Дома костей - Ллойд-Джонс Эмили

Гора называлась Каррегду – «черный камень». Предания гласили, что так ее назвали за огонь, который когда-то вздымался из горы до самого неба, заволакивая звезды черными тучами. Даже после того, как король иных покинул острова, лишь немногие отваживались доходить по лесу до самых гор. У деревьев в этих лесах были толстые корни, кора не поддавалась топорам, крупной дичи не попадалось, и даже травы и ягоды безопаснее было собирать где-нибудь в другом месте.

Только медный рудник побуждал людей пробираться через эти дебри. Соблазном служило обещание скрывающихся в горах богатств, и Рин задалась вопросом, достаточно ли было этого обещания для тех, кто строил дома, прокладывал дороги, боролся с разрастающимся подлеском и чуждой атмосферой, ощущение которой по-прежнему витало здесь.

Рин брела по лужам, в которых скопился ржавый ил, и даже в темноте видела, что земля здесь окрашена медью. Когда-то сотни мужчин и женщин приходили сюда, чтобы зарабатывать, поднимая медь на поверхность, и благодаря ей у них на столе была еда.

Земля была каменистой, тропа вела в гору, лес редел. Там и сям попадались брошенные повозки, с которых обобрали металлические детали и все, что могло представлять ценность. Осколки лучших времен, они гнили там, где их бросили.

Рин старалась не вдумываться в то, что все это значит.

Чувства все еще бурлили в ней, кончики пальцев онемели, лоб горел. Закрывая глаза, она всякий раз видела мать Кэтрин – пустые глазницы всматривались в Рин, будто мертвая старуха видела ее насквозь. И самое худшее – мольба на лице Кэтрин. Она умоляла, и Рин могла ее понять. Если бы кто-нибудь попытался снова отнять мать у самой Рин, она не ограничилась бы тем, что повалила этого человека на землю и попыталась переубедить.

Когда она решила положить конец проклятию, ее целью было спасти жизни, а не отнять их во второй раз.

Она закрыла глаза и снова открыла их.

– Тебе незачем идти со мной, – сказала она. Голос дрогнул.

Рин покрепче схватилась за топор.

Ведь она могильщица. Она похоронит свой страх.

– По-моему, – спокойно откликнулся Эллис, – для нас это решение уже позади. – Он улыбнулся уголками рта. – Если я не обнаружил никаких следов родителей в поселке, это еще не значит, что я не найду что-нибудь на руднике. Или за ним. – Его взгляд стал острым, Рин ощутила всю тяжесть его пристального внимания. От этого короткие волоски у нее на затылке встали дыбом. – И кроме того, я должен выполнить свою работу. На картографах лежит обязанность перед всем миром изображать его так точно и старательно, как только они могут. С помощью карт выигрывают войны. Прокладывают торговые пути. Благодаря картам можно спасать или губить жизни – все зависит от линий, нанесенных пером на пергамент. Никчемным я был бы картографом, если бы сейчас решил повернуть обратно.

Она невольно засмеялась:

– Ты говоришь о картографии, будто в ней есть что-то благородное.

– Есть, – подтвердил он, подумал и добавил: – Точно так же, как и в ремесле могильщика. Ни то, ни другое занятие не назовешь романтичным, но думаю, без нас мир выглядел бы прискорбнее.

– Надеюсь, – отозвалась она, расправила плечи и сделала глубокий вдох. – Если мы будем ждать утра, жители поселка нас найдут.

В устье рудника пахло старым металлом, потолки были низкими – Рин пришлось нагнуться, чтобы шагнуть внутрь. Она сразу ощутила присутствие камня со всех сторон. Гора словно давила своей тяжестью, воздух был спертым и сырым. Язычок пламени в фонаре дрожал, вокруг плясали тени, и Рин надеялась лишь на то, что скоро отдышится и ее руки перестанут трястись. Она слышала, как Эллис вошел следом за ней, потом раздался еще один звук – постукивание копыт козы костей. Эхо разносило шаги по всей шахте и отголосками возвращалось к незваным гостям.

– Чувствуешь? – шепнул Эллис.

Рин впилась в него взглядом:

– Что чувствую?

Он слегка передернулся, словно что-то стряхивал с себя.

– Как будто… даже не знаю. Что-то пробуждается.

Его лицо было обращено к мраку, как у жертвы, почуявшей хищника. Это встревожило Рин, но она попыталась успокоить его:

– Не дай руднику напугать тебя. Мы здесь ненадолго.

Эллис кивнул и развернул свиток пергамента.

– Это приблизительная карта, – объяснил он. – По ней я добирался до Колбрена.

– И с ее помощью заблудился, – напомнила она. – Это обнадеживает.

– Ну, другой у нас все равно нет.

Для Рин карта представляла собой беспорядочную мешанину пересекающихся линий, странных символов и спешно нацарапанных слов, многие из которых она видела впервые. Благодаря урокам матери она умела читать, но для подписей на карте, похоже, применялись некие сокращения. Изучая пергамент, Эллис будто стал другим – проницательным, с блестящими глазами, движения стали чуть более быстрыми и уверенными. «Ясно», – пробормотал он, поглаживая кончиками пальцев пергамент. Он извлек из кармана компас, положил его на землю и уставился на железную стрелку. Каждое его движение было таким отработанным и точным, что Рин невольно засмотрелась. Это так увлекательно – смотреть, как люди заняты тем, что у них получается лучше всего: как уверенно движутся руки Гарета, когда он подбивает счета в кладбищенских книгах – кажется, только в такие моменты он и расслабляется по-настоящему; как дружелюбно улыбается Кери, но лишь до тех пор, пока не приходит пора воевать с тестом, не желающим подниматься – вот тогда вся ее решимость видна в прищуренных глазах и сжатых в тонкую линию губах.

Как выглядит она сама за работой, Рин не знала. Скорее всего, просто могильщица, перепачканная землей.

– Нам надо вот сюда. – Эллис постучал пальцем по пергаменту.

Стены туннеля были испещрены золотистыми пятнами меди. Сталактиты теснились на потолке, тянулись вниз, как пальцы какого-то когтистого зверя. Время от времени слышалось, как падают капли. Запах был… каким-то не таким. Может, все дело в затхлом воздухе, в том, что мир вокруг пребывал в состоянии застоя.

Рудокопы вбили в стены длинные костыли, на которых держались узкие деревянные перекладины, образуя ступеньки лестницы. Перекладины располагались примерно на расстоянии руки и уходили вверх, в темноту.

– Лестницы, – пояснила Рин. – На другие ярусы рудника. Одни ведут вверх, другие вниз. Они рыли в обоих направлениях.

– А они надежные? – спросил Эллис и пошатал перекладину, словно проверяя ее на прочность.

– Из твердого дерева, – ответила Рин. – До сих пор не сгнили.

Она подтянулась, влезла на первую перекладину и подала руку Эллису. Он взялся за нее без колебаний, скользнув прохладными сухими пальцами по ее ладони. Подъем был бы изнурительным или вообще невозможным, если бы эти примитивные лестницы не сохранились.

Эллис взглянул вниз, где осталась коза костей, которая смотрела на них, запрокинув и чуть склонив набок голову.

– Точно! – спохватилась Рин. – Совсем про нее забыла. – Она замахала руками на козу. – Иди-иди, девочка. Ты все равно не сможешь…

Но не успела она договорить, как коза напружинилась. На ее задних ногах обозначились мышцы, она взвилась в воздух. Копыта нашли незаметные выступы на каменной стене, и вот коза костей уже стояла на узком карнизе. Этот прыжок был настолько внезапным, что Рин вздрогнула, а Эллис схватил ее за руку, чтобы помочь удержаться на ступеньке. Чуть ли не минуту оба только и могли что глазеть на мертвое животное.

Коза костей оглянулась на них.

– Мне кажется, можно не волноваться, что она от нас отстанет, – сухо заметил Эллис.

Рин то ли тяжело вздохнула, то ли издала краткий смешок:

– Похоже на то.

Продвижение вперед было медленным. Рин постоянно прислушивалась. Она не сомневалась, что вот-вот услышит крики преследователей или скрежет металла по кости. Но различала лишь плеск воды и шорох ветра в туннеле.

Одна из деревянных перекладин исчезла, вместо ступеньки остались лишь железные костыли. Рин полезла первой, проверяя прочность упоров для рук. Все детство она лазала по деревьям, поэтому страха перед высотой не испытывала. Эллис помедлил, оценивая высоту, и схватился за первый из упоров.