Елена Усачева - Большая книга ужасов – 65 (сборник)
У крупный валунов перед входом в лабиринт в свет ввалился человек.
– Прошла? – грустно спросил Полосатый. – А я бы не смог.
Я села на белые камни. Ноги дрожали, отказываясь меня держать.
– Как себя чувствуешь?
– Велосипедно! – хрипло ответила я.
Глава 10
Настоящая Юлечка
Шторм никуда не делся. Утром я долго стояла на крыльце церкви, смотрела на море. Волны ходили ходуном, катали огромные камни. В загончике «Рассвет» болтало вверх-вниз. Тросы натягивались, тросы скрипели.
Выходит, шторм не Юлечкина работа? Гидрометцентр напутал что-то. Как всегда.
Смотритель зорко следил за каждым нашим шагом. Он уже связался с Соловками и радостно сообщил, что порт закрыт, что ни один корабль они не пустят. Гигант Володя твердил о фестивале, о программе, что завтра у них все заканчивается, что послезавтра все уезжают. Про билеты.
Смотритель довольно хмыкал. Ему было плевать на чужие проблемы.
– Белое море, – лениво сообщал он, – непредсказуемое. И вообще скоро навигация закроется.
Хитрый черт! А я вот слышала, как он по рации договаривался, что завтра его отсюда заберут на Соловки, что у него график – три дня он, три дня другой. И тоже ругался. Все про планы твердил. А еще узнавал, что там с водой на Соловках. Авария ведь была. И ни слова не сказал про нас.
Волны бились. Чайки кричали. Я отправилась смотреть лабиринты.
Белые камни. Деревце. Больше ничего. Я попыталась представить, как Юлечка стоит в центре, как смотрит.
Побежала прочь, топоча ногами.
Не надо представлять! Хватит! А то кто его знает, что еще такого во мне есть. Лыжники с копьями приходили. Их, что ли, к нам в деревню запустить? Для повышения велосипедности.
Шторм шумел. Как же здорово было просто сидеть и смотреть на море, на камни, на выбеленные волной бревна, на ошметки водорослей. Нет, на водоросли смотреть совсем не приятно, какие-то они ошметистые.
Но все равно сидеть было хорошо. Зазвонил сотовый. Вичка. Я на всякий случай посмотрела вокруг, не лежат ли где грабли. Чисто, одни камни.
– Ну ты даешь! – с ходу заорала она. – Тебе писателем надо быть, а не человеком. Вообще – чума! Круть! Я чуть с ума не сошла, а она такое… Полный улет. Я буду своим рассказывать, со мной в следующем году сюда весь класс приедет. Диснейленда с комнатами ужаса не надо. Вот это да! И ведь целый месяц! Нет, целый месяц! Я реально уже с крышей распрощалась.
Вичка орала. А вокруг меня дул ветер, накатывали волны, громыхали камни. Вичка орала и ждала, что я буду задавать вопросы. Ну и фиг с ней. Задам.
– Чего у вас там?
– Это у тебя – там! У нас было все в порядке, пока ты…
– Когда это вы – и без меня?
– Вот именно! Именно! – Какой-то фон у Вички появился. Как будто кричит кто-то. Кто у нее там может кричать? – Говори спасибо Герке. Это все он! Он!
Кто бы сомневался, что все беды от Герки. Кстати, кто это?
– Ты чего? Совсем там ку-ку на своих Соловках? Своих забывать стала?
Я мысленно перебрала «своих». В «своих» у меня была Вичка. Может, у нее есть второе имя? Вичка-Герка Громова?
– Шульпяков! – надрывалась Вичка. – Ну ты совсем! Короче, все не так, как ты думаешь. Никто у нас не тонул. Ее машиной сбило.
Меня немножко заклинило. Кто тонул, сбитый машиной?
– Ну, твоя Юлечка. Пять лет назад авария сильная была. На повороте одна машина въехала в другую. А там парень с девчонкой были. Она из машины выпала. Он ее пытался к нам в деревню отнести, но не успел. Она померла у него на руках. В том месте парень как раз и поставил памятник. Ну, чтобы место запомнить. Деревенские и не знали, что он это делает. Герка вчера в город ездил, в похоронную контору. Они нашли ему – кто и когда поставил памятник. Там даже вспомнили, почему она умерла. А похоронили ее под Вязовней. Мы с Геркой ездили сегодня утром. Сейчас фото пришлю. А этот дом – там не дед жил, а бабка. Ее три года назад увезли родственники. Она до сих пор у них живет. Я адрес знаю. Дом продают, но все никак не могут продать. Теперь уже и не продадут. А штаны синие – мы выследили: рыбаки переодеваются. Сейчас там, конечно, ничего не осталось, но они все равно на крылечко приходят.
– Вы всю ночь следили?
– Это Герка. Холодно было. Он насморк заработал.
Блямкнул телефон, сообщив о пришедшей эсэмэске. Нет, не эмэмэска пришла. Фотка. С кладбища. Серый камень и овальная картинка. На ней улыбающаяся светловолосая девушка. Кудрявые летящие волосы. Полноватая.
– А что тогда было? – вклинилась я в Вичкино щебетание.
– Да ничего не было! Все тебе показалось! Роман пиши, полегчает.
Фотка. Круто. Мы же ее вызывали. Она же пришла. Юлечка. Хмурая черноволосая девчонка!
Если это всего лишь мои фантазии, то какой же силой они обладают! И почему мои фантазии не помогают, когда я не хочу, чтобы меня вызывали к доске?
Я вскочила. Села. Снова встала.
Надо все вспомнить. Как это произошло? Почему именно так?
Помчалась по мосткам к нашей церкви. Не добежала. Остановилась около домика смотрителя.
– Бумага есть? – налетела я на Полосатого, сидящего за столом.
– Ноутбук есть, – грустно ответил он. Ноутбук был. Он стоял перед Полосатым, на экране белел чистый лист – что-то он там, видимо, писал. Или пытался писать. – Мне роман заказали, по игрушке одной. А меня что-то не прет.
Ладно, потом как-нибудь скину себе текст. В крайнем случае попрошу Полосатого, пришлет. А сейчас писать, писать!
Я столкнула печального писателя с лавки. Открыла на его ноуте новую страницу.
Началось все… началось все с того дня, когда Вичка куда-то умотала по своим делам, а я, поругавшись с бабушкой, пошла на затон. Одна. И там впервые представила Юлечку.
– А тебя, я смотрю, прет, – заметил Полосатый, отвлекая меня от долбления по клавишам. – Я же говорил…
Тут я тоже вспомнила, что он говорил, и руки мои сами свалились с клавиатуры.
Это может быть с каждым! Вот так удариться в фантазии, чтобы они однажды стали явью, когда придуманное вдруг превращается в реальность. Не важно, какая там умерла Юлечка. Она появилась, потому что она была заново придумана. И уже потом зажила своей жизнью. Жизнью обыкновенного призрака со своими законами.
Ой, как хорошо, что мы здесь оказались и что я нашла, куда Юлечку деть. А сколько людей так и бродят со своими призраками!
– До фига, – грустно ответил Полосатый.
Я посмотрела на него. Шлепнула губами. Разве я вслух говорила? Разве мне что-то отвечали?
– Они вообще жутко мучают, эти демоны. Становится легче, когда пишешь.
Он кивнул на открытый ноутбук.
Писать было непривычно. Хотелось рассказывать. Но не Полосатому. Этот был какой-то совсем уж печальный и непонятный.
