Ричард Матесон - Смертельный номер
— У тебя ведь было довольно мало времени? — обратилась она к Максу.
Тот недоуменно поднял брови.
— Извини. Не понял.
— У тебя было слишком мало времени, чтобы спрятать тело где-нибудь снаружи, — повторила она. — Значит, оно должно быть здесь. В доме.
Плум недоуменно смотрел на нее.
И тут раздался голос Гарри.
— Нельзя сказать, что ты уж очень быстро догадалась об этом, крошка, — произнес этот голос.
ГЛАВА 17
Шериф изумленно озирался.
— Кто это сказал? — спросил он.
Кассандра быстро подбежала к глобусу, сдернула с его поверхности алый шелковый платок и тут же отшатнулась в ужасе (где-то в глубинах моего мертвого тела я сделал то же самое). На лице ее возникла гримаса отвращения. Плум с равным отвращением смотрел на глобус.
Внутри его, под стеклянной сферой, была видна голова Гарри Кендала. Оторванная от шеи, с бессильно повисшими кровеносными сосудами, с обескровленным лицом, серыми губами и широко распахнутыми глазами.
— Что за мерзость вы здесь устроили? — спросил шериф.
И резко дернулся, когда услышал ответ на свой вопрос. Произнесла этот ответ голова.
— Приветствую вас, шериф, — отчетливо заговорила она. — Гарри Кендал. Ну, не весь правда. Мое тело находится в другом месте. Если точнее, его отправили на такси в Бостон. И приделали другую голову. Пластик. Ее набили обрывками контрактов. Контрактов Делакорте, конечно, которые теперь все разорваны, в буквальном смысле. Голова-то выглядит отлично. Первый класс. И шляпа на ней отлично сидит. Уверен, что никто ничего не заметит.
Голова повернулась к Кассандре. И мертвые глаза Гарри уставились прямо ей в лицо.
— Привет, крошка, — игриво обратилась к ней голова. — Помнишь «Эссекс-хаус»? Пятьсот двадцать пятый номер? А? Славно же мы тогда повеселились, э?
Из неестественно разинутого рта раздалось отвратительное хихиканье, серые губы растянулись в усмешке.
«Ох, Макс», — укоризненно подумал я.
Затем глаза закрылись, и голова застыла в неподвижности.
— Ты к тому же мерзкий садист, сукин ты сын, — прошипела разгневанная Кассандра.
Нужно сказать, что я был почти согласен с ней.
Макс послал Плуму улыбку и жестом указал на глобус.
— Голография, — объяснил он. — Совершенно замечательное изобретение. Способно вдохнуть новую жизнь в старые номера.
И перевел взгляд на меня.
— Как жаль, что ты не успел им воспользоваться, padre!
Пока Кассандра и шериф в молчании смотрели на него, он достал пульт управления из кармана смокинга («Какое странное название костюма, — мелькнула у меня совершенно посторонняя мысль, — особенно оно должно казаться странным тем людям, которые никогда в жизни не курили») и нажал кнопку.
Крышка глобуса скользнула на место, страшное видение исчезло, и Макс положил пульт обратно.
Плум отвернулся от него и решительно направился к вестибюлю.
— Прошу не покидать пределы этого дома, — бросил он. — Меньше чем через час я вернусь с ордером на арест.
— С ордером? — Макс был явно удивлен.
— И перерою весь ваш дом сверху донизу, — пообещал шериф.
— Нет никакой необходимости его перерывать, — тут же заявил Макс. — Я готов сделать признание. Да, я убил Гарри Кендала.
Смешанные чувства овладели мной. Удивление от его неожиданного признания. И облегчение от того, что все это наконец кончилось.
Едва Макс закончил фразу, раздался удар грома. Хоть и негромкий, он прозвучал где-то совсем рядом.
— Как вам это нравится? — Макс будто чувствовал себя польщенным. — Даже силы небесные участвуют в моем выступлении.
Шериф недоуменно уставился на него.
— В вашем выступлении?
— Не поймите, прошу вас, меня неправильно, — успокаивающе сказал ему Макс. — Я и вправду убил Гарри Кендала.
Плум указал ему на входную дверь.
— В таком случае нам пора отправляться в полицию, — пояснил он свой жест.
Кассандра торжествующе усмехнулась, но на лице Макса не отразилось тревоги.
— Нет, нет, прошу вас, — запротестовал сын. — У меня совсем другой план. — («Так значит, у него действительно есть план!» — мысленно успокоил себя я.) — В соответствии с этим планом сначала я объявляю нашему замечательному, лучшему в Штатах представителю закона — это я о вас, Гровер, — об убийстве, а затем предупреждаю его — вас, Гровер, — что ему ни за что не удастся — как это у вас называется — ах да, «пришить» мне это дело, потому что он — это опять-таки вы, Гровер, — никогда не сумеет найти тело.
Плум бесстрастно смотрел на него.
— Давайте-ка пояснее, — приказал он. — Вы добровольно признаетесь, что убили Гарри Кендала, так?
— Совершенно добровольно.
— Значит, ваша жена права? — Шериф указал на Кассандру. — И тело по сию пору находится здесь, в доме?
В глазах Макса вспыхнул огонек.
— Гровер, оно даже в этой самой комнате.
«Зачем тебе было нужно, чтоб я присутствовал при всем этом? Зачем?» — горько подумал я.
Кассандра и Плум изумленно смотрели на него.
— Тем не менее, — продолжал мой сын, — если вы меня арестуете, я, конечно, буду отрицать, что совершил убийство. А без подписанного мной признания и без вещественных доказательств у вас ничего не выйдет.
И он сделал красноречивый жест.
— Вы только что в присутствии двух свидетелей признали себя виновным, — напомнил ему шериф.
— Один из этих свидетелей, кажется, моя жена? — парировал Макс. — Кроме того, как я предупредил вас, это признание я буду отрицать. Труп же отсутствует. Обвинение кажется не слишком убедительным, так ведь?
Он погрозил Плуму пальцем и укоризненно, как родитель дитяти, протянул:
— Гро-о-вер!
Шериф молчал, думая. (Это всего лишь мое предположение. Доказательств мыслительного процесса не было.)
— Арестуйте его, — вмешалась Кассандра. — Вы же слышали, что он сам признался. Этого хватит.
Макс, не обращая на нее ни малейшего внимания, обратился к шерифу:
— Я заявляю, что недостойные останки Гарри Кендала находятся в этой самой комнате и что никто — НИКТО — никогда их не найдет. Даже находясь на расстоянии жалких нескольких ярдов от них.
Его улыбка стала насмешливой.
— Да что там ярдов! Даже в нескольких дюймах от них вы ни о чем не догадаетесь, — продолжил он.
Несмотря на страх, обуревавший меня все это время, я должен признаться, что вызов Макса меня заинтриговал. В конце концов, разве мой сын не продукт моего собственного, может, не идеального, но воспитания?
