Олег Соломатов - Духи Тургояка. Первая встреча
Вечерело, и вождь с охотниками пошёл вновь к озеру за дровами. Делать было нечего и я, набрав головёшек у костра, подошел к стене и стал на ней вырисовывать мамонта на краю скалы и охотников с копьями, загоняющими его на край. Это была упрощённая копия той картины, которую я не раз видел в городском краеведческом музее. Естественно, повторить я её не смог бы с высокой точностью, но для местных жителей было понятнее, когда на рисунке были только силуэты. Сыдынг смотрел во все глаза на картинку и сжимал статуэтку в руках. Для него всё это было таким новым и не укладывающимся в рамки обычной жизни, что он совсем забыл про ногу. Всё его внимание было приковано к рисункам. Он как будто смотрел кино о том, как проходила вчерашняя охота. Но я решил изменить ход охоты и на рисунке изобразил меткого Тырыыя, бросившего точно в сердце мамонта копьё, падающего с обрыва зверя и остальных охотников, добивающих почти неподвижное, разбившееся об острые камни животное. Сейчас я себя представлял генералом, разрабатывающим план наступления, окружения и уничтожения крупной группировки врага, а Сыдынг напоминал раненного курсанта на курсах начальной военной подготовки после проваленного экзамена по окружению и захвату. Неожиданно пламя костра всполохнулось, как будто от сквозняка открылась дверь, раздались шорохи, а по стене в углу мелькнули мрачные тени. Мы притихли. Ырыс настороженно огляделась, и её рука интуитивно стала нащупывать каменный топор, лежавший рядом с дровами. Шорохи стихли. Тишина разряжалась только мерным потрескиванием веток костра. Так мы просидели минут двадцать. Ни одного постороннего звука больше не доносилось до наших ушей. Успокоившись, мы вновь переключились на изучение новых возможностей первобытной посуды, слепленной Ырыс. Поставив на костер очередную порцию воды в миске, довели её до кипения, бросили в нее чищеного окуня. Немного покипев, он стал развариваться и разваливаться на кусочки. Значит – готов, решил я. Снял аккуратно, чтобы не пролить, с костра миску, слил в другую миску бульон и дал его попробовать «соплеменникам». Жалко, что нет соли, подумалось мне, но потом я вспомнил из учебника по биологии, что солью пользоваться люди стали намного позже, только для изменения вкусовых приоритетов, а не по необходимости и что остальные животные до сих пор не знают, что это такое, и живут без соли прекрасно. Вот и моим спутникам бульон пришелся «по душе» без всякой соли. Время потихоньку шло, а вождя с охотниками не было.
Нежелательная встреча
Мы стали волноваться и Ырыс, прихватив факел и топор, помаячила мне пройти в сторону выхода. Когда мы крадучись вышли на темный берег озера, а полнолуние достигло своей максимальной фазы, фонарь и факел нам был уже не нужны. До нашего слуха донёсся стук бубна, но не шаманки Кымык, а другого, более низко звучащего. Звук шел откуда-то сверху, и мы стали вертеть головами, чтобы понять направление, откуда идёт это зловещее постукивание. Мерное звучание бубна доносилось с вершины пирамидо-подобной скалы, на вершине которой мы разглядели пылающий костер. Ползком, пробравшись ближе к её основанию, мы затихли в кустах между огромных валунов и с замиранием в сердце стали наблюдать за происходящим действом. У подножия скалы, чужое, неизвестно откуда взявшееся, многочисленное племя совершало по моему определению – ритуал похорон. И хоронили, похоже, кого-то из вождей. Племя, проводившее ритуал, не походило на моих «новоявленных соплеменников». По росту, цвету кожи, комплекции – они больше походили на современных людей, более «щуплые» в сравнении с неандертальцами. Были они менее сутулые. Лица, хотя и сильно обросшие, имели более широкий лоб и выраженную нижнюю челюсть. Последнее обстоятельство, давало им возможность издавать более членораздельную и богатую звуками речь. На этом мои внешние сравнения закончились, так как было уже темно, а в свете их костров подробности не были видны. И вот, когда стук бубна на некоторое время затих, мы в ужасе увидели наших охотников. Руки их были привязаны к шестам за спиной, из-за чего они не могли ими ни чего сделать. Несколько «чужаков», тыча их в спины палками с острыми каменными наконечниками, пытались загнать на вершину скалы-пирамиды. Вдруг за спиной хрустнула ветка, мы от ужаса чуть не заорали во всё горло, но нам успел ладонями заткнуть рты Тырыый. Он жестом приказал молчать и следовать за ним. Когда мы отошли на безопасное расстояние, он, как мог – объяснил, что «белые племена» во время похорон своих «вождей» всегда проводят ритуал жертвоприношения в подарок своим богам и для того, чтобы поднять боевой дух племени. На вершине пирамиды они убивают пленников, вырывая их сердца, и что эта страшная участь ждет и наших охотников. Но у него есть надежда спасти их, если я вмешаюсь, ведь я и для его племени и для чужаков являюсь посланником богов, и это надо обязательно использовать. Всё обдумав, мы решили Ырыс отправить в пещеру, чтобы не привлекать лишнего внимания и защитить, если потребуется, раненного Сыдынга. А сами двинулись к скале-пирамиде, но не со стороны костров, а с обратной. Решено было подняться по скале на вершину и когда по ритуалу начнётся убийство пленников – попытаться изменить ход событий.
Тырыый вкратце объяснил последовательность проведения ритуала и тот момент, когда у меня появится возможность вмешаться. Пока я начал аккуратно карабкаться по склону, делая каждый шаг под удар бубна, вождь растворился в темноте. Сердце колотилось от страха и волнения. Дикари, пленившие наших охотников, вели себя крайне агрессивно, и я боялся тоже быть схваченным и убитым вместе с приготовленными к ритуалу жертвами. Хорошо ещё, что у меня были кеды на резиновой подошве, не скользившей на камнях и не издающих лишних звуков. Постепенно поднимаясь, я уже видел на вершине горящий костер, горбатого шамана с медвежьим черепом на голове, раскрашенным лицом, в пёстрых шкурах и ожерелье из мелких костей, бьющего в бубен колотушкой, выкрикивающего писклявым голосом непонятные слова и раскачивающегося под каждый удар. Рядом – двух войнов с острыми каменными топорами, а около их ног – стоящих на коленях наших охотников. С каждой минутой звуки бубна ускоряли частоту и громкость. В такт бубну вся толпа чужаков покачивалась и выкрикивала подобие молитвы, повторяя за шаманом слова и движения. Это начинался всеобщий ритуальный транс. Приглядевшись, я узнал Тырыыя, который незаметно перемещался от костра к костру и там, где он проходил – пламя вспыхивало чуть ярче, а чужаки начинали входить в транс чуть быстрее. Травка, взятая вождём у Кымык, действовала безотказно. И вот, бубен горбуна, бьющий с неистовством, затих, в повисшей тишине можно было расслышать треск горящих веток и плеск волн озера. Потом раздался визгливый голос шамана, взывающий к богам, а дикари, держащие топоры, повалили на спины плененных и уже поднимали вверх острые каменные лезвия, готовые разрубить их грудные клетки. Пришло понимание полной ответственности за жизнь невинных неандертальцев и прохождение точки невозврата, за которой – только действие, только движение вперед. За долю секунды был включен фонарик и из темноты направлен в глаза горбатого шамана. Тот от неожиданности сначала резко замолчал, а потом, мне показалось в свете фонаря, что его вытаращенные глаза вылезли из орбит и он, отшвырнув бубен, с визгом кинулся вниз по склону горы. Раздался глухой удар где-то ниже под камнями и визг сменился стонами. Двое палачей увидев неадекватные движения горбуна-шамана и стоящее в близи них закутанное в медвежьи шкуры существо, появившееся из «ниоткуда», светящее на них из темноты «холодным светом», – тоже побросав топоры, кинулись со скалы вниз. Но их участь была решена быстрее, чем у горбуна. С той стороны, где они находились – скала обрывалась крутым обрывистым склоном и оба, оступившись, свалились вниз, переломав кости и свернув шеи. В полнейшей тишине у костров стояли в трансе чужаки и когда я, подобрав брошенный шаманом череп медведя и подняв его вверх, второй рукой посветил вниз со скалы в толпу, они пали ниц и хором стали выкрикивать всё то же слово: ЩИЛП!, ЩИЛП!, ЩИЛП!… Я, тем временем достав нож, разрезал путы у пленённых и показал жестами, чтобы они быстро уходили. Но и они, освободившись, упали на колени с теми же словами, что и вся толпа. В свете пламени костра на вершине, я заметил резкие колыхания языков пламени и огромную изогнутую тень. В момент, когда я поворачивал голову, глаза поймали движение, и в последнюю долю секунды я увидел исчезающую во мраке острова огромную желто-зеленую змею. Через несколько секунд, низко над водой в сторону Заозёрного хребта пролетел светящийся шар и растворился в ночном небе. Пока племя у подножия лежало ниц в священном трансе я, вместе с охотниками, стал спускаться с противоположного склона, освещая фонарём дорогу. Мы быстро добрались до коридора пещеры и, обнаружив вождя рядом с входом, направились к источнику, где нас должны были ждать Ырыс и Сыдынг.
