пыталась его успокоить и даже пообещала, что будет работать над собой, но в глубине души чувствовала, что он скоро ее бросит. Их брак трещал по швам и остановить сей распад уже не представлялось возможным.

Не надевая халат, Стелла прошла через весь дом и вышла на заднее крыльцо, где лучи прожекторов яркими бликами отражались в синей воде бассейна. Шум океанского прибоя в нескольких кварталах от их дома наполнял воздух, что просто выбешивало Майкла. Она опять услышала его ворчливый голос: иметь бассейн так близко к океану – как же это претенциозно, дорогая моя. Мы будем выглядеть как полные мудаки. Но Стелле было все равно. В глубине души она любила претенциозность. Она заслужила претенциозность. Высокий забор по периметру заднего двора не позволял соседям лицезреть ее наготу, кроме жителей верхних этажей, однако в этот час свет в их окнах не горел.