Брайан Стэблфорд - Ангел боли
Но он не сдался. Если это не было очередной сценой его сна — если он действительно вернулся во время и в материальный мир — то пора было действовать.
— Отправь для меня письмо, — сказал он Корделии, когда она дала ему напиться и убрала кружку. — Есть человек по имени Джейсон Стерлинг, у него дом в Ричмонде. Твой отец упоминал о нем при мне — он публиковал статьи об эволюционной теории. Я не знаю его адрес, но он достаточно известен, и я не думаю, что его будет сложно разыскать в справочной. Напиши ему в письме, чтобы он приехал настолько быстро, насколько это в человеческих силах; напиши, что дело не терпит отлагательства. Отправь Джона доставить письмо и дай ему понять, что письмо нужно доставить как можно скорее. Дай ему денег на поезд и 30 шиллингов.
Корделия, конечно, была ошеломлена. Он попытался изо всех сил дать ей понять всю серьезность его просьбы, зная, что он может положиться на неё, если только сможет её убедить действовать неотложно.
— Пожалуйста, — сказал он убеждающе. — Я потом объясню. Обещаю, что объясню все, когда смогу. Но это нужно сделать сейчас. Что бы ни происходило, время ценно. Это единственное в чем я уверен. Война ангелов уже началась, и любая передышка, которую они могут нам дать, скорее всего, будет недолгой.
10
Дэвид настаивал на том, чтобы подняться, хотя Корделия пыталась убедить его остаться в постели. Он знал, что произошедшее с ним во время волшебным образом растянувшейся ночи, не имеет связи ни с кроватью, ни с комнатой, и покинув комнату, он не уменьшит возможность повторного искажения его ощущений, но он чувствовал, что сможет лучше владеть собой, если оденется и спустится вниз. Это был способ показать себе, что он не стал бездеятельным, что он может и будет соответствовать себе, словно сам он игрок, а не частица запутанной игры, в которую он попал.
Наконец, поняв, насколько он целеустремлен, Корделия помогла ему одеть рубашку. Он не мог толком застегнуть манжеты, но выглядел довольно аккуратно. Он также потребовал куртку, хотя ему бы пришлось оставить правый рукав пустым, чтобы держать забинтованную руку на перевязи.
Джон, его слуга, вернулся в три часа, успешно выполнив эксцентричное поручение. Стерлинга с ним не было, но он обещал явиться в течение часа. Дэвид был доволен слугой, с каждым годом становилось все труднее найти находчивого человека, потому что находчивость всякий раз отыскивала себе все больше мест для применения. Джон умел читать и писать и не станет долго ходить в слугах, когда достигнет совершеннолетия.
Когда появился Стерлинг, Дэвид бы совершенно не удивлен, обнаружив, что он точно такой же, каким он видел его глазами Люка Кэптхорна: смуглый, привлекательный и дерзкий. Он имел облик человека, догадки и случайные успехи которого происходили столь часто к его выгоде, что он стал считать себя одаренным. Было заметно, что пузырь его самомнения не так уж легко проколоть, и Дэвид совершенно не представлял, с чего начать разговор.
Лидиард принял Стерлинга в лаборатории. Он не пытался отослать Корделию, зная, как ей интересно услышать все, о чем они будут говорить.
— Благодарю вас за приезд, — приветствовал гостя Дэвид. — Должно быть, моя просьба показалась вам необычной.
— Это только добавило причин принять её, — вежливо сказал Стерлинг.
— Полагаю, вы слышали обо мне? — Дэвид обнаружил, что вынужден сидеть неловко и не может принять такое же уверенное положение, как его гость. Его рука причиняла ему серьезную боль, но он не боялся погрузиться в новую иллюзию. Он подозревал, что эта встреча будет крайне интересна ангелам, которые держат его в своих руках, позволяя ему провести её без помех.
— Я знаком с вашими трудами, — признал Стерлинг. Бросив короткий взгляд на Корделию, он добавил: — И, конечно, с работами вашего отца, миссис Лидиард.
— Вы знаете о нас гораздо больше, — ровно сказал Дэвид. — Осмелюсь предположить, что Люк Кэптхорн рассказал вам больше, чтобы подогреть ваше любопытство к выводам, которые вы нашли в моих опубликованных работах.
— Он знает о вас очень мало, — небрежно ответил Стерлинг. Он снова взглянул на Корделию, на сей раз украдкой. Он явно знал, в каких отношениях когда-то состоял с ней его слуга.
— Но он знал, где находится тело Адама Глинна, — возразил Дэвид, твердо намереваясь добраться до нужной точки. — И он знал достаточно, чтобы убедить вас, что тело стоит выкрасть из могилы.
Стерлинг открыто встретил взгляд Дэвида.
— Вы говорите так, словно я сделал что-то неправильно, — сказал он. — Фактически я сделал то, что вынужден был бы сделать любой, убедись он в том, что человек, погребенный в могиле, был вовсе не мертв. Общество Предупреждения Преждевременных Захоронений, без сомнения, объявило бы меня героем. Человек, которого я вытащил из могилы во владениях Остена, жив; и кем бы я был, если бы позволил ему там оставаться?
Дэвид мог прочесть завуалированный упрек, промелькнувший в легкомысленном оправдании, но он пока не хотел объясняться.
— Я полагаю, вы читали «Истинную историю мира»? — спросил он.
— Читал. Также как и вы, предполагаю.
— Вообще-то нет, — признал Дэвид. — Несмотря на разнообразные усилия сэра Эдварда, нам так и не удалось раздобыть экземпляр, и мы начали подозревать, что ни один не сохранился. Но у меня есть друг, хорошо знакомый с текстом. Вы верите рассказанной в книге истории?
— Если ваш друг знает текст так хорошо, как он утверждает, — ответил Стерлинг, — он, должно быть, сказал вам, что название является ироническим. Одним из положений книги является то, что истинную историю мира невозможно воссоздать, вспомнить или прорицать. Речь идет о том, что путь мира сквозь время идет как история путешественника, его начальный этап постоянно воссоздается и приукрашивается воображением, работающим с нашими воспоминаниями. В тексте утверждается, что мир, в котором мы живем, по большей части лишь явление, и то, что каждый из нас думает о прошлом — будь он историк или археолог, изучающий артефакты, или бессмертный, изучающий чью-то память — это лишь часть узора теней, отброшенных этими явлениями.
— Не думаю, что он утверждал это столь строго. Я полагаю, он считал, что память подвержена ошибкам, но из неё всё же можно делать выводы, и история, которую мы знаем из его опыта, ближе к истине, чем история, продиктованная ученым писаниями на камнях.
— Пожалуй, так, — признал Стерлинг. — Не сомневаюсь, ваш друг с этим согласен, если вы говорите об оборотне Пелорусе. Но я боюсь, он заблуждался в истинной логике доказательства, как, возможно, и сам автор. Я сомневаюсь, что вы, доктор Лидиард, допустили бы эту ошибку, если бы смогли изучить текст. Думаю, сэр Эдвард Таллентайр согласился бы со мной, хотя он смог приспособить свое мнение, чтобы согласиться с гораздо большей неуверенностью в научном образе истории. Книга — выдумка, пусть автор и полагает, что его воспоминания близки к истине.
