Евгений Прошкин - Катарсис ефрейтора Тарасова (сборник)
– Костик, только чтоб Севрюга не засек. Сутки добавит.
– Всё равно добавит, – мрачно произнес Тарасов. – Что новенького?
– Послезавтра кросс в химзащите, – с тоской ответил Покатилов. – А я завтра как раз с наряда сменюсь.
– Не повезло тебе. Хочешь, садись, на киче кроссов не бывает.
– Да-а… – Покатилов посмотрел на лопату и нерешительно улыбнулся. – Я лучше побегаю… А, вот еще: командир чуть не убился.
– Как это?
– Пришел сегодня на развод, вся морда завязана. Мы подумали – зуб, а потом оказалось, что он по пьяни пол-уха себе отстрелил.
– Во! Сам в себя попасть не может!
– Ага, ага! – угодливо засмеялся Покатилов.
На дороге показался газик, и Тарасов, торопливо затоптав окурок, схватил лопату. Земля пропиталась водой, копать стало совершенно невозможно. Костик кое-как откромсал неровную дольку дерна и, подрубив снизу белесые корешки, взял ее в руки. За мокрым стеклом он разглядел розовую, вечно недовольную физиономию Севрюгина и, демонстрируя непосильность труда, натужно выгнулся.
– Резче дергайся, ефрейтор, – сказал капитан, вылезая из машины. – Как шутить, ты первый. Почему тюбетейка на затылке? Почему не выбрит?
– Лезвие тупое, товарищ… – буркнул Костик.
– Обязанности часового, – потребовал Севрюгин.
– Часовой обязан… – Тарасов стыдливо отвел глаза, но увидел только пустую тачку, – продвигаясь по указанному маршруту… Товарищ, зачем мне это? Я ведь сижу.
– Так. Что такое строй?
– Строй… это такое расположение военнослужащих, в котором… то есть при котором…
Костик стиснул зубы и невидимо поскреб пальцами в сапогах. Он уже не сомневался, что Севрюгин ему добавит. Вопрос лишь в том сколько.
– Трое суток, – отозвался на его мысли капитан и зашагал к караулке, из которой тотчас донеслось гулаговское «Смир-р-рна!».
– Ну вот, – виновато сказал Покатилов. – Трешка в плюсе. Не расстраивайся, Костик.
– Да пошли они все!..
Он присел на борт телеги и потыкал лопатой лужу под ногами. Костик, хоть и был москвичом, всё же понимал, что траву надо пересаживать весной, а осенью она не приживется. Прапорщик Галугаев понимал это не хуже, но другой работы для арестованного Тарасова у него не нашлось.
Из караулки вышел Севрюгин, и Костик поспешно поднял брошенный было кусок земли.
– Ты еще не побрился? – на ходу спросил капитан.
– Никак нет.
– И уставы тоже не выучил? Значит, можно еще добавить? – осклабился он. – Физический труд – лучший отдых от умственной работы. Отдыхай, ефрейтор.
Севрюгин расхохотался так, что еле удержал очки, и юркнул в теплую кабину газика. Вслед за ним на улицу выскочил Гулаг и, провожая машину влюбленным взглядом, выдавил:
– Холера педальная, все углы обнюхал. Дембель, ты чего не работаешь?
– Температура, товарищ. Если я умру, с кого спросят?
– Ладно, иди в подвал, – сжалился прапорщик.
Часовой первым зашел в камеру и расстелил на полу сухую шинель. Рядом он заботливо положил несколько сигарет.
– Молодец, свободен, – сказал Тарасов.
Он прилег на волосатое, болотного цвета ложе и прислушался к удаляющимся шагам Покатилова. Нормальный воин, службу сечет. Хотя, конечно, армия уже не та. Мельчает армия. Даже офицеры стали какие-то рыхлые, беспомощные. Взять хотя бы Лосева: прострелил себе ухо. Ну что это за командир?
Стоп!..
Тарасов вскочил, но, испугавшись потерять мысль, не выпрямился, а так и замер в позе дискобола. Вчерашние события неожиданно выстроились в памяти с протокольной четкостью и обнаружили странную взаимосвязь.
* * *Дело было после обеда. Тарасов с корешом Женькой, прихватив музыкальный инструмент, расслаблялись в курилке. По маленькому плацу вяло маршировала колонна молодых солдат, бритых наголо, которых Костик принципиально не различал. «Черепа» занимали предпоследнюю ступень в армейской иерархии и для порядочного дембеля сливались в некую абстрактную массу.
Тарасов, пуская в небо кольца, умиротворенно наблюдал за строевыми занятиями, а Женька отчаянно выл:
– Пока там нужен был только мой я-а-ад… в гомеопатических дозах любви-и-и… но вам понадобился именно я-а-а… и вы получите но-о-ож в спину-у-у!.. Здравия желаю, товарищ майор.
Женька оторвал задницу от скамейки и изобразил стойку «смирно» с гитарой в руках, а когда начальник штаба прошел, плюхнулся обратно и немедленно продолжил:
– Но-о-ож в спину-у-у, это как раз буду я-а-а!.. Костик, ну когда ты мне приказ напечатаешь? У меня уже весь альбом готов, только приказа не хватает.
– Да сделаю, успокойся. Сегодня после отбоя и сделаю.
– Вместе пойдем.
Обрадованный Женька взял новый аккорд, но тут на крыльцо вышел старшина и, сладко зевнув, поинтересовался:
– Не желаете ли размяться?
– А что, товарищ, водку завезли?
– Толчок забился.
Друзья рассмеялись. По натуре старшина был клоуном, и, если бы он не родился прапорщиком, то мог бы сделать карьеру на эстраде.
– На обед суп-рататуй, – сообщил старшина.
Шутка была старой, тем не менее Женька удивленно выпучил глаза и спросил:
– Какой еще рататуй?
– Суп-рататуй: кругом капуста, а в середине… – прапорщик вытянул губы, произнося известное слово, но в этот самый момент на первом этаже грохнулись кастрюли, и дежурный по кухне выдал кое-что покруче.
– Однако! – крякнул старшина. – Если он всё это заложит в меню, то я поужинаю дома.
Вечером Тарасов с Женькой отправились в штаб, где Костик отпечатал давно обещанный дембельский приказ – десять строчек за подписью президента, разрешающие увольнять в запас «военнослужащих срочной службы, выслуживших установленные сроки».
Женька придирчиво осмотрел лист и аккуратно свернул его в трубочку.
– А себе не будешь делать?
– Буду, – загадочно произнес Тарасов. – Только не такой.
Идея созрела давно. Дембельский альбом, апогей военно-прикладного творчества, должен быть украшен чем-то сверхъестественным, и Костик уже придумал, чем именно. Он уже заготовил текст и схоронил его в тайнике под ящиком стола. Осталось только дождаться, когда из части отлучится начальник штаба. Завтра как раз такой день.
Тарасов достал черновик и, заправив в машинку новый лист, напечатал:
«За превышение власти, за использование служебного положения в корыстных целях командира в/ч 19730 полковника Лосева А. М. приговорить к расстрелу. Приговор привести в исполнение 10 октября 1999 года в 4:00. Вооружение выдать согласно боевого расчета. Ответственным за выполнение назначить зам. по воспитательной части капитана Севрюгина Д. Н. В боевой расчет назначить…»
