Андрей Щупов - Полет Ящера
- По машинам, Ганс! Уходим…
- А как быть с покойниками? Я криво улыбнулся. Собственные губы казались чужими, слепленными из какого-то пластилина.
- А что? Какие-то проблемы? Могила, кажется, у нас есть, вот и используй её по назначению.
Ганс хотел было возразить, но возразить было не чего. Везти в город четверых жмуриков - вещь малоприятная во всех отношениях. На любом из гаишных постов нам могли устроить великолепную засаду - с легким мордобоем, с наручниками и последующим препровождением в общую камеру. И доказывай потом, что ты не верблюд, что не вешал и не думал вешать своих же собственных парней.
- Ясно, босс. Вы обождали бы пока в машине. А мы тут быстренько управимся. Подметем, специй разбросаем для собачек.
Не протестуя, я побрел к автомобилям. Прямо по целине. Ноги по колено увязали в снежном скрипучем крошеве, но мне было все равно. Плевать на обувь с носками, плевать на возможность простуды! Я брел и чувствовал, как некто, укрывшийся в лесу, глядит мне в спину и, ухмыляясь, потирает руки. Руки - скользкие от крови, огромные и волосатые… Ощущение было столь ясным, что меня снова стало трясти. От страха или бешенства - этого я и сам не мог бы сказать определенно.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Мысли суть тени наших ощущений - всегда более темные, более пустые, более простые, чем последние.
Ф. Ницше
В последнее время в городе много что появилось из архитектурных новинок. Строительство из плит, прессованного шлака и готовых блоков кануло в прошлое, теперь использовали исключительно глину, и те, кто побогаче, переселялись в элитные кирпичные здания, хотя вся элитарность последних только в том и заключалась, что считались они домами с расширенной площадью и улучшенной планировкой. Суть же оставалась прежней. Строить не умели и не хотели. Те же элитные девятиэтажки размещали в местах, где и жить-то нормальному человеку категорически возбранялось - возле дымных заводов, вблизи трамвайного грохота и ревущих магистралей. Зимой в таких домах было холодно, летом - жарко. Но это был всего на всего красный кирпич, и претензии к нему можно было предъявлять только как к кирпичу. Людишки что были по-настоящему богаты, возводили свои курятники из стекла и мрамора, готическими крышами возносясь над привычными стандартами коллективных дач и садов. Та же картина наблюдалась с конторами. Скажем, продавцы гамбургеров и чизбургеров, воздвигая для себя офис, соорудили на центральной площади целый храм - китайских обводов, с драконьими орнаментами там и тут, с золоченными мордочками буддийских божков на фасаде. Сколько бутербродов они вбухали в свою пятидесятиэтажную постройку - было страшно вообразить. Свали все в кучу, и, верно, получилось бы гора аналогичных размеров. Здание мэрии выглядело вблизи торгового исполина сереньким замухрышкой. Хотя о данном нерадостном контрасте властители города отчего-то не задумывались. Да и зачем им было задумываться, когда проектировка города велась уже по сути иноземными архитекторами, и за каждый погонный метр улиц чинушам отстегивались баснословные суммы. Схожая история повторилась с «Харбином». Строили его югославы,' хозяйничали в нем центровые, но по-настоящему владели «Харбином» американцы. Нюанс из занятных, если призадуматься! Рассеявшиеся по земному шарику югославы отлаживали связи и учреждали строительные компании, с энтузиазмом возводили десятки и сотни строений. На территории собственной родины они палили друг в дружку почем зря, взрывали и поджигали, на месте некогда цветущих городов оставляли нашпигованные минами руины.
Теснящиеся на островах бедолаги японцы, почитающие за счастье квартиры, по метражу, приближающиеся к российским кухням, успешно продолжали экономическое завоевание планеты и в той же чопорной Америке успели обзавестись чуть ли не половиной всей движимой и недвижимой собственности. Снимая фильмы про гордых предков, они продолжали тем не менее терять свое самурайское обаяние, во внешности, в музыке и архитектуре постепенно перенимая евростандарты. На радость братьям славянам возрождался Китай. Ученики Шао-Линя отважно штамповали и копировали лучшие образцы западного Ширпотреба, продавая их вдвое и втрое дешевле, чем подрывали европейскую экономику и успешно поднимали свою собственную. В ответ полиция громила подпольные фабрики, лишала лицензий, бросала в камеры наиболее прытких и неугомонных. Россия недоуменно и радостно вертела головой, одной рукой хватаясь за ранее недоступное, второй продолжая истязать свое горемычное население. Мир был прост и мир был конечен, анализ укладывался в пару абзацев. О той же экологии продолжали с пеной у рта спорить ученые - как пятьдесят и сто лет назад, уповая на вечность и незыблемость озонового слоя, на медлительность температурных изменений, на кислород, который все равно не должен исчезнуть так вот сразу. Земля уподоблялась лоскутному одеялу, которое яростно тянули на себя десятки разноплеменных младенчиков. Посасывая соски, мы норовили колотнуть соседа кеглей по голове и ничуть не задумывались над тем, что одеяло уже трещит по швам и вот-вот лопнет…
Обо всем этом я не думал специально, думалось как-то само собой. Да и чем мне было заняться, когда машина стояла неподалеку от громады расцвеченного огнями «Харбина»? И то, что говорил Ганс, тыча пальцем в план-схему здания, я слушал более чем рассеянно. Разумеется, мы не собирались брать эту крепость лихим штурмом. Нас интересовала лишь часть помещений, в которых размещались искомые люди. Впрочем, и людьми они уже, вероятно, не являлись. Правильнее было бы именовать их покойниками. Если до того, что стряслось на поляне, я ещё имел какое-то сомнение на сей счет, то теперь с колебаниями было покончено.
Моей империи нанесли оплеуху - и оплеуху весьма чувствительную! Не вызывало сомнений, что со мной просто-напросто играли! Как с неумелым мышонком! И даже Флопа шлепнули без какой-то определенной цели, - просто так мимоходом, с брезгливой небрежностью. Вывод напрашивался простейший; меня собирались прижать - и прижать капитально. Некто ходил кругами, принюхиваясь и прицеливаясь, пока только пробуя остроту когтей, особенно близко не приближаясь. Это значило, что силы противника не были безграничны, и он тоже ожидает подходящего момента, не собираясь атаковать в лоб без надлежащей подготовки. Покуда противник щипал, покусывал, однако на решающий прыжок не отваживался. Тем не менее, было ясно, что спускать щипки и укусы опасно. Рано или поздно искомый момент подвернется, а сужающая круги акула обязательно кинется в атаку. Это генералы государственных спецслужб имеют возможность годами чесать в затылках и скрипеть мозгами на бесчисленных симпозиумах, срок жизни среднего коммерсанта - как у творожного сырка. Лишний раз зевнешь, - и амба! Съедят и оближутся. Поэтому следовало бить первому - наотмашь и самым решительным образом. Пока не ожидают, пока разогревают мышцы перед поединком. В самом деле, кто может подумать, что найдется смельчак, набравшийся решимости замахнуться на цитадель «Харбина»? Никому даже в голову не придет столь сумасбродное предположение! Но Ящер
