Александр Варго - Кристмас
– И что же вы узнали? – равнодушно спросил Бакунин.
– Так, в Ростовской области действительно есть место, где пастухи борются с чертями уже давно, поскольку нечистые загоняют лошадей до смерти. И черти имеют классический вид: рога, копыта и хвост. И это не единичный случай. В Вологодской области местные власти даже устанавливают знаки при въезде в лес: «Осторожно, Леший!», – продолжал прокаженный. – Просто об этом запрещают подавать информацию в СМИ, чтобы не будоражить народ. Про НЛО и космических пришельцев недавно вот разрешили писать. Насчет серебряных пуль… Если бы вы изучали этнографию, то знали бы, что рецепты во всем мире одинаковы: вся нечисть боится чеснока, соли, осины, серебра… Если поставить рядом с английской ведьмой свежее молоко, то оно мгновенно скиснет, как и рядом с африканским шаманом. Это лишний раз доказывает, что мы имеем дело с реально существующим, но мало изученным пластом земной субкультуры.
– Слова, только слова, – нараспев проговорил Бакунин и зевнул. На изуродованном лице Бориса появилась безжизненная улыбка.
– Хочешь честно? Я могу общаться с колдуньей мысленно. Так вот, она мне предложила в обмен за участие в обряде вернуть дочку и жену, хотя я в этом сомневаюсь. Если ведьма убьет вас, то она приобретет дополнительную силу и с ней справиться будет практически невозможно. Отвечая еще на один ваш вопрос, скажу: стонет моя жена. Врачи бы констатировали, что она впала в летаргический сон, хотя в этом состоянии обычно никто не издает никаких звуков. Просто душа дочки, выгнанная ведьмой, подселилась в тело матери. Такое возможно с близкими людьми. Душа тоскует по своему телу и стонет. Мои родные сейчас находятся ближе к смерти, чем к жизни.
Борис посмотрел на Евгению и спросил неожиданно:
– Вот вы, барышня, убили кого-нибудь в своей жизни? Только честно!
Бокал выскользнул из рук Алексеевой и разбился. Она побелела, затем покраснела.
– Ты что к девчонке привязался?! – не выдержал Александр, переходя на «ты». – Посмотри на нее внимательно, кого она могла убить? Таракана?
– Не надо так эмоционально реагировать на необходимый в данном случае вопрос, – ответил самодовольно Борис, казалось, его даже забавляло раздражение ребят. – Мы не буддисты, у которых и убийство таракана – грех. Естественно, речь идет только о человеке.
Женя разрыдалась и закрыла лицо руками. Севастьянов, не глядя на хозяина дома, сказал в пустоту:
– Я убил, если тебе от этого легче. Можешь даже в ментовку сообщить, только отвяжись от нее!
– Молодой человек, – укоризненно покачал головой инвалид, – у нас здесь, в Чертовке, своя милиция. Ей сообщать не надо, она и так все видит.
Бакунин с удивлением посмотрел на Александра, откупорил еще бутылку, разлил по рюмкам и махнул рукой:
– Может, и к лучшему все. Я думал, что среди нас я один такой.
– Какой «такой»? – не сообразил сразу Севастьянов.
– Было дело, – не стал вдаваться в подробности Сергей, и всем все стало понятно. – На мне же тоже кровь, – добавил Бакунин и залпом выпил коньяк. – А ведьме-то мы зачем? Все равно ведь прямая дорога на небеса. В ад, точнее.
Борис снова захихикал. Из-под засаленного бинта на стол упала капля гноя, и он растер ее ладонью. Женя закрыла рот руками и отвернулась, моля про себя, чтобы ее не вырвало. Прокаженный между тем, ничуть не смущаясь, проникновенно говорил:
– Как душегуб душегубу: если бы вы умерли где-то в Питере или, скажем, в Саратове, тогда возникли бы варианты. Пришлось бы обязательно предстать перед Божьим судом. И вашу судьбу решал бы Всевышний. Вдруг вы искренно раскаетесь? Любой священник вам скажет, что нет того греха, который не простил бы Бог. Тогда и в ад не попадете. А здесь, в Чертовке, собирает чертовка, извините за каламбур, сорок две души и, так сказать…
– Чартерным рейсом, напрямую, – подсказал ехидно Александр.
– Вот именно, – холодно улыбнулся инвалид. – Выражаясь научным языком, ведьма занимается нелегальной миграцией душ, в обход установленных небесных правил.
Женя снова начала плакать, Александр подсел к ней и обнял, утешая. Сергей спросил, морща лоб:
– И что нам делать? Есть какой-то выход?
– Есть два варианта, – ответил Борис. – Попробовать уехать отсюда или уничтожить ведьму. Но, как подсказывает мне опыт, первый вариант нереальный.
– Уничтожить – это вы, конечно, на осиновый кол намекаете? – вежливо уточнил Бакунин, и Седой кивнул.
– И это все?! – спросил Сергей, чувствуя, что сейчас у него начнется истерика похлеще Алексеевой.
– Есть еще третий вариант, но он такой же практически невыполнимый, как и первый: обратиться с верой к Богу. Но вы от него находитесь значительно дальше, чем от Воронежа. Хотя как знать, как знать, – вслух рассуждал инвалид. – Кстати, есть и четвертый вариант. Собственно, из-за него и весь сыр– бор. Вы меня должны слушаться, вот и все!
Опять наступила тишина, нарушаемая только тиканьем старинных часов.
Севастьянов заерзал на стуле и, задев раненую ногу, болезненно скривился.
– Тебя же ранили! – ужаснулась Женя, вспомнив нападение монстра в бане. – Покажи ногу!
Александр нагнулся, засучив штанину. Взору присутствующих предстали рваные ранки на щиколотке, оставленные зубами директора. Парень смочил носовой платок коньяком и стал осторожно вытирать черную, запекшуюся кровь, скрипя зубами от боли.
Борис присвистнул:
– Это где же тебя так угораздило?
За него ответила почти успокоившаяся Женя:
– Я вам рассказывала, как мертвец в баню полез. Он и укусил!
Глаза инвалида потускнели. Он снял очки и уставился в упор на Севастьянова:
– Это вам не Тузик или Барбос какой-нибудь. Наверняка уже общий сепсис начал развиваться.
Пьяный в дым Бакунин стукнул по столу кулаком и закричал, не в силах себя сдерживать:
– Может, его усыпить еще предложите, чтобы не мучился?!
– Это не мое дело, – покачал головой инвалид. – Я просто предупреждаю. Фильмы про зомби видели? Здесь то же самое.
– Я знаю, что надо делать, – пробормотал Сергей. – Кровь надо спустить, а потом прижечь огнем. А можно, и сразу…
И он с этими словами схватил со стола кухонный нож и облил его коньяком.
– Саня, ты как? Доверяешь?
Севастьянов оторвал взгляд от раны и тупо посмотрел на Сергея.
– Режь, – хрипло сказал он.
Бакунин удовлетворенно кивнул и, подумав, нетвердой походкой подошел к газовой плите, зажег горелку и поднес нож. Лезвие вспыхнуло. Сергей развернулся и направился к замершему в напряжении Севастьянову.
Инвалид вытащил откуда-то пару хирургических перчаток и швырнул на стол, словно приглашая на дуэль.
Александр, бледнея, выставил ногу перед Бакуниным, тем самым бесповоротно подчеркивая свое согласие на хирургическое вмешательство. Тот, как заправский врач, подул в перчатки, ловко нацепил их на руки, расправил складки и пошевелил пальцами.
– Что же вы, барышня, в сторонке сидите? – подал голос Борис. – Место медицинской сестры свободно. Подавайте хирургу инструмент, анестезию, – и он кивнул на коньяк, распространявший в воздухе стойкий аромат, – и тазик, кстати, не забудьте подставить.
Евгения отвернулась и подала нож Бакунину, держа его двумя пальчиками за рукоятку, чтобы не испачкать. Сергей взял инструмент и склонился над щиколоткой, прикидывая, где лучше резать. Длинные волосы мешали ему, спадая на лоб, и он нетерпеливо откидывал их назад, взмахивая головой.
– Вот здесь режь! – Инвалид перегнулся через стол, вытянув шею, как гусь, и показал стволом ружья в нужное место. – А то сухожилие повредишь.
Бакунин наспех перекрестился и сделал глубокий надрез, который тут же наполнился темной кровью. В тазик закапало.
– Бл…дь, – прошипел белый как полотно Александр и припал к бутылке.
– Неплохо, почти как патологоанатом! – восхитился хозяин дома. – Как по линеечке провел, надо было тебе на хирурга учиться!
Он добавил тихонько, обращаясь к Жене:
– Коньяк у больного забери, а то как бы он врача нашего да по головушке…
Девушка послушно забрала бутылку, посмотрела на рану, в наполняющийся кровью тазик, и ее стошнило.
Ободренный похвалой, Бакунин по-хозяйски стал орудовать в ноге Севастьянова. В тазик уже не капало, а текло. Предостережение Бориса оказалось кстати, и Александр, судорожно пошарив рядом с собой и не найдя бутылку, просто вцепился руками в волосы Сергея.
– Ты что? – оторопело спросил Бакунин, с трудом освобождаясь. – У меня же нож, поранить могу!
– Поранить?! Все, хватит на мне тренироваться! Во вкус вошел! Аппендицит еще у меня вырежи, хирург хренов! – вопил Севастьянов.
Незаслуженно обиженный Сергей молча кинул нож в тазик, туда же отправил и перчатки. Алексеева восприняла это как завершение операции и, обильно полив раны на ноге Александра коньяком, стала накладывать повязку, стараясь не смотреть на результаты медицинского вмешательства.
