Сергей Кириенко - Гулы
— Франческо, я уже высказал свое мнение,— ответил Доминик, осторожно подыскивая слова.
— Думаешь, Пандора решится развязать войну, если не найдется его брат?
— Он достаточно глуп для этого,— кивнул Доминик.— Но кто знает, что у него на уме? Борзо обдумал слова Пальоли.
— Я такого же мнения, Дик.
В этот момент возле столика остановился официант с двумя «морскими глазами» в руках. Он поставил хрустальные вазочки на стол и исчез так же быстро, как появился.
Капо придвинул к себе одну из ваз с ванильным, цвета морской волны, мороженым, облитым миндальным сиропом, и, подцепив ложкой маленький кусочек «морского глаза», отправил себе в рот.
Доминик вяло ковырнул ложкой в сиропе, но есть не стал.
— Что стряслось. Дик? — спросил Борзо, разглядывая Пальоли.— Я с самого начала понял, что у тебя что-то неладно… Давай, выкладывай.
Пару секунд Доминик колебался. Словно не знал, говорить ли капо то, что жгло его мозг ядом гремучей змеи. Наконец, он решился:
— Просто не знаю, что думать… Исчез Сборца.
— Пепе? — Борзо разом нахмурился и отпихнул вазу с мороженым в сторону.— Вот дьявол!
«Да это похлеще исчезновения двух кретинов из отряда Луиджи»,— подумал он. Сборца ему нравился. Доминик нашел этого парня, когда тот был еще пацаном и показал ему. Пепе проверили и отдали на дальнейшее обучение Дику. Парень оказался способным — работал не только руками, но и головой. Последнее время он часто подумывал о том, чтобы сделать из него своего личного телохранителя. Вместе с Баррио они составили бы неплохую пару…
— А ну-ка, с подробностями! — Борзо навалился на стол, тяжело глядя на Доминика.
Тот принялся рассказывать, не упуская ни одной мало-мальски важной детали. Начал с упоминания о звонке на квартиру Сборцы, из которого узнал, что Пепе заезжал домой в начале десятого, и закончил сообщением о том, что проехав три улицы Вилладжо-Верде, он не обнаружил на них голубую «баркетту» Пепе.
— Значит, в двадцать минут десятого его видели в «Луого ди Риджи»,— сказал Борзо, когда замолчал Пальоли.— И куда же он мог деться после этого?
— Вот этого я не знаю,— ответил Доминик.— Я так думаю, что если бы он был в состоянии, он бы мне позвонил?
Капо вздохнул — лишняя головная боль не прибавила ему настроения. И еще он понял, что Пальоли чего-то не договаривает.
— Ладно, Дик. Что у тебя на уме?
— Я тут подумал,— осторожно проговорил Доминик,— а не мог ли он загреметь в полицию? Пепе гоняет на машине, как сумасшедший. Мог запросто кого-нибудь сбить или попасть в аварию. Сейчас на улицах полно обкуренных нарков, лезут под самые колеса…
Борзо задумчиво барабанил пальцами по столу. Наконец он принял решение и сказал:
— Бучи, дай телефон.
Быкообразный охранник мгновенно возник за плечом босса и протянул ему миниатюрную «Моторолу». Борзо набрал номер. Через секунду он проговорил:
— Рокко, а ну-ка, узнай: не регистрировалось ли сегодня дорожное происшествие с голубой «баркеттой»? Принадлежит Пепе Сборце. На всякий случай проверь все городские больницы и морг. Сделай все быстро и перезвони мне.
Очевидно, в трубке переспросили имя, потому что капо отчетливо повторил:
— Пепе Сборца… Сделай все быстро, Рокко! Он отдал трубку возникшему за плечом Баррио и повернулся к Пальоли.
— Через десять минут узнаем, где Сборца.— Придвинув к себе вазу с мороженым, капо отправил в рот небольшой кусочек «морского глаза», облитый сиропом, и добавил: — Террено, конечно же, город, но чертовски маленький. Здесь трудно затеряться бесследно.
«Хорошо, если так»,— думал Доминик, ощущая, как непонятное беспокойство поднимается в нем пугающими волнами…
Через десять минут зазвонил телефон. Рокко Траколло сообщил, что дорожное происшествие с участием голубой «баркетты» сегодня не регистрировалось, в больницах и морге Пепе Сборцы нет.
Выслушав Рокко, Борзо повернулся к Пальоли и задумчиво протянул:
— Что-то эти исчезновения мне начинают не нравиться… Сначала парни ле Гранде и Франко Пандора, теперь — Сборца,
Доминик чувствовал, как пугающие волны начинают захлестывать его с головой, а беспокойство — перерастать в легкий страх. Ему плевать было на исчезнувших олухов Луиджи ле Гранде и пропавшего брата Амелико Пандоры. Что его действительно интересовало, так это — куда исчез Пепе Сборца?..
Католический священник отец Федерико Ланцони и Бен Аз Гохар сидели за маленьким столиком в небольшой комнате, расположенной в задней части церкви Сант-Антонио ли Франчезе.
Перебирая лакированные четки, отец Федерико пытался унять нервную дрожь, появившуюся в руках, на висках его выступили бисеринки пота. Лицо Аз Гохара было внешне спокойно и напоминало лицо каменного идола острова Пасхи, он ждал…
— Отец Федерико, вы должны успокоиться. Возьмите себя в руки и расскажите мне все, что вы знаете.
— Да-да… Конечно.— Священник быстро облизнул пересохшие губы, похожие на растрескавшиеся пески Мохавской пустыни, бросил на Аз Гохара испуганный взгляд и без всякого перехода спросил: — Хотите чаю?
_ Давайте. Я думаю, нам обоим не помешает сейчас чашка хорошего чаю,— кивнул Аз Гохар.
На самом деле, Бен не хотел сейчас пить. Но чай был необходим для священника — он мог помочь ему успокоиться. Иначе, если отец Федерико будет перебирать свои четки и беспрестанно дрожать, думал Аз Гохар, он ничего от него не добьется, лишь потеряет время. Время же в теперешней ситуации — его главный враг.
— Налейте нам чаю, и мы начнем говорить,— повторил он.
Священник поднялся со стула, на котором последние три минуты перебирал четки. Из небольшого шкафа в углу комнаты выудил старый электрический чайник, заварку и пару чашек. Затем он принялся колдовать над заварным чайником.
Пока отец Федерико занимался приготовлением чая, Бен Аз Гохар осматривал комнату. Она была на удивление маленькой — три на четыре метра. Пара шкафов, стоящих у противоположных стен, делали ее еще меньше. В одном из шкафов была свалена посуда и некоторые хозяйственные мелочи — именно из него отец Федерико доставал чайник и чашки. Другой шкаф был доверху набит литературой — в основном книгами религиозного и философского содержания. Между шкафами стояли небольшая тахта, деревянный стол и два стула. Окон в комнате не было. Под потолком горела тусклая лампочка в бумажном абажуре. Свет ее придавал комнате слегка нереальный вид. В этом свете Аз Гохар разглядел, что подол сутаны священника в некоторых местах пообносился и обвисает нитками. Бен вздохнул.
