Лилит Сэйнткроу - Возвращение мертвеца
Статуя Анубиса высотой в девять дюймов по-прежнему была в своей нише, черная и стройная, окруженная энергетическим полем. С двух сторон от нее стояли свечи; здесь я осыпала своего бога лепестками роз и ставила перед ним черную чашу с вином. Когда на середине лестницы я остановилась и заглянула в нишу, по поверхности вина пробежали круги.
В углу ниши, отбрасывая мягкий свет, стояла черная полированная урна. Никогда на ней не было ни пылинки, ни единого звука не доносилось от серого пепла. Я часами разглядывала урну, я знала каждый изгиб ее гладкой поверхности. Несколько раз я даже пыталась с ней заговорить. Я мелом рисовала перед ней круги и произносила заклинания, вычитанные из журналов маги; рядом с кругами я рисовала руны, пытаясь подобрать нужное заклятие, вызывающее духов. Я использовала карты Таро и руны – и не получала ответа. Ничего, кроме пустоты и молчания. В отчаянии я применяла самые страшные заклятия, но и они оказались бессильны.
Плечо горело. Зато рука, сжимающая меч, больше не болела.
«Джафримель».
Я не произнесла этого слова. Его прошептали мои губы.
«Его там нет, Дэнни. Перестань себя мучить».
А может быть, он меня ждал, прежде чем исчезнуть в бездне?
«Не думай об этом, Дэнни. Sekhmetsa'es, его больше нет! Во владениях смерти его нет. Ты же сама это видела. Перестань».
Но я ничего не могла с собой поделать.
Кто стал бы задавать за меня вопросы, если бы я вызвала дух своего любовника-демона? Разумеется, не Джейс. И даже не Гейб, хоть она некромантка и единственная, кто мог бы это сделать.
Я услышала, как Джейс тихо выругался. Он подслушивал? По звуку он умел определять, в какой части дома я нахожусь. Это когда он не пользовался своей энергией и просто меня видел. Он прекрасно знал, где я сейчас стою. Несколько раз я замечала, как он сам останавливался перед нишей и разглядывал урну, думая, что я его не вижу. Было время, когда я лихорадочно читала все, что могла достать о демонах, особенно падших. Не знаю, что говорил Джейс пеплу Джафримеля. Мне не хотелось об этом думать.
Да, Джейс знал, возле чего я сейчас остановилась.
«Ну что ж, Анубис, бог мой, – подумала я, – я не звала Джейса в свой дом».
«Но ты его и не прогнала», – ответил безжалостный голос совести.
Кто это сказал – я или Джафримель? Не тот ровный, как у робота, голос, которым он впервые со мной заговорил, нет. Голос был глубокий, почти человеческий; таким голосом Джафримель что-то шептал мне, когда я изнемогала от наслаждения в его объятиях.
Я вздохнула. Оказывается, я держу руку возле урны. Интересно, что произошло бы, если бы я ее коснулась? Ведь во мне еще жили безумные крики призрака Кристабель Муркок, опустошенность после спарринг-боя с Йедо и память о холодном прикосновении ледяной пустыни, где навечно застыл, поджидая меня, Анубис.
Тихо выругавшись, я поднялась в свою комнату. Зачем попусту тратить время? Нужно готовиться к встрече. Если уж собралась в Дом Боли, придется принарядиться.
О черт, опять отдуваться одной!
Глава 12
Джейс стоял посреди столовой, скрестив на груди руки; от портативного головидеоплеера струился свет, окрашивая комнату в розовые тона. Когда я вошла, Джейс оглянулся и отключил звук. Через руку у меня было переброшено длинное пальто из черного бархата; непокорные волосы удалось закрутить в тугой французский узел. В ушах, задевая по щекам, качались длинные серьги-подвески; я нетерпеливо мотнула головой, проверяя, крепко ли сидят в волосах длинные тонкие стилеты, которыми я закрепила прическу. Хорошо бы я выглядела, если бы на первой же встрече с Верховной силой города у меня из волос посыпались кинжалы.
Джейс уставился на меня, широко открыв рот, хотел что-то сказать, но передумал. Его зрачки так расширились, что глаза из голубых превратились в черные.
– Ты чего? – тревожно спросила я. – Слушай, я иду в Дом Боли, не могу же я надеть футболку и джинсы! Хотя, будь моя воля, я бы так и сделала.
– Раньше ты не любила наряжаться, – ответил Джейс и криво ухмыльнулся.
Я заулыбалась.
– Раньше я не получала приглашения в Дом Боли. Людей туда не пускают, особенно псионов. Слушай, Джейс…
Он сразу посерьезнел.
– Я должен кое-что выяснить. Что именно? – Джейс выключил плеер и повернулся ко мне спиной, чтобы взять посох. – Держу пари, речь идет о человеке, верно?
«Ненавижу твою манеру обо всем догадываться, Джейс. Терпеть этого не могу».
– Я хочу, чтобы ты собрал как можно больше информации о нашем нормале.
Я повела плечами, проверяя, не мешает ли мне перевязь меча. Раньше я всегда носила его в руках – «нет смысла брать с собой меч, если он не под рукой», – часто говорил Йедо, но сегодня вечером руки нужны будут мне для другого. Перевязь, сделанная из мягкой черной кожи, прекрасно гармонировала с черным шелковым платьем; рукоять меча торчала у меня под мышкой. Меч я пристегнула сзади, к специальной петле, которую приделала к наплечному ремню для кобуры. Вытащить меч можно быстрее, когда его рукоять находится под мышкой, а не у бедра, к тому же ножны не будут ни за что цепляться. Очередной компромисс, как всегда.
Под вечернее платье я надела удобные короткие сапоги с серебряными застежками. Надеть туфли на высоких каблуках было выше моих сил – дурацкое платье и так сковывало движения. В качестве ожерелья я надела оправленную в серебро приапову кость енота, висящую на перевитой черной бархатной ленточкой тонкой серебряной цепочке с гематитами – могущественный модо[5] всех шаманов. Это ожерелье мне сделал Джейс в первый год нашего знакомства. Он наделил ожерелье своей энергией и омыл камни своей кровью, вложив в эту поделку все свое мастерство и любовь ко мне; это была самая лучшая защита, какую мог придумать шаман. Когда Джейс внезапно уехал, я сунула ожерелье в шкаф, не в силах его сжечь, как сожгла все, что напоминало мне о Джейсе; однако теперь было бы глупо лезть в логово льва, не имея при себе мощной защиты. Мои кольца сверкали и переливались, испуская свет из самой своей глубины.
– Он стал первой жертвой. Нужно выяснить, нет ли в этом какого-то смысла.
– Понял.
Скользнув глазами по моему лицу, Джейс так и замер, когда перевел взгляд ниже, на вырез платья, который доходил мне чуть не до пупа и из которого, словно два прекрасных плода, соблазнительно выпирали мои дивные золотистые груди. Плавные изгибы серебряной косточки енота прекрасно оттеняли мою чуть смугловатую кожу. Рукава платья были длинными и доходили почти до середины ладоней. В этом наряде я напоминала госпожу Ноктурнию из «Паранормальных новостей» – этакая элегантная старомодная щеголиха. На поясе у меня висели пистолеты, за спиной – меч, в складках платья я спрятала парочку ножей; завершал все вооружение тонкий и очень прочный хлыст, который я пристегнула к поясному ремню вместе с пистолетами. Разумеется, к концу вечера вся эта амуниция натрет мне тело, но что делать, взять свою черную сумку я не могу.
