Дмитрий Глебов - Черный троллейбус
Тамара Цой настаивала на том, что так неудобно, и штаб нужно перенести в более подходящее место. Тюленев по этому вопросу сохранял непреклонность — если он теперь Кондуктор, то и дворец должен быть соответствующий. Чтобы все лицезрели его близость к простым демонам и священной зеленой жиже.
Очередной рабочий день царской четы подходил к концу. Скоро можно было отправляться домой.
Явившись во дворец жижи, глаза застыли в нерешительности перед своим владыкой. Хрен Тюленев беседовал со своей гражданской женой, и шпионы не хотели вмешиваться. Преданно смотрели Кондуктору в лоб, ожидая, когда тот обратит на них внимание.
— Почему, дорогая, ты не хочешь заменить свою кровь на зеленую? — выспрашивал Хрен у своей любимой. — Ведь эксперимент показал, что нормально все... Как видишь, жив и здоров. И убить меня невозможно. А так мы будем с тобой вместе править, и я официально объявлю тебя своей Кондукторшей.
— Понимаешь, моим предкам столько пришлось пережить. — грустно отвечала Цой. — Гонения Сталина, война, голод. Их прошлое многое для меня значит. И эта кровь, что течет в моих жилах. Да, я понимаю, что это предрассудок, но пока что не хочу с ней расставаться. Может, позже. После всемирного переворота. Я очень сентиментальна.
— После этих слов я словно бы полюбил тебя еще сильнее. Каждый день ты открываешься все новыми гранями, и все они одинаково прекрасны.
Топ-топ-топ, — застучали лапками глаза, чтобы напомнить о себе руководителям, пока те еще не занялись сексом. А то ведь займутся прямо здесь, никого не стесняясь, и жди тогда не менее получаса, пока нарезвятся.
— Это вы, глазки мои ненаглядные, — заметил шпионов Кондуктор. — Идите сюда, рассказывайте, что удалось разузнать.
Глаза запрыгнули на кондукторские плечи, — один на правое, другой на левое, — и зашептали по очереди все, что им удалось выяснить. Выслушав шпионов, Тюленев в точности пересказал все любимой своей женщине.
— Нет, ну какие упорные, а с виду обычные разгильдяи, — отдала должное Тамара Цой. — Но ничего. Это до поры до времени. Упорство и мужество отлично лечатся... смертью!
— Здорово ты придумала получить от пленников информацию, просто поселив их рядом и подслушав с помощью глаз, — похвалил Тюленев. — Можно эту уловку и дальше использовать. Они ведь думают, что одни в этом бараке. И под пытками не расскажут того, что так запросто выкладывают друг дружке.
— Да, мой носорожек. Но обещай, что, когда поймаем детишек, — устроим им бесчеловечные пытки.
— А какую информацию ты планируешь от них получить? Разве они знают еще что-нибудь полезное?
— Ничего они такого не знают. Но в этом-то и прелесть.
— То есть мы будем их просто так пытать? За красивые глаза?
— За них.
— Вот ведь чертовка! — Кондуктор хихикнул. — У меня, кстати, есть мысли на этот счет. Давай превратим их в жалких зомбиподобных созданий. Пусть ползают в собственных кишках и крови, умоляя не бросать их в зеленую жижу. Нет! Пусть вообще разучатся говорить от всех перенесенных мук и страданий. Просверлим дырки в их черепах и вольем прямо в еще живой мозг концентрированное вещество для мытья посуды! Тебе что больше нравится, Фэйри или Мистер Мускул?
— Фэйри.
— И мне тоже Фэйри. У нас с тобой столько общего! — Кондуктор поцеловал свою избранницу в ушко.
— А Вальтера со старым пердуном нам все же придется отпустить, — сказала Цой. — Надеюсь, ты не будешь против.
— Как так отпустить?
— Сначала подлатать нужным образом, потом отпустить. Мы ведь все же цари демонов — проявим великодушие.
— Как так? — широко раскрыл свои маленькие глазки кондуктор. Но даже в таком виде они были существенно меньше его ноздрей.
— Помнишь, перед тем, как передать местный госпиталь жукам, я наведывалась туда...
— Помню.
— Так вот, я нашла массу прекрасных лекарств, иные из которых, усиленные раствором уса, могут избавить нашего пациента от излишней активности. Вколем Вальтеру хорошую дозу обогащенного аминазина. И еще чего-нибудь.
— А когда действие лекарства пройдет? Что тогда?
— Оно не пройдет. Он навсегда останется таким же заторможенным. Без его поддержки кучка подростков никогда бы не добралась до Мудрова. Лишенный воодушевления лидер будет их тормозить и снижать боевой настрой. Полуживой лидер — это нечто существенно худшее, чем лидер мертвый.
— Еще мы можем послать за ними хвост! — смекнул Кондуктор. — Кого-нибудь из наших шпионов-глаз, например. Так Вальтер, сам того не зная, приведет нас в укрытие бунтовщиков. Мы пошлем туда Черную Ромашку, и она всех вырубит!
— Опять ты про эту дылду! Тянет же тебя на всяких баб! Признайся, у тебя с ней что-то есть?
— Нет ничего, что ты, ревнивица. Просто она уже справилась с ними однажды. Справится и теперь. Мастерица своего дела. Очень ценный кадр.
— Пускай, — махнула рукой Тамара Цой. — Ты мне лучше скажи, что мы будем делать с этой Настюхой? Малолетняя шалава с того света, чувствую, не оставит нас в покое.
— Согласен. Грязный мухлеж со стороны мертвецких ангелов. Жаль, пожаловаться на них некому. Придется взять инициативу в свои руки. Доверься мне, я разберусь с паршивкой.
2. Мотивы
Рафаэль Яковлевич с Масякиным выслушали историю о кровавом усе и Настюхе. Теперь у ученых не оставалось никаких сомнений, что оба они — и Цой, и Тюленев — оказались напрямую причастны к случившемуся в Мудрове катаклизму. Масякин прямо сиял от того, что впервые вышел победителем в их частых с Рафаэлем Яковлевичем диспутах.
Сам же он подробно рассказал о своем опыте знакомства с «корейской сукой» на кафедре. Она была научным руководителем Вали. Сначала рекомендовала его к публикациям в сборниках, участиям в проектах, и вообще всячески проталкивала. А потом она уехала куда-то в командировку, а вернулась из нее совсем другим человеком.
Не только устранилась от помощи Вале в исследовании, но и стала его всячески чморить на заседаниях кафедры. Он видел, к чему все катится, и очень переживал. Стал много пить — только так со стрессом и справлялся. На этой почве у него возникла бредовая идея, что это вовсе не Тамара Цой, а совсем другой человек. Что ее вроде как подменили. На одном из заседаний кафедры он поднял этот вопрос, явившись туда пьяным. После этого его выгнали из универа под мнимым предлогом. Можно подумать, до него на заседания никто пьяным не являлся.
Рафаэль Яковлевич тоже был знаком с кореянкой. Она несколько раз наведывалась к нему в лабораторию, еще до всего. Пыталась, кажется, соблазнить его, но он не уверен. Как женщину он ее никогда не воспринимал.
