Стивен Кинг - Жребий Салема
– Боюсь, что я самый обычный старый констебль, – поправил Паркинс и, закурив, прошел внутрь и представился:
– Паркинс Гиллеспи. Рад познакомиться.
Рукопожатие хозяина оказалось на удивление крепким, а ладонь необычно сухой.
– Ричард Трокетт Стрейкер, – представился лысый мужчина.
– Я так и подумал, – отозвался Паркинс, оглядываясь. Весь пол был устлан ковром, и пахло свежей краской. Правда, сквозь привычный запах пробивался какой-то еще, причем довольно неприятный, но Паркинс так и не смог его узнать и переключил внимание на Стрейкера.
– Чем я могу вам помочь в такой чудесный день? – осведомился Стрейкер.
Паркинс перевел взгляд в окно, за которым лило как из ведра.
– Я заглянул просто так. Поприветствовать вас в нашем городе и пожелать удачи.
– Очень любезно с вашей стороны. Могу я предложить вам кофе? Или рюмку хереса? У меня в подсобке есть и то и другое.
– Нет, спасибо, я на минутку. А мистер Барлоу здесь?
– Мистер Барлоу сейчас в Нью-Йорке и занимается закупками. Не думаю, что он появится здесь раньше десятого октября.
– Значит, открываться вы будете без него, – заметил Паркинс. Судя по ценам на витрине, Стрейкер вряд ли столкнется с наплывом покупателей. – Кстати, а как полное имя мистера Барлоу?
Губы собеседника растянулись в холодную улыбку.
– Вы интересуетесь как официальное лицо… констебль?
– Нет, просто любопытно.
– Моего партнера зовут Курт Барлоу, – ответил Стрейкер. – Мы вместе вели дела в Лондоне и Гамбурге. Это, – он обвел рукой магазин, – наше подспорье на старость. Скромно. Но со вкусом. Мы рассчитываем, что на жизнь хватит, а больше и не требуется. Мы оба любим старые вещи и надеемся получить известность не только в округе, но и во всей чудесной Новой Англии. Как думаете, получится у нас, констебль Гиллеспи?
– Я думаю, что все возможно, – ответил тот, озираясь в поисках пепельницы. Так и не увидев ее, он стряхнул пепел в карман плаща. – В любом случае пожелаю вам успехов, и передайте при встрече мистеру Барлоу, что я хотел бы с ним познакомиться.
– Обязательно, – пообещал Стрейкер. – Он любит компанию.
– Отлично, – сказал Гиллеспи и направился к выходу. У двери он остановился и обернулся. Стрейкер пристально смотрел ему вслед. – Кстати, как вам старый дом?
– Там нужен большой ремонт, – ответил Стрейкер. – Но мы никуда не торопимся и время у нас есть.
– Само собой, – согласился Паркинс. – Полагаю, вы тут не встречали мальцов?
– Мальцов? – Стрейкер удивленно изогнул бровь.
– Ребятишек, – терпеливо пояснил Паркинс. – Знаете, иногда они любят дразнить приезжих. Бросать камни или звонить в дверь и убегать… нечто в этом роде, ну, вы понимаете.
– Нет, – заверил Стрейкер. – Никаких детей не было.
– У нас тут один пропал.
– В самом деле?
– Да, вроде того, – рассудительно подтвердил Гиллеспи. – Теперь мы считаем, что уже вряд ли найдем его. Живым.
– Какой ужас! – бесстрастно отозвался Стрейкер.
– Да уж. Так что если вы вдруг что заметите…
– Я сразу же об этом сообщу в участок! – Губы Стрейкера снова растянулись в холодную улыбку.
– Вот и отлично! – Паркинс открыл дверь и обреченно посмотрел на потоки проливного дождя. – И не забудьте передать мистеру Барлоу, что я жду его приезда.
– Обязательно, констебль Гиллеспи. Ciao.
– Чаю? – изумленно обернулся Паркинс.
Улыбка Стрейкера стала еще шире.
– До свидания, констебль Гиллеспи. «Ciao» по-итальянски означает «до свидания».
– Правда? Каждый день узнаешь что-то новое, верно? Счастливо оставаться! – Паркинс вышел на улицу и закрыл за собой дверь. Сигарета тут же намокла, и он ее выбросил. – Никогда такого не слышал.
Стрейкер следил за ним через окно витрины. Он больше не улыбался.
11Вернувшись к себе в офис в муниципалитете, Паркинс окликнул:
– Нолли? Ты здесь?
Ответа не последовало, и Паркинс кивнул своим мыслям. Нолли был хорошим парнем, но звезд с неба точно не хватал. Сняв плащ и стащив галоши, констебль нашел в портлендском справочнике нужный номер и позвонил. Трубку сняли после первого гудка.
– ФБР, Портленд. Агент Ханрагэн.
– Говорит Паркинс Гиллеспи, констебль Джерусалемс-Лота. У нас тут пропал мальчик.
– Мы в курсе, – сухо подтвердил голос на другом конце. – Ральф Глик девяти лет, рост четыре фута три дюйма, черные волосы, голубые глаза. Что, есть требования от похитителей?
– Нет-нет, я по другому вопросу. Можете проверить для меня пару людей?
Ханрагэн сказал, что может.
– Первого зовут Бенджамен Миерс. М-И-Е-Р-С. Он писатель, автор книги «Дочь Конвея». И еще пара людей, которые связаны друг с другом. Курт Барлоу. Б-А-Р-Л-О-У. А другого… – общение с фэбээровцами всегда давалось Паркинсу с трудом, – другого зовут Ричард Трокетт Стрейкер. Трокетт с двумя «т» на конце, а Стрейкер – как слышится. Они занимаются продажей мебели и антиквариата. Только что открыли в городе маленький магазин. По словам Стрейкера, Барлоу сейчас занимается закупками в Нью-Йорке. И по его же утверждению, они занимались совместным бизнесом в Лондоне и Гамбурге. Вот, пожалуй, и все.
– Вы подозреваете их по делу Глика?
– Пока я даже не уверен, что такое дело есть. Но они появились в городе примерно в одно и то же время.
– Вы считаете, что Миерс как-то связан с этой парой?
Паркинс откинулся на спинку кресла и скосил взгляд в окно.
– А вот это мне и хотелось бы выяснить в первую очередь.
12В ясные холодные дни телефонные провода гудят, будто захлебываются от бегущих по ним сплетен, производя тот особенный звук, с которым одинокие голоса преодолевают пространство. Из-за перепадов погоды испещренные трещинами серые телефонные столбы стоят покосившиеся и совсем не похожие на по-военному стройные и ровные ряды тех, что вмурованы в железобетонные основания. Эти серые столбы вдоль асфальтированных дорог покрыты внизу черным гудроном, а вдоль проселков – толстым слоем въевшейся грязи. Кое-где виднеются старые выцветшие дощечки, свидетельствующие о том, что в 1946-м или 1952-м, а может, и в 1969-м на эти столбы забирались монтеры, чтобы что-то починить. Вороны, воробьи, дрозды и скворцы сидят, нахохлившись, на проводах, будто улавливая своими когтистыми лапками вибрации чуждой им человеческой речи. Город обладает чувством, но не истории, а времени, и телефонные столбы, похоже, это знают. Стоит прикоснуться ладонью к столбу, как можно ощутить вибрацию проводов, и кажется, что в дереве томятся в заточении человеческие души, отчаянно пытающиеся вырваться наружу.
«…и заплатил старой двадцаткой, Мейбл, той, что больше обычных по размеру. Клайд сказал, что не видел их со времен банкротства банка Гейтса в 1930-м. Он был…»
