Виктор Точинов - Царь Живых
Что делать, она не знала.
Премоляры, да и прочие его зубы Наташа осматривала три раза в сутки. Пока никаких изменений, лишь один запущенный кариес… Но этот голод… Началось все неожиданно, час назад… Любую еду желудок отвергал мгновенно… У нормальных людей Чувство голода при рвоте исчезает напрочь и надолго… У нормальных… Полухин сквозь стоны твердил, что умрет, если немедленно, сию минуту, чем-нибудь не подкрепится.
Мобильник Вани оказался отключен.
Можно было не играть с собой в наивные прятки. И не делать вид, что все дело в ее далекой от гастрологии специализации. Стоило сказать себе прямо и честно: Славке нужна кровь. И скорее всего…
Человеческая кровь.
Она с тоской подумала: сколько же ему хватит, чтобы хоть приглушить эти муки? И с тоской посмотрела на запястья…
На свои запястья.
Казалось, девушка крепко спала.
Спала мертвым, неподвижным сном – лишь внимательно приглядевшись, можно было заметить, как грудь ее легко, едва заметно поднималась-опускалась. Но способных вглядеться и заметить рядом не было, да и процесс с дыханием не имел ничего общего, кроме самых внешних, первичных, признаков…
Сердце не билось – перистальтика сосудов обеспечивала крайне вялый ток по ним крови… Впрочем, кровью сию способную ужаснуть любого гематолога субстанцию назвать было трудно. И функции у псевдокрови были другие. Как и у лимфы, тоже весьма отличающейся от аналогичной жидкости живого человека… Печень, мутировавшая, увеличенная почти втрое, была главным центром, главным средоточием, главным движущим механизмом этой системы квазижизни…
Казалось, девушка крепко спала.
Но сны не видела…
Длинные черные волосы разметались по черной земле – и были гораздо чернее. Шея казалась на этом фоне белоснежной, принадлежащей не живому существу, но мраморной статуе – ни пятнышка, ни родинки. След любовной игры – круглый отпечаток перешедшего в легкий укус поцелуя – тоже исчез с прекрасной шеи.
Исчез давно, почти полгода назад.
Исчез быстро – не прошло и недели.
Исчез, не замеченный никем со стороны – высокий воротник, шарфик, тональный крем – никто не удивился двум крохотным, но глубоким ранкам-проколам среди отпечатков зубов. Да и зажило тогда все на удивление быстро.
…Когда-то существо называло себя Наоми или просто Наей. Теперь оно не называло себя никак. Существо уже не умело говорить и почти не могло мыслить – развивавшийся крайне медленно, исподволь, процесс трансформации последние три недели покатился все сминающим горным обвалом. Камешком, толчком, обрушившим лавину, послужил, как ни странно, рентгеновский снимок. Вернее, незначительное гамма-излучение, выданное дентальным рентгено-аппаратом… Хотя старт процесса ускорился на неделю-другую, не более…
А вот красоту она сохранила. Можно даже сказать, стала красивее, гораздо красивее, дойдя до того тончайшего лезвия, где прекрасное балансирует на грани уродливого и отталкивающего… И трудно было взгляду человека оторваться от того, что звалось не так давно девушкой Наей. Особенно взгляду мужчины…
Но если отбросить все эти мелкие странности – казалось, она крепко спала.
Спала, чтобы вскоре проснуться.
Глава 6
Всадник ехал им навстречу.
Всадник на вороном коне…
Длинные черные волосы наездника были стянуты на лбу тоненьким кожаным шнурком – как у Адель, стрелявшей из лука. И – бывают же совпадения! – точно такие же глаза украшали лицо всадника, такого же редкого синего цвета… А в остальном – были они не похожи.
Ваня наверняка не заметил бы его, увлеченный беседой со своей спутницей. Но молодой человек (на вид – лет тридцать) придержал вороного.
– Привет, Адель! – Рука быстро прочертила в воздухе непонятный знак – не то приветствие, не то никому не известный иероглиф.
Ваню всадник на вороном коне поприветствовал простым кивком. Но то не был барственно-снисходительный, небрежный кивок, столь хорошо всем знакомый… Нет, то был кивок военного – быстрый и короткий поклон человека, не гнущего спину, но уважающего себя и заранее уважающего незнакомого пока человека… “Честь имею!” – такими подзабытыми словами можно перевести это молчаливое приветствие.
Впрочем, незнакомыми они оставались недолго. Адель не стала играть в глупо-жеманную игру “Алиса и пудинг” – последовали два уверенных жеста и всего три слова:
– Иван… Дэн… Познакомьтесь…
Рукопожатие Дэна было сильным – без малейшей попытки эту силу продемонстрировать. Ване он сразу понравился, но… где-то там, глубоко, в самых недрах души, шевельнулся червячок ревности. Он знаком с Адель… он давно знаком с Адель… такой видный парень… они…
Ваня, кровавя душу, вытащил упиравшегося червячка и безжалостно раздавил двумя пальцами. Затем – широко улыбнулся Дэну.
– Вам обязательно надо познакомиться поближе и поговорить, – сказала Адель. – Ты знаешь, Дэн, Иван прекрасно разбирается в лошадях, и в оружии, и в охоте… Даже, кто бы мог подумать, – в английской гонке за лисицей…
(Вот так… Ваня и сам не понимал и не помнил, что говорил за минувший час… Выходит, поведал и свои бирмингемские приключения… Нет, определенно влюбился…)
– Познакомимся. Поговорим, – сказал Дэн. – Но сейчас вам стоит поспешить, запаздываете – Наржиев будет рвать и метать. Сами знаете, какой зануда…
И они разминулись. Разъехались в разные стороны.
…Заводя коня в денник, Адель сказала, словно несколько минут назад слышала предсмертный писк раздавленного Ваней червячка:
– Я люблю Дэна. Он мой брат. Единокровный, по отцу – но впервые встретились мы не очень давно… Бывает и так.
Так вот откуда эти небывало-синие глаза у обоих. И можно предполагать, почему Адель представила брата сокращенным именем Дэн, а не Денисом или Данилом. После рассказа об Аделаиде-Виктории логично ожидать, что на Дэне черный юмор их общего предка разродился каким-нибудь Дендромидонтом-Власием….
Адель продолжила:
– Вполне возможно, что вы подружитесь… Некоторые увлечения Дэна тебе наверняка понравятся… Он просто помешан на оружии. И на умении им владеть.
Хорошо сказано, подумал Ваня. Опять в точку. Он не терпел дурацкий термин “боевые искусства”. Результатом и конечной целью искусства не может быть окровавленный труп человека. А иначе, если понапрасну крушить кирпичи, доски и другие полезные стройматериалы – для шоу, для публики, для камер, – тогда почему “боевые”? Но ведь Адель сказала и нечто другое…
– А остальные? – уточнил Ваня. – Я имею в виду – увлечения.
Несмотря на мимолетность знакомства, Дэн не показался человеком, иные увлечения которого могли отвратить Ваню. Ну не показался, и все! Не выглядел Дэн способным часами сражаться в компьютерных играх, или проводить вечера на дискотеках в поисках легкосъемных красоток, или отправляться в страну розовых грез верхом на шприце или таблетке… Хотя на впечатления, особенно первые, дар Вани не распространялся.
