Дмитрий Емец - Юный граф Дракула
«Чего они там копаются? Сколько можно!»
Наконец внутри музея послышались возбужденные голоса, и между дверей проскользнули Петька и Наташа. Точнее, проскользнула одна Наташа, Петьке же пришлось с сопением протискиваться. Он, правда, еще ненадолго задержался, чтобы включить сигнализацию.
– Ну что, достали?
– Ага, вот! – Наташа на мгновение распахнула куртку, продемонстрировав зажатый под мышкой пергамент.
Филька вытер со лба пот.
– А теперь вот что! Дуйте к остановке и ждите меня там.
– Почему там?
– Потому что потому… – прохрипел мальчик.
Гипноз его взгляда иссякал. Он уже едва удерживал охранника. Еще мгновение – и этот здоровенный детина кинется на них с электрошоком!
Мокренко озадаченно мялся рядом. До него доходило, как до жирафа. Что там до жирафа? Как до десяти бегемотов!
«Да уйдет же, наконец, этот остолоп?»
– Ты что, не слышал? Бежим!
Наташа потянула Петьку за рукав. Не только потянула, но и подтолкнула в спину.
Филька не мог даже оглянуться: при этом он потерял бы последний контроль над охранником. Выждав секунд десять – время, на его взгляд, достаточное, чтобы обогнуть угол здания, он стал медленно пятиться, держа с охранником зрительный контакт.
Два шага… Три… Еще один… Справа должна быть парковая статуя льва. Да, так и есть. Не оборачиваясь, мальчик ощупал ее рукой.
Лев здесь, на месте.
«Забудь! Забудь обо всем! Последних пяти минут не было!» – мысленно приказал себе Филька и нырнул за статую.
Охранник вздрогнул. Поднес руки к вискам. Огляделся в недоумении. Сейчас все решалось: вспомнит охранник или нет. Всего три шага отделяли его от статуи. Если он пройдет их, то…
Томительно потянулись мгновения.
Наконец, сторож повернулся и скрылся в музее. Засов задвинулся с глухим щелчком.
Только тогда Филька покинул свое укрытие и, потрепав льва по каменной гриве, направился к остановке.
3Наташа бережно развязала кожаный шнурок, стягивавший свиток, и склонилась над пергаментом. Мальчишки, замерев, стояли сзади, заглядывая ей через плечо.
– Эй вы, не сопите мне в затылок! – велела Наташа.
Петька хотел было пуститься в объяснения, что это не он сопит, а у него бурчит в животе, но лишь зашевелил губами.
Чуть дрогнув, руки девочки скользнули к краям пергамента и бережно расправили его. На внутреннюю часть свитка упал желтоватый свет лампы.
– Да тут ничего нет! – послышалось разочарованное восклицание.
– Как нет?
– Говорю же тебе: нет!
Наташа поднесла пергамент еще ближе к свету, и внезапно на нем стали проступать буквы. Они проступали медленно, одна за другой, словно бочки, всплывающие с большой глубины на поверхность мятущегося океана.
– Я ничего не вижу! – пожаловался Филька.
Он не мог даже смотреть на развернутый пергамент. В глазах начиналась резь. Резь, как если бы он уставился на солнце…
– Я тебе прочту! – сказала Наташа.
СКАЗАНИЕ ОБ ИЗГНАНИИ
ГРАФА ДРАКУЛЫ
И было это в четырнадцатую ночь ноября.
Когда мучения, творимые графом Дракулой, стали совсем невыносимыми, пришел с Руси старенький монах в ветхой рясе.
– Я слышал о вашем горе, – сказал он. – Я заставлю графа лечь в гроб.
Не поверили ему крестьяне.
– Уходи, монах! Это никому не удавалось. Каждое полнолуние граф уносит по новой жертве.
– Что ж. Увидим, – сказал монах. – Сегодня, как только наступит полночь, я пойду в замок.
– Ты не вернешься! Думаешь, графа Дракулу остановит твоя ряса? В прошлом году наш священник уже пытался усмирить его. Где он теперь? В графской свите вампиров! Приходил и мусульманский мулла. И он сгинул.
Перекрестился монах. Говорит, как Богу будет угодно, а я пойду. Поняли крестьяне, что его не переубедить. Горько им стало: на верную смерть идет.
– Возьми с собой хоть осиновый кол, хоть святую воду, хоть серебряные пули! – предлагают.
– За святую воду спасибо, а кол и пули не возьму. Не подобают они монахам. У монаха другой доспех, другое оружие – молитва. Сколотите только гроб дубовый и держите его наготове.
Как наступила ночь, отправился русский монах в замок графа Дракулы, а крестьяне по домам попрятались. Но гроб дубовый все же сколотили.
Минула полночь. Тихо в замке – только черные тени бродят да летучие мыши над землей скользят…
Никто не спит в деревне. Грустят крестьяне. Говорят друг другу: сгинул русский монах. Погиб. Убил его граф!
Как пять часов пробило, закричал в деревне первый петух. Затрясся вдруг замок графа Дракулы. Донесся из замка ужасный стон. А как вторые петухи закричали – рухнули стены.
Набрались крестьяне смелости, прибежали, а на развалинах замка русский монах стоит. Говорит монах:
– Бросьте графа в гроб да смотрите, чтобы тот гроб никто не открывал и кожаного шнурка с графской шеи, на котором ладанка висит, никто не снимал!
Девочка замолчала.
– Все, больше тут ничего нет, – сообщила она.
Филька напряженно размышлял, вспоминая прочитанное. Ему чудилось только, что он слышал что-то важное, но что…
Вот оно! Вспомнил!
– В четырнадцатую ночь ноября, – повторил он. – Сегодня тринадцатое. Сутки истекают в полночь. Значит, четырнадцатая ночь ноября…
– Ясный перец, сегодня! – сказал Петька Мокренко.
Иногда он любил корчить из себя гения. Но почему-то только тогда, когда, разжевав, ему все клали в рот.
4– Кожаный шнурок – вот чего боится граф, – задумчиво проговорил Филька Хитров. – Кожаный шнурок с ладанкой. Хотел бы я знать, где они?
Внезапно стекло разлетелось вдребезги. Наташа, ближе всех стоявшая к окну, завизжала. Мокренко присел, закрываясь руками.
В окно ворвалась черная птица и, роняя перья, заметалась по комнате, высматривая что-то. Зазвенела и закачалась люстра. На мгновение ворон неподвижно завис под потолком, каркнул и, пронесшись над головой у Фильки, метнулся к столу.
– Шнурок! – крикнула Наташа. – Шнурок!
В одно мгновение Филька все понял. Шнурок, которым стянут пергамент! Ворон прилетел за ним.
Мальчик прыгнул вдогонку птице, но ворон опередил его. Кожаный шнурок уже свисал у него из клюва. Фильке удалось лишь, зачерпнув в воздухе рукой, на миг ухватиться за шнурок, но его ладонь скользнула по гладкой коже.
Ворон вновь врезался в стекло и улетел, унося с собой свой трофей. Синеющее ночное небо поглотило хлопающее крыльями чучело мертвой птицы.
