Наталия Ломовская - Кольцо предназначения
– Там, кажется, можно присесть...
– Не стоит, спасибо. Думаю, лучше закончить встречу с прекрасным и выйти на воздух.
– Я провожу.
Ее никто не тянул – ни за руку, ни за язык! Она могла кивнуть, улыбнуться и пойти дальше, склоняясь над витринами так же участливо, как только что – над побледневшим мужчиной. Но она пошла за ним, спокойно и доверчиво прилаживая свой шаг к его, размашистому, раскачивая крошечной сумкой на ремешке. Им навстречу из неприметной двери вышел необыкновенно элегантный маленький старичок, распростер объятия.
– Веруша! Вы уже уходите? А как же...
– Сергей Анатольевич, я завтра зайду, хорошо?
– Как угодно. А хоть бы и сегодня заходите, с кавалером, а?
Она не смутилась, тряхнула головой.
– Может, и зайдем!
– Как вас зовут? – спросил Быков в дверях. Зачем спросил? Ведь уже знал ответ.
– Вера...
– Петр.
– А это был Сергей Анатольевич Мельников. Ученый, историк с мировым именем. Он и устроил эту выставку.
– Весьма ему признателен. Расскажете мне о нем побольше, хорошо?
В этот день их можно было видеть повсюду. Они заполонили собой этот огромный, странный город. Они пили вино в маленьком кафе на набережной, обнимались на ступеньках Исаакиевского собора, катались по Неве на катере и танцевали на Дворцовой под музыку уличного скрипача. А скрипач был высок, седовлас, в зеленом сюртуке, и скрипка его пела сладко-жалостно, и сквозь него проглядывала белая ночь, а поутру он просто растаял в первых солнечных лучах...
То были удивительный день и сказочная ночь. Но они закончились. Вера приехала на несколько дней из глубокой российской провинции (а там муж и двое детей) по делам, и скоро ей нужно было уезжать. А Петра Васильевича ждала больная, несчастная своим позорным недугом жена, бизнес, дом в уютной Швейцарии. Горьким осадком осталась в сердце радость прошедших минут. Поздно, поздно пришло счастье, нечем его взять, некому показать, нет для него места нигде.
Их сближение было столь пронзительно-полным – словно всю жизнь знали и ждали друг друга. Их расставание было блаженно-легким, потому что оба понимали – надежды нет, прощаются навсегда, а когда нет надежды, то и боль уходит.
– Мне жаль, что я не встретил вас раньше. Впрочем, когда могло быть это «раньше»? Женился я, как только пришел из армии...
– И я рано вышла замуж, – понимающе кивнула Вера. – В общем, нам с вами грех жаловаться на жизнь.
– Да, грех. Но сейчас я осознал – жизнь окончена, и в ту минуту, когда душа покинет усталое тело, мой последний вздох будет вздохом облегчения.
– Я понимаю вас. Но не надо, не надо так говорить, – едва не равнодушно отозвалась женщина, и только подрагивающий подбородок выдавал ее волнение.
Эти двое избежали банального поворота событий – легкая интрижка, мимолетные объятия под сводами гостиницы, лорнетка, потерянная на ялтинском молу... Быков уехал в Швейцарию. Вера – в далекий провинциальный город на берегу великой реки. Письма да редкие телефонные разговоры – вот все, что осталось между ними...
* * *«Мне не давала покоя старинная семейная легенда. Половинка кольца, вечное одиночество раздвоенности. Есть ли правда в этой сказке? Невольно, от желания поделиться, я написал ей о половинке кольца. Ответ пришел почти мгновенно, написанный на выдохе, и будь письмо на бумаге – закапали бы его горячие, радостные ее слезы... Вторая половинка кольца – у нее. По чистой случайности я не узнал об этом в Петербурге. Она привезла кольцо на выставку по просьбе Мельникова, своего давнего знакомого. Мы отправили ему фотографии наших половинок, и он вынес вердикт. Да. Это оно. Наша встреча была предопределена, и мы должны быть вместе. Я послал ей бутылку вина – чтобы вместе со мной выпила она за будущее счастье...
Но вскоре письма кончились. Я так и не понимаю, что могло случиться. Но сердцем, кровью, истончившейся аортой чувствую – ее нет в живых. Тогда и мне недолго осталось. Кольцо остается тебе... Шкатулка в сейфе. Там же – единственные подсказки...
Как ты распорядишься кольцом? Отложишь ли в сторону и забудешь о нем? Или найдешь его новую хозяйку? Ее дочь унаследовала кольцо. Захочешь ли ты соединить две половинки целого? Это твое дело, сын. Я рассказал все, что знал. Пусть это тебе поможет.
Я только сейчас понял – если ты читаешь это письмо, то меня уже нет. Третий инфаркт, да? Не горюй по мне слишком сильно. Жизнь была длинная, насыщенная, я уже немного устал и только рад уйти. Быть может, я встречу там отца, которого не знал, и возлюбленную, с которой не успел соединиться».
Коробка лежала в самой глубине сейфа, поэтому Алексей не сразу ее нашел. Деревянная коробка из-под сигар. А на дне – фотография очень красивой, смеющейся женщины в белом платье, листочек из записной книжки и половинка кольца. Простого, тяжелого кольца темного золота.
Алексей отложил кольцо, взял фотографию, отложил фотографию, взял листок, отложил. Отошел к окну и долго смотрел в небо. Невыносимая синева сквозь кружево листьев. Невыносимая странность человеческих судеб...
На листке был записан адрес – электронный. И еще: Петербург, Сергей Анатольевич Мельников, искусствовед, сотрудник Эрмитажа. Значит, связной. Связной Призрака. Если электронный адрес не ответит, придется искать новую хозяйку кольца через Мельникова. Поиграем в Штирлица.
Он почувствовал странное вдохновение при мысли о возвращении в Россию. Раньше его не тянуло на родину – там не осталось ничего, что могло бы тронуть его сердце. Вспоминалось только серое, грустное – сырость стен в их жалкой квартирке, запах пота и мела в школьных коридорах, горечь первого разочарования. Но сейчас промелькнуло внезапно и хорошее, теплое, даже милое – как вкусно было облизывать бумажный кругляшок со стаканчика мороженого, как кричали во дворе друзья, высвистывая его играть в казаков-разбойников, как улыбалась с балкона соседская девочка, застенчивая ученица балетной школы, хрупкая статуэтка.
Алексей включился в новую игру вдохновенно. Сергей Анатольевич в природе действительно существовал, даже был членом Академии наук, а уж там-то призраков не держат! И главное – он был автором многочисленных книг, брошюр, статей, монографий о кладах Стеньки Разина. Значит, не напрасно избран он связным. Несмотря на преклонный возраст (годом его рождения значился 1930-й), господин Мельников оставался сотрудником Эрмитажа. Крепкий старец, дай Бог ему здоровья.
На электронный адрес господина Мельникова Алексей отправил предельно корректное, но весьма эмоциональное письмо. И принялся спокойно ждать ответа. Впервые в жизни Алексей почувствовал указующую руку судьбы на своем плече.
Глава 14
