Дэниел Истерман - Девятый Будда
Однако вовсе не Карпентер привлек внимание Кристофера. Карпентер был здесь не главным, а на первый план выступало то, что происходило в центре комнаты. Там стояли двое, мужчина и женщина, живая картина, освещенная безжалостным солнечным светом. Мужчина был индийцем, но на нем был костюм от Сэвил Роу и он опирался на трость с серебряным набалдашником. Ему было лет пятьдесят, он был маленького роста, круглый и мягкий. Лицо его выглядело так, словно кто-то тщательно отполировал его, — как старая ложка в антикварном магазине, сияющая, приятная на вид, полная причудливых теней. Глаза его были прикованы к девушке, взгляд был тяжелым, пристальным и неотрывным.
Девушка была обнажена. Белый балахон лежал на полу у ее ног там, где она сбросила его. Длинные черные волосы падали на плечи и аккуратно касались сосков маленькой затененной груди. Ей было пятнадцать или шестнадцать лет. Глаза ее были закрыты, словно она старалась хотя бы мысленно ускользнуть из комнаты, но связанный с Карпентером кошмар полностью поглотил ее: приторный, плотный, неотвратимый.
Мужчина вытянул руку и аккуратно дотронулся до нее, коснувшись пальцами ее кожи, проведя по мягкому пушку на руках. Затем он заставил ее повернуться. Снова и снова он заставлял ее поворачиваться, держа за руку, словно танцовщицу, механическую танцовщицу, крутящуюся под старую мелодию на крышке музыкальной шкатулки. Он то заставлял ее поднимать над головой руки, потом снова опускать их, наблюдая, как колышется ее грудь, любовался гладкой линией горла, когда она запрокидывала голову. Все это происходило беззвучно, если не считать скрипа кочерги Карпентера. Наконец и этот звук прекратился и наступила тишина. Обнаженная девушка поворачивалась вокруг себя под музыку, слышную ей одной, потерявшись в изумительно симметричных садах, из которых не было выхода. Она была танцовщицей, находящейся на самом острие танца, одинокая, молчаливо кружащаяся, словно во сне.
Кристофер открыл дверь. Никто не заметил, как он вошел. Карпентер был погружен в созерцание углей в камине, внимание набоба было приковано к девушке, а девушка находилась в состоянии транса. Он долгое время стоял и наблюдал за ними, ожидая, когда завершится этот ритуал. Первым среагировал набоб, заметив его краем глаза. Он повернулся с выражением удивления и ярости на лице.
— Это что такое?! Что вы имели в виду, ворвавшись сюда таким образом? Что вы, черт возьми, себе позволяете? Клянусь Богом, я прикажу выпороть вас, если вы немедленно не уйдете!
Набоб в свое время учился в Итоне и Оксфорде, чтобы стать восточным джентльменом. В Итоне он научился английским манерам, в Оксфорде научился грести. И он научил сам себя, как вести себя со всеми, кто не является набобом или вице-королем.
— Я бы хотел поговорить с преподобным Карпентером, — ответил Кристофер. — Вас это не касается, так что вы просто можете убраться отсюда. Пока я вас не вышвырнул.
— Вы знаете, с кем разговариваете? Я могу приказать выпороть вас кнутом за такое оскорбление!
— В вашем положении лучше не спорить, — отрезал Кристофер. Он навел револьвер на набоба. — К тому же у меня нет времени. Если вы вынудите меня к этому, я вас застрелю. Решение остается за вами.
Набоб зашипел и взмахнул тростью, словно собираясь ударить Кристофера, но он был не настолько глуп, чтобы сделать это. Продолжая протестовать, он направился к двери. И прежде чем выйти, повернулся к Кристоферу.
— Мои парни внизу поставят вас на место. Когда они закончат разбираться с вами, вы будете очень сожалеть о том, что вообще появились на свет. Клянусь Богом, я позабочусь об этом!
Кристофер захлопнул дверь прямо перед его лицом. Он посмотрел на Карпентера, который продолжал сидеть перед огнем, затем подобрал с пола балахон девушки. Она стояла, не шелохнувшись, и смотрела на него, ожидая, что произойдет дальше.
— Оденься, — сказал он, протягивая ей балахон.
Она взяла свою одежду, но продолжала неподвижно стоять, словно не зная, что ей делать.
— Оденься, — повторил Кристофер.
Она оставалась неподвижной, и тогда он надел на нее балахон, помогая ей просунуть руки в рукава.
— Тебе придется уйти отсюда, — сказал он. — Уходи отсюда прочь. Ты не должна здесь оставаться, понимаешь?
Она непонимающе смотрела на него. Он должен был все объяснить ей.
— Здесь тебе будет только хуже, — настаивал он. — Ты должна покинуть это место.
Словно не слыша его слов, она снова начала кружиться, как делала это раньше, поднимая и опуская руки. Кристофер схватил ее за руки и хлестнул ладонью по лицу, пытаясь привести в чувство.
— Ты что, не понимаешь? — крикнул он. — Тебе здесь не место. Ты должна уйти!
— Уйти? — спросила она дрожащим голосом. — Куда я могу уйти? Здесь мой дом. Больше мне идти некуда. Некуда.
— Неважно, куда ты пойдешь, — продолжал он. — Главное, чтобы ты ушла отсюда.
Она посмотрела на него пустыми глазами.
— Важно, — произнесла она почти неслышно.
— Оставьте ее, Уайлэм. Она все понимает лучше, чем вы когда-либо поймете.
Карпентер встал со своего места перед камином. Он подошел к девушке и одной рукой обнял ее за плечи. Они вместе пошли к двери, миссионер и его подопечная, он что-то говорил ей тихим голосом, но Кристофер не услышал.
Карпентер открыл дверь, сказал что-то напоследок и выпустил ее из комнаты. Он посмотрел, как она пошла по узкому коридору, а затем закрыл дверь и повернулся к Кристоферу.
— Скажите мне, мистер Уайлэм, вы верите в Бога? — спросил он.
Вопрос показался Кристоферу странным и неуместным.
— Не понимаю, при чем здесь Бог, — ответил он. — Я уже говорил вам, что пришел сюда не для того, чтобы дискутировать о теологии.
— О, мистер Уайлэм, разве вы не видите? Все в конечном итоге сводится к теологии. Все возвращается к Богу. Разве может быть по-другому? Но если вы сами неверующий, вам сложно это понять.
— Я здесь не для того, чтобы что-то понять. Я здесь для того, чтобы найти своего сына. Он был в этом приюте. И возможно, что он все еще здесь.
Карпентер вернулся к своему месту у камина и снова сел. Он выглядел усталым и несчастным.
— Что заставляет вас думать, что он был здесь? — поинтересовался он.
— Я нашел его инициалы на стене за шкафом в палате для больных. Так что давайте прекратим играть в игры. Этим утром был убит Мартин Кормак, потому что у него была информация о вас и вашей деятельности. Пока у меня не будет доказательств обратного, я буду считать вас виновным в его смерти.
Миссионер был неподдельно шокирован.
— Кормак? Мертв? Что вы имеете в виду? Я ничего не знаю ни о каком убийстве.
Кристофер все объяснил. Кровь постепенно отхлынула от лица миссионера, выражение ужаса становилось все более отчетливым.
