Клайв Баркер - Искусство
Довольно похожий портрет Оуэна, нарисованный полицейским художником, был напечатан сразу в нескольких общенациональных газетах, а также, разумеется, в «Орегониан» и «Эвервилль трибьюн». Сообщения от читателей начали приходить почти сразу. Кто-то видел его два года назад в Луизиане; кто-то — на прошлой неделе в Майами, где он плавал в бассейне; кто-то — в толпе зрителей в Диснейленде на Электрическом параде. Сообщения приходили буквально десятками, некоторые свидетельства касались событий десятилетней давности. Но нигде Будденбаум не оставил ни одной реальной зацепки. Он никогда и ни с кем не беседовал о марсианах или о тайных делах. Он приходил и уходил, оставляя после себя лишь смутное ощущение того, что он не принадлежит этому времени и этому миру.
Но такие рассказы, сколько бы их ни приходило, не мог ли долго поддерживать интерес общества к событиям в Эвервилле. Когда жертв предали земле, когда фотографы поднялись в горы и посмотрели на главное место действия (полиция так там поработала, что фотографировать, кроме пейзажей, было абсолютно нечего), когда дело о смерти Босли Каухика закрыли, а розыск Будденбаума прекратили, история Эвервилля сама собой сошла на нет.
К концу сентября интерес к ней пропал, а еще через месяц одни использовали ее как тему для костюмов к Хэллоуину, а другие уже забыли.
2
— Я родилась сейчас и здесь, — сказала Тесла Киссуну возле исчезавших остатков дома Мэв О'Коннел, и это было правда Земля, которая должна была стать для нее могилой, стала колыбелью, и Тесла вышла из нее обновленная. Неудивительно, что следующие несколько недель походили на второе детство, хотя и немного странное.
Как Тесла и говорила Д'Амуру, она не заметила особых откровений. Дар, попавший к ней то ли по недосмотру, то ли сознательно и неслучайно, сам по себе не давал понимания структуры реальности. А если и давал, Тесла еще не научилась различить то, что незаметно обычному глазу. Теперь она не могла отважиться даже на мелкое чудо, какое она сотворила в ночь на складе, дав Гарри возможность смотреть глазами мертвых. Она не имела ни малейшего желания влиять на людей до тех пор, пока не почувствует себя уверенной в своих действиях. А это, подозревала Тесла, наступит не скоро. Ум ее был закрыт даже больше, чем до воскресения, словно инстинктивно она сузила поле зрения при виде от крывшегося горизонта — из страха потерять себя.
Теперь она вернулась в свою старую квартиру в Западном Голливуде. Она поехала туда прямо из Эвервилля не потому, что когда-то была там счастлива, — нет, счастлива она не была; но ей хотелось увидеть что-то знакомое. Многие соседи съехали, появились другие, но комедии и драмы, происходившие у них за закрытыми дверями и окнами, по большей части не изменились. Ожидающий операции транссексуал из нижней квартиры по субботам до четырех утра слушал свою музыку; пара, жившая напротив, дважды в неделю устраивала скандалы, а после бурной ссоры так же бурно мирилась; чей-то кот ежедневно оставлял лужи блевотины на лестнице. Не слишком шикарная жизнь, но в этой обшарпанной квартирке с дешевой мебелью и потрескавшейся штукатур кой был ее дом. Здесь Тесла могла вообразить, что она нормальная женщина и живет обычной, нормальной жизнью, Возможно, не так, как принято в американской глубинке, но все же вроде того. Здесь в былые дни Тесла лелеяла свои самые заветные надежды и впустую потратила время, вместо того чтобы идти к цели прямым путем. Здесь она зализы вала раны, если отвергали ее сценарии или любовь наносила удары: когда она узнала, что Клаус ей изменяет; когда Джерри уехал в Майами и не вернулся. Порой жизнь здесь казалась нелегкой, но это помогало не забывать, кто она такая. Сейчас это важнее любых удовольствий и самообмана.
Конечно, в этой квартире погибла несчастная Мэри Муралес, задушенная ликсами Киссуна, Здесь они с Люсьеном — бедным, невинным Люсьеном — разговаривали о том, что люди — это сосуды для Бесконечного. Тесла никогда не забывала его слов. Возможно, они были пророчеством, хотя она не верила в пророчества и считала, что будущее всегда скрыто; так она и сказала Д'Амуру. Однако сама она стала сосудом, заключавшим в себе огромную, бесконечную силу. Тесла несла в себе эту силу, и ее задача заключалась в том, чтобы не дать силе себя раздавить. Если она не научится использовать Искусство как Тесла Бомбек, пускай оно остается внутри ее.
В этот период реабилитации ей иногда звонил из Нью-Йорка Гарри. Он спрашивал, как ее дела, трогательно беспокоился о ее состоянии, и их беседы по большей части были совершенно банальными. Политических вопросов они почти не затрагивали, и Гарри придерживался своей линии мягко и открыто, предоставляя Тесле самой сменить тему, если она захочет. Тесла делала это редко. Так они болтали ни о чем и были довольны. Прошло еще несколько недель, Тесла стала чувствовать себя увереннее, и тогда они заговорили об Эвервилле и о последствиях того, что там произошло. На пример, не слышал ли Д'Амур что-нибудь про иадов или про Киссуна? (На оба вопроса он дал отрицательный ответ.) А про Томми-Рэя и маленькую Эми? (И снова он ответил, что нет.)
— Затаились, — сказал Гарри. — Зализывают раны. Ждут, кто первый шевельнется.
— Тебя это, похоже, не беспокоит, — сказала Тесла.
— По-моему, Мэв была права. Знаешь, что она мне сказала? Она сказала: если ты не знаешь, что впереди, чего же ты боишься? В этом есть смысл.
— Гарри, никто из погибших не знал, что впереди, но им было чего бояться.
— Да. Я и не пытаюсь притвориться, будто вокруг только солнце да цветы. Я знаю, что это не так. Но я столько времени потратил на поиски врага…
— Ты уже видел его.
— Да, я его видел.
— Похоже, ты улыбаешься?
— Ага. Черт, не знаю почему, но улыбаюсь. Грилло советовал мне смотреть на это дерьмо проще, а я с ним спорил. Надеюсь, Бог сейчас даст Грилло меня услышать, потому что он был прав. Тес, он был прав.
Разговор закончился, но после того, как Гарри вспомнил о Грилло, Тесла уже не могла забыть о нем. Раньше она не хотела не то что разбираться в своих чувствах, а даже касаться этой темы, опасаясь потерять с трудом восстановленное равновесие. Но сейчас упоминание о Грилло застало Теслу врасплох, и воспоминания покатились, как снежный ком, увлекая ее за собой. Она обнаружила, что все не так уж страшно. Грилло сильно изменился за те восемь лет, что они знали друг друга: растерял идеализм и уверенность, превратился в циника. Но из-под этой маски проглядывало лицо прежнею Грилло — обаятельного, вспыльчивого, простодушного — по крайней мере, таким она его увидела, когда они познакомились. Они никогда не жили вместе, и теперь Тесла об этом жалела. В ее жизни не было другого мужчины, который восемь лет оставался бы к ней привязан. Даже раньше, когда она колесила по «Америкам» и не звонила месяцами, им с Грилло хватало нескольких слов, чтобы понять друг друга и продолжить диалог.
