Р. Артемьев - Ростки мёртвого мира
Упырица замерла в свободной стойке, ее внутреннее напряжение выдавали только изменившиеся черты лица да изменившийся взгляд. Опыта схваток Андрею хватало, за короткое время, проведенное в новом теле, он дрался больше, чем за всю предыдущую жизнь. Поэтому сейчас стоял, стараясь прочувствовать противника, собираясь при нападении отпрыгнуть в сторону и нанести один-единственный, сильный удар по шее. Любая нечисть гарантированно умирает от перелома позвоночника, в крайнем случае, теряет возможность двигаться и становиться беспомощна. Добивать надо сразу, иначе благодаря высокой живучести тварь оправится и снова выйдет на охоту, приобретя опыт и лютую ненависть к двуногим существам.
Полная расслабленность, абсолютный покой. Напряжение и желание ударить первой. Тусклые зеленоватые огоньки в глазах хищника, отраженный свет луны в пронизанных массой алых сосудиков белках упырицы. Тварь чувствовала угрозу. Селеста не отводила взгляда. Между сошедшимися на пустынной улице врагами тонкой нитью пролегла невидимая связь, они оба ощущали ее. Селеста словно прикоснулась к мыслям исковерканного магией существа, ощутила его голод, недовольство непонятной ситуацией, желание броситься в бой и опасение нарваться на слишком сильного противника. Прежде живые мертвые так себя не вели, уходили с дороги. «И ты уходи» — прошептали бледные губы девушки — «сегодня уходи». Как будто заколебавшись, тварь сделала крошечный шажок назад.
Не отводить взгляда. Кто первый отведет, проиграет.
Восставшая сдвинулась вперед.
Тварь в ответ недовольно заворчала и отступила еще.
Темная фигура в обносках молча выставила вперед руку с вылезшими когтями. Матово блеснул шевельнувшийся в другой руке клинок.
Внезапно нечисть круто развернулась на месте и, издав напоследок полурык-полушипение, скрылась в темном переулке. Дробно простучали когти, и все, нет ее, сгинула, как будто и не было.
— Идем — Селеста проигнорировала накатившую слабость, продолжая вслушиваться в наступившую тишину. — Оно может вернуться.
У человека хватило ума не задавать вопросов. Драгоценные минуты утекали, словно вода между пальцев, впустую их тратить означало непозволительную роскошь. Используя меч, как костыль, он торопливо запрыгал следом за своей жуткой спасительницей. Упырица шла в нескольких шагах перед ним, время от времени замирая в каменной неподвижности, затем снова скользила по каменной мостовой бесшумным легким шагом. Прошло минут сорок, прежде чем Селеста перестала прислушиваться к каждому шороху и расслабилась. Только тогда она обратила внимание на своего спутника. Рихарду было совсем худо, бедро кровоточило и болело, лицо покрылось крупными каплями пота. Силы его иссякли, раненому требовалась передышка.
Пришлось остановиться, чтобы заново перетянуть ногу чистой тряпкой. Бандюган оказался запасливым человеком и у него нашлась пара таблеток слабого болеутоляющего, правда, просроченных. Все-таки лекарство подействовало, короткий отдых тоже пошел на пользу. Селеста снова подхватила раненого, позволяя опереться на себя, и целеустремленно потащила его по направлению к стоянке его отряда. Она торопилась, до восхода солнца оставалось не так уж много времени, а ведь еще домой надо возвращаться. Поэтому, доведя Рихарда до контролируемой территории, напоследок припугнув и назначив время и место новой встречи, девушка убежала.
Следовало поделиться новостями с Медеей.
Глава 7
Угрюмо перебирая предназначенные для продажи вещи, Андрей размышлял, как настоящая женщина в любой ситуации умудряется оставаться женщиной. При этом он искоса поглядывал на давший ему повод для таковых размышлений объект, попросту говоря, на Медею.
Забавная картина. Поведение Медеи, узнавшей о мужской сущности компаньонки, на какое-то время изменилось. В ее движениях стало проглядывать некое лукавство, заигрывание, она почти кокетничала и строила глазки. Спроси ее прямо, яростно начала бы отрицать, но в глубине души испытывала неосознанное желание соблазнить подругу. Вовсе не потому, что влюбилась — просто наличие рядом «мужчины», не подвластного ее чарам, не испытывающего восхищения перед ее поражающей красотой воспринималось бывшей певицей, как вызов. Исключительно рабочих отношений с противоположным полом она не признавала.
По счастью, обстоятельства сильно мешали затеянной игре. Дорога до нового монастыря вышла трудной, да и отношение Андрея мешало легкой интрижке. Тому было просто-напросто не до происходящих в изящной головке спутницы процессов, он целиком сосредоточился сначала на поиске нового дома, затем устраивал быт, искал способ проникнуть в порт… Ну а потом и Медея попритихла. Одумалась. Заново начала воспринимать Селесту девушкой-подружкой, а не мужчиной экзотической внешности. Успокоилась ровно до той минуты, когда услышала рассказ о ночной встрече с раненым бандитским главарем.
И вот сейчас, сидя перед большим осколком зеркала, наводила марафет. Помылась в жестяном корыте, заплела длинные волосы в прическу, угольком почернила ресницы и брови, тщательно обработала ногти на руках. Хотела еще намазать какой-то красной дрянью губы, Андрей отговорил — слишком неприятные ассоциации возникали. Упырица все-таки. Личность Рихарда подверглась тщательному рассмотрению посредством огромного количества вопросов, бандит наверняка исчихался от подобного внимания. Объяснила свой интерес Медея просто:
— Чем больше о мужике знаешь, тем выше шанс взять его тепленьким.
Формулировка полученного ответа Селесту насмешила.
— Надеешься его соблазнить? Зачем?
— Почему же сразу соблазнить? «Соблазнить» еще надо заслужить… Просто хочется пообщаться с приятным человеком, поболтать о том, о сем, посмеяться, пофлиртовать чуть-чуть — она помолчала, потом иным, мрачным тоном, добавила. — Надоело смотреть на людей, как на пищу. Грязь эта надоела, вонь. Нет уж, пусть этот Рихард видит во мне не кровососку мертвую, а красивую умную женщину. Тогда захочет встретиться еще и еще.
Эпитет «приятный», по мнению Селесты, предполагаемому партнеру подходил меньше всего. Тот был опасным хищником, ничуть не уступающим самой упырице по смертоносности, неизвестно еще, на чьих руках больше крови. Рядом с бандитом, даже раненым, постоянно приходилось держаться настороже, чтобы не дать тому и тени возможности ударить. Судя по искоса бросаемым взглядам, такие мысли приходили ему в голову. Изображать внешние спокойствие и расслабленность оказалось довольно трудно, от человека невольно хотелось держаться подальше.
