Игорь Шабельников - Стрелок
– Ладно, Док, три дня. А как там другой?
Сердце моё радостно забилось. Неужели Матис жив?
– О, лейтенант, другой – это моя гордость! Таких операций в зоне ещё никто и никогда не делал! Я снял лоскут кожи у него с ягодицы, перфорировал его и растянул на все лицо. Кожа приживается!
Что они сделали с Матисом. Зачем его «татуированную» артефактами кожу с задницы наложили ему на лицо? Что они собираются этим добиться?
– Плевать мне на кожу его лица! Меня интересует, когда восстановится папиллярный рисунок не его пальчиках?
– Лейтенант, на это нужно время.
– Сержант, ты говоришь, их было двое. Второго притащи сюда тоже, откатаем им пальчики, отправим в штаб. И ещё, надо отправить запрос в СБУ, может у них есть информация о нелегалах, Меченом и Стрелке, – одной тенью стало меньше.
– Док, у лейтенанта, похоже на почве инопланетян башку совсем срывает, дали бы вы ему какую-нибудь таблеточку.
– Ох, и не говори, Леха. Если он ещё раз вместо вертолета увидит в небе летающую тарелку, придется его «усыпить».
– Я опасаюсь, как бы он из соображений секретности и нам не устроил зачистку.
– Лёха, сплюнь, давай бери носилки, отнесём этого в лазарет.
7. Ползун (Гурон)
В зону под видом военного я попал в восемьдесят седьмом. Меня, молодого лейтенанта КГБ направили для перекрытия канала утечки «грязного» цветмета из зоны. Тогда мы думали, что всем в зоне заправляют сталкеры. Мне все сталкеры тогда казались сволочами – суки, выносят из зоны заведомо радиоактивный металл, убивал бы гадов на месте. И убивал, что уж там говорить. А потом мы поняли, не в сталкерах и военных дело. Сталкеры и военные платят за всё своим здоровьем и жизнью. А есть и другие. Эти и близко к радиоактивному цветмету не подходят, но подкупают военных, скупают металл и вербуют новых сталкеров. Тогда и была разработана легенда о моем «превышении служебных полномочий», дезертирстве и уходе в зону. Я сам заделался сталкером и начал собирать информацию на скупщиков. Так я стал Гуроном.
А в девяносто первом году развалился союз, а обо мне в конторе просто забыли. Я выходил из зоны на встречу с резидентом по заранее обговоренному маршруту, а нарвался на военных. Раскрывать то, что я агент под прикрытием, права я не имел, а по всем бумагам выходило, что я дезертир, расхититель социалистической собственности и закоренелый сталкер. Оставалось одно – вырваться в зону и ждать связника. Военные были обычными срочниками, так что справиться со взводом из девяти человек мне не составило большого труда. Понятно, нескольких парней мне пришлось поломать, а двоих убить, что поделаешь. Вырвавшись от военных, я ушел в зону. Я хотел только переждать.
Время шло, а обо мне никто не вспоминал. Надо было как-то выживать. К моменту первого вторичного выброса я уже сам стал авторитетным сталкером. Мне тогда казалось, что сталкерству приходит конец – металл иссяк, а выброс добьет последних сталкеров. Миссию можно считать выполненной, я могу возвращаться.
Однако вышло всё не так. Выброс породил в зоне аномалии, а аномалии в свою очередь дали артефакты. Если заглянуть в толковый словарь, то слово артефакт означает – явление, процесс, предмет, свойство предмета или процесса, появление которого в наблюдаемых условиях по естественным причинам невозможно или маловероятно. Так вот эти «маловероятные» предметы имели прелюбопытные «невозможные» свойства и исключительно высокую стоимость вне зоны. Сталкерство возродилось.
Обо мне всё же вспомнили, связной пришел, когда я уже не ждал. Зона изменилась, но она изменила и меня. Теперь я считал зону домом, у меня появились друзья среди сталекеров и определённые обязательства. Мне предложили остаться в зоне резидентом, и я согласился. Я стал двойным агентом. С одной стороны я защищал человечество от зоны, с другой, я защищал зону от алчущего человечества.
Среди артефактов попадались предметы и явления смертельно опасные для всего человечества. В мою задачу и входил сбор информации о попытках выноса из зоны таких артефактов. Одним из таких процессов или явлений, уж не знаю, был «Ведьмин студень». Надо было срочно отправить отчет в контору о попытках добраться до «студня» через шахту третьего энергоблока. Однако отчет штука хитрая. Моя контора конечно напрямую с военными не связана, но сильно светится, мне тоже не хотелось. Сел пересматривать запись на ноутбуке профессора, надо решить что послать.
– О, господи Исуси! – невольно вырвалось у меня. На последних кадрах записи, этот «Сыр» выполз из ямки и двинулся мимо машинки с камерой в нашу сторону. «Ползун», мать его! «Студень» раньше никогда себе такого не позволял! Похоже, в зоне на одну проблему стало больше. Нет, «Ползуна» включать в отчет нельзя.
Отправил отчет только про шахту, посмотрел входящую почту. Получил запрос: «Собрать информацию о Меченном и Стрелке». У меня аж заломило зубы – эти мерзавцы, Стрелок с Призраком, что-то натворили, где то засветились!
8. Лазарет (Стрелок)
Очнулся от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Открыл глаза, сводчатый каменный потолок какого-то бункера, подсвеченный неяркой лампочкой над входной металлической дверью. Опустил взгляд, левое плечо туго стянуто через грудь повязкой.
– Ну, что, братан, очухался? – услышал чей-то голос. Голос и то ли легкое заикание, то ли акцент показались мне смутно знакомыми.
Скосил взгляд на голос. На соседней койке на боку в наёмнечей форме лежит «мумия». Голова забинтована так, что остались только две щели для глаз и рта. Кисти рук так же забинтованы. Сразу вспомнил всё – я у военных в лазарете, а Матис убит. Эта мумия – не он.
– Как тебя называть, сталкер? – глаза наемника насмешливо сверкают сквозь щель в бинтах. Вопрос заставил меня крепко задуматься – действительно, как мне теперь себя называть. Мой рюкзак с ПДА остался в бетонном кольце на Янтаре. При мне нашли ПДА Меченного. Выходит, я и есть теперь Меченный.
– Ну, что молчишь, сталкер, говорить то можешь? – не унимался наёмник. Вот же пристал, паскуда.
Услугами наёмников пользуются все группировки зоны, и Долг в том числе. Наёмники часто заходят в Бар на базе Долга, но держатся особняком. Голос и акцент наёмника мне определённо знакомы. Увидеть бы его лицо, тогда бы я вспомнил кто это.
– А тебя как называть, наёмник? Может быть – Тутанхамон? – прохрипел я в ответ. Наёмники в зоне – последняя сволочь, после бандитов, конечно.
Наемник расхохотался, – Славка, а юмор у тебя всё тот же.
Вот же гад! Он знает мое настоящее имя! Наверное, я в бессознательном состоянии наговорил чего лишнего.
Тут открылась дверь бункера, и в камеру вошел мужик лет сорока в белом халате поверх армейской формы и с медицинской сумкой в руках. Староват, однако, для военного сталкера, хотя, для доктора, наверное, в самый раз.
