Сьюзан Хаббард - Исчезнувшая
— Меня привело сюда письмо Ари, — говорил он, — хотя я понимал, что делать этого не стоит. Мне казалось важным, чтобы вы двое провели некоторое время вместе без меня, будучи разлучены на протяжении стольких лет. — Он отпил «пикардо» из бокала и поставил его обратно на придиванный столик. — Но эксперименты Ари с наркотиками и гипнозом заставили меня предположить, что мое присутствие не помешает.
— Наркотики и гипноз? — переспросила мама.
— Сигареты, — ответила я. — Только сигареты. — При упоминании о гипнозе меня накрыло новой волной вины.
— Ари, нет. — Мае слушала и поняла, что я натворила. — Она гипнотизировала своих друзей, чтобы избавить их от дурных привычек, — сказала она папе.
— Что в этом плохого? — Чувство вины заставляло меня оправдываться. — Если я могу помочь кому-то бросить курить или принимать наркотики, почему я не должна этого делать?
Папа поднял руку ладонью ко мне — его старый знак остановиться.
— Твое желание помогать другим похвально. Но гипноз есть навязывание им твоей воли. Уверен, ты понимаешь ошибочность подобных действий.
— Но если им в результате лучше, то в чем ошибка?
— Превращая их в марионеток, ты отнимаешь у них свободу действовать самостоятельно. — Тон его был решителен. — И ты отделяешь их от моральных последствий их действий. Вспомни Сартра, Ари.
Я не хотела вспоминать Сартра. Я не хотела проигрывать спор.
Поэтому сменила тему.
— Папа, я сегодня видела слепого.
Отец согласился сменить тему.
— Где ты его видела?
— У наших ворот. — Я не хотела говорить о предвестнике, не желала его присутствия в нашей гостиной. Но я заставила себя говорить. — Я обратилась в бегство, и он погнался за мной. И я видела его в Сассе несколько месяцев назад, перед исчезновением Мисти.
— Ты правильно сделала, что убежала, — сказал папа. — Не знаю, что он такое, но ничего хорошего он нам не предвещает.
— Мае говорила, ты видел его не единожды.
Он потер лоб, и я заметила нефритовые запонки на манжетах.
— Да. Впервые я видел его в Гластонбери и потом, в Саратога… — Тут по лицу его промелькнула волна раздражения, и у меня на глазах он исчез — его тело растворилось в воздухе.
В то же мгновение входная дверь распахнулась и в комнату пятясь вошла Дашай, обеими руками державшая завернутый в мешковину ствол дерева, следом явилось само дерево, поддерживаемое агентом ФБР Сесилом Бартоном.
Мае подхватила папин ополовиненный стакан с «пикардо», секунду поколебалась и сунула его мне — она уже держала в руках свой.
К моменту, когда они установили елку, никаких следов папиного пребывания в комнате не осталось. Агент Бартон опять заставил его сделаться невидимым.
— Вот это дерево! — сказала мае.
Елка была почти десять футов в высоту. Она не напоминала те, что я мельком видела в окнах. Ветви у нее были не острые и треугольные, а похожие на перья — и росли спиралью, обвивая ствол подобно винтовой лестнице.
Дашай выпрямилась, откинув голову и уперев руки в бока, и воззрилась на свою добычу.
— Я откопала его в питомнике в Кристалл-Ривер. Оно называется криптомерия. Разве не загляденье?
— Оно не пахнет смолой. — Я не понимала, что в этом дереве такого.
— Да, не пахнет. Но мы потом сможем посадить его во дворе, и оно вымахает футов на сорок.
Дерево меня не радовало. Я хотела обратно своего папу.
Дашай несколько озадачилась, но продолжала говорить.
— А потом в городе я наткнулась на Сесила и пригласила его к нам помочь наряжать елку. Он на праздники совершенно один.
Значит, она зовет его «Сесил». Мы с мамой были в ярости, но решили не подавать виду.
— Как насчет выпить? — предложила мае Бартону.
— Очень даже, — ответил он. Джинсы с футболкой сидели на нем хуже, чем его обычный костюм. — Я буду то же, что и вы.
Мае улыбнулась, но промолчала. Я пошла вместе с ней на кухню. Она взяла бутылку гранатового сока из холодильника и разбавляла его, пока он не стал одного оттенка с «пикардо».
— Почему ты его не загипнотизируешь? Я хочу договорить с папой.
— Мы так не поступаем, — с упреком взглянула она на меня, и я поняла, что позже мне предстоит очередная беседа об этике гипноза. — Кроме того, твой отец ушел.
— Ушел?
— А ты не заметила? — Она приправила напиток щепоткой мяты. — Когда он выходит из комнаты, воздух меняется.
Мы вернулись в гостиную, и я увидела, что она права: воздух больше не мерцал.
Агент Бартон — Сесил — пробыл у нас всего два часа, но для нас с мае они тянулись бесконечно. Мы нанизывали попкорн и клюкву и развешивали их на дереве. Дашай с Бартоном разговаривали о музыке и танцах и даже показали несколько новых па.
Мы с мае не особенно старались скрыть уныние, и наконец Дашай спросила:
— Да что с вами двумя такое?
— Ариэлла пережила сегодня неприятное приключение. — Мае повернулась ко мне. — Расскажи им о человеке на джипе.
На сей раз Бартон выслушал мой рассказ с неподдельным интересом.
— Почему вы мне не позвонили? — спросил он.
— Когда вошли вы с елкой, мы только-только приехали, — холодно взглянула на него мама.
Он снова и снова просил меня описать машину и сделал несколько пометок в блокноте. Затем сказал Дашай:
— Извините, что болтал тут без умолку.
— Шутишь? — воскликнула она. — Ступай и отыщи этого мерзавца.
Когда Бартон наконец ушел, Дашай сказала:
— Ну, разве он не душка? По-моему, душка.
Мае взяла его пустой стакан и без единого слова отнесла на кухню.
— Да что с тобой? — последовала за ней Дашай.
— Забыла правила дома? — Мама с необычной силой поставила стакан на стол, и тут я поняла, насколько она рассержена. — Мы никогда никого не приводим, не переговорив предварительно друг с другом.
— Понимаешь, он был совсем один, а сейчас ведь праздничная пора. — Дашай сложила руки. — Где твой новогодний дух?
— Рафаэль был здесь. — Вид у мае был такой, словно ей очень хотелось что-нибудь разбить. — Когда вы двое пританцевали в дом, он исчез.
— Он был здесь?! — Дашай всплеснула руками. — Ну откуда ж мне было знать?!
Я оставила их на кухне ссориться и, выйдя из дома, направилась к пирсам. Синий воздух ложился на кожу сладкой прохладой, и пересмешник в манговых зарослях выводил свою щемящую песню — песню, которую поют по ночам только одинокие птицы. Я села на пирс и стала смотреть в небо, пытаясь отыскать Орион, но звезд не было видно. Только низко над горизонтом висела Венера, прекрасная и далекая.
