Абрахам Меррит - Лик в бездне (сборник)
Они прошли немногим больше мили, когда туннель стал расширятся, превратился в пещеру, в конце которой – сплошная стена.
– Здесь, – сказал Регор, заговорив впервые за это время, – начинаются наши опасности.
Он стоял рядом со стеной, вслушиваясь, затем вынул из–за пояса какой–то имеющий форму конуса предмет. Регор прижал его к вырезанному на стене символу, находившемуся на уровне его плеч.
Шестифутовый кусок стены стал медленно, словно занавес, подниматься. Когда он отошел от пола на несколько дюймов, два индейца легли на живот и заглянули в образовавшуюся щель.
Каменный занавес поднялся еще на фут.
Извиваясь, индейцы пролезли под ним и исчезли.
Регор опустил руку, движение камня прекратилось. Прошло, вероятно, минут пять, когда индейцы, извиваясь, пролезли обратно и кивнули гиганту. Он снова прижал к символу конус.
Камень быстро поднялся, открыв низкий проход, в который, пригнувшись, стремительно прошли эмеры, за ними – Регор и Грейдон.
Несколько ярдов им пришлось передвигаться согнувшись, а затем Грейдон смог выпрямиться. Перед ним была огромная пещера, залитая слабым красноватым светом, таким слабым, что он едва отличался от темноты.
Стена, через которую они прошли, вновь стала цельной, никаких следов прохода в ней не осталось.
Индейцы сомкнулись кольцом вокруг Регора и Грейдона. Быстро и бесшумно, как бесплотные духи, они двинулись вперед.
Грейдон хотел заговорить, но Регор сделал предостерегающий жест. Их обнимала красноватая темнота.
Сквозь сумрак и странно гнетущий свет по усыпавшему пол желтому песку отряд быстро шел вперед.
Как индейцы ориентировались, Грейдон сказать бы не мог, но движения их были уверенными, и быстрый шаг ни разу не замедлялся.
Внезапно индейцы приблизились к нему так, что уже касались его, и в этот самый миг отряд перешел из темноты в уже абсолютный мрак.
Скорость движения не уменьшалась.
Словно долго вздохнув, проворчал что–то Регор, и прозвучала отданная шепотом команда.
Индейцы остановились. Вспыхнул туманно светящийся шар и двинулся впереди группы.
За ним оставалась бледная полоса света, будто шар заставлял частицы воздуха туманно фосфоресцировать.
Полоса расходилась веером.
По круто уходившему вниз проходу, открывшемуся при этом свете, группа прошла тысячу футов, затем – две тысячи, а затем свечение начало тускнеть.
Пять раз выстреливал Регор светящимся шаром, и тот освещал бесконечный туннель, по которому шел отряд. Пять миль, а то и больше, должно быть, проделали они, выйдя из убежища, и ходьба начала сказываться на Грейдоне. Снова померкло слабое свечение, но далеко впереди показалось овальное отверстие, из которого, казалось, лились лучи лунного света.
Выйдя из туннеля, отряд прошел сквозь это отверстие.
Здесь, пригвожденный к месту изумлением и страхом, Грейдон остановился.
Это была тоже огромная пещера. Ее стен и потолка Грейдон разглядеть не мог. Она была заполнена серебряным светом, словно переплетающиеся лучи, какие бывают весной в полнолуние.
В этих лучах на низких ложах, в подушках лежали бесчисленные женские и мужские тела. Мужчины и женщины будто спали, их лица были отмечены печатью той неземной красоты, которая присуща жителям Ю–Атланчи.
Они лежали по всей пещере так далеко, насколько мог проникнуть взор Грейдона.
Сперва он подумал, что это спящие, но затем заметил, что они не дышат.
Он глядел на их шелковые волосы – золотые, черные и цвета красноватой бронзы – на алые губы, на их цветущие тела и думал, что это великолепные, искусно раскрашенные статуи.
Он коснулся волос, щеки одного из лежащих поблизости и понял, что это не статуи, а тела, в которых когда–то угасла жизнь. Превращенные какой – то алхимией этой таинственной страны не в камень, а в некое вечное вещество, сохранившее как цвет тел, когда в них еще кипела жизнь, так и их строение.
– Мертвые Ю–Атланчи! – сказал Регор. – Те, кто в древности прошли сквозь Ворота Смерти до того, как они были закрыты, и те, кто позднее открыли эти Ворота Смерти по собственной воле, чтобы среди нас могла появиться новая жизнь. Мертвые!
Индейцы проявляли беспокойство и нетерпение и стремились уйти отсюда.
Отряд быстро покинул это тихое место смерти, и, казалось, даже Регор почувствовал облегчение, когда они вышли в очередной прорубленный в скалах проход.
– Еще несколько шагов, парень, – прогрохотал он, – и мы на месте. Здесь дорога становится менее опасной. Мы прошли пять больших пещер, место смерти было шестой. Обогнем вход в три другие, и мы – возле пещеры Женщины–лягушки. Клянусь каждой чешуйкой Матери, я буду счастлив снова выйти наружу.
Вскоре они, осторожно ступая, вышли из этого прохода, и Грейдон ощутил на лице дуновение свежего воздуха и увидел небо, в котором скрывался в бегущих облаках и вновь выплывал полумесяц.
По узкой тропе отряд спустился вниз.
Здесь индейцы перестроились. Часть пошла впереди Грейдона, остальные – позади. Слева, скрывая озеро, поднималась ввысь зеленая листва.
Посмотрев вверх и назад, Грейдон увидел колоссальную женскую фигуру, высеченную из белоснежного камня. Статуя поднимала руки к небу – хранительница пещеры, из которой они только что вышли.
А потом вокруг Грейдона сомкнулись деревья.
Идти по тропе было легко. Даже когда облака закрывали луну, темно не было.
Все ближе слышался рев водопада.
Сквозь кустарники и деревья Грейдон увидел чудовищную фигуру Женщины–лягушки, стоявшую на страже возле черного овала. Этот овал был входом в пещеру.
Тропа пошла вверх. Она обогнула высокий выступ и превратилась в крутую лестницу с узкими ступенями.
Грейдон вскарабкался по ним. Он стоял в тени, неподалеку от входа в пещеру Женщины–лягушки. Он посмотрел снизу вверх на эту колоссальную статую: обнаженная, сидящая на корточках женщина, вырезанная из какого–то зеленого камня, который сверкал, будто лучи луны веером отражались от него. Над точеными плечами и грудью – гротескное лицо женщины скалилось прямо на Грейдона. Рядом с ней зиял чернильно–черный вход в пещеру.
Грейдон стоял у внутреннего края огромной платформы из гладкого камня. Прямо напротив в полумиле по ту сторону озера лежал тайный город.
Более, чем когда–либо, здесь, под луной, ему показалось, что город построен джиннами. Город был больше, много больше, чем он представлял его.
Его дворцы вздымали вверх фантастические купола и башенки. Яркая окраска дворцов – глазурь и драгоценные камни.
