Грэхэм Мастертон - Джинн
— Да, — сказала мисс Джонсон. — Это должно произойти сегодня вечером.
— Почему? — спросил Кволт.
Мисс Джонсон встала, и расправила складки своего рыжего платья.
— Почему сегодня вечером? Да потому, что именно сейчас звезды вступили в свою наивысшую фазу. Я получу силу с помощью ночных часов и стану самой сильной и могущественной. Сегодня вечером я отомщу за сотни поколений несчастных женщин.
Мы снова услышали отдаленные звуки странной музыки разливавшейся по коридорам Зимнего Порта, бесконечной, монотонной, ускоряющейся мелодии.
— Это произойдет сегодня, — повторила мисс Джонсон. — И не надо меня останавливать.
Пока мисс Джонсон находилась на кухне и варила нам кофе, мы с Анной и профессором устроили вполголоса чрезвычайную конференцию. Профессор был за то, чтобы предоставить мисс Джонсон заняться джинном самой. Он осознавал риск, на который она идет, но знал и кое-какие приемы, чтобы уберечься от опасности. Анна была непоколебимо убеждена, что нам следует открыть кувшин вместе.
— Помимо всего прочего, — говорила она, и ее глаза блестели при свете огня, — надо помнить, что сосуд абсолютно бесценен, он принадлежит Ирану. А если мисс Джонсон будет неаккуратной, она может разбить его.
Профессор Кволт возразил:
— Анна, я понимаю ценность этого кувшина. Но сейчас не до этого. А если бы часовая бомба была в стеклянном кабинете Луи XVI? Думаю, вы бы не колебались — разбивать эти двери или нет?
— Я ей не доверяю, — настаивала Анна.
— Вот! — сказал я. — Это уже теплее.
— Но посмотрите сами! — с жаром доказывала Анна. — Эта странная фигура в капюшоне! Мисс Джонсон ведь ничего толком по этому поводу не сказала.
— Она уверяла, что здесь больше никого не было, — сказал профессор Кволт.
— Да, но мы-то видели, — возразила Анна. — Не забывайте. И никакой это не банный халат.
Профессор облокотился о спинку.
— А ты что скажешь, Гарри?
Я пожал плечами:
— Думаю, надо дать ей попробовать. В конце концов, она действительно знает, что делать. Меня беспокоит то, что произойдет, если у мисс Джонсон не получится. Я и одной-то смерти не представляю, а тут их — аж сорок.
— Есть способы защиты, — сказал профессор. — В христианстве издавна применяются особые знаки, чтобы отгонять сатану. И на Среднем Востоке есть подобные знаки. Один из наиболее сильных — это знак полумесяца. Мы можем нарисовать этот знак на полу комнаты, и тогда мы в безопасности.
Я посмотрел на профессора.
— Честно говоря, я бы вообще держался подальше отсюда, — сказал я. — от всего этого.
Анна прервала нас.
— Мы не можем позволить мисс Джонсон открыть кувшин, — настаивала она. — Мы ничего о ней не знаем. Даже не знаем, правдива ли эта история о тысячелетней мести. Подумайте, как могла подобная легенда передаваться тысячи раз от одной женщины к другой? Вы себе представляете? Много вы подобных случаев знаете? В этой мисс Джонсон есть нечто фальшивое, похоже, она что-то недоговаривает.
Я рассеянно играл с пепельницей, двигая ее по столу взад-вперед.
— Интересно, что она могла скрыть? — спросил я. И так ли это важно?
Анна вздохнула:
— Я не знаю, Гарри. Просто мне кажется, что нам следует посмотреть кувшин самим, без мисс Джонсон. Я сказала, что я не верю ей на все сто процентов, и у меня есть на это причины. Почему она позволила твоей крестной уехать отсюда, если ее преследовала эта дьявольская летучая мышь, почему не защитила ее? И что она делает с ночными часами. Откуда она знает, как ими пользоваться? Откуда она вообще появилась? Слишком много вопросов.
Профессор посмотрел на меня, затем на Анну и опять на меня.
— Ну, — сказал он. — Думаю, единственный выход из положения — проголосовать. Кто за то, чтобы позволить мисс Джонсон действовать самостоятельно, прошу поднять руки.
Профессор и я подняли руки.
— Решено.
— О, черт! — в сердцах сказала Анна. — Это не демократическое голосование. Вы забыли, что у меня есть профессиональная обязанность — вернуть этот кувшин в Иран. Целым и невредимым. Я не возражаю, если его откроют, если выпустят и уничтожат джинна. Но не потерплю, если какой-то головотяп разобьет один из уникальнейших экземпляров иранского гончарного искусства. Те лошади — последнее оставшееся в мире изображение лошадей Наувы Непревзойденного. Как же мы можем позволить такой безграмотной старой деве, как Мисс Джонсон, прикасаться к бесценной реликвии?
В этот момент вошла мисс Джонсон, неся на маленьком подносе дымящийся кофе и несколько пирожных. Очевидно, она слышала, что сказала Анна, лицо ее было мрачным и недовольным, когда она наливала нам кофе.
— Извините, — сказала Анна. — Я не хотела никого обидеть. Но когда дилетант тянет свои руки к бесценным сокровищам, мое сердце готово разорваться.
Профессор Кволт взял свой кофе у мисс Джонсон и сказал:
— Я понял, что ты хотела сказать, Анна. Но уверен, мисс Джонсон сделает все, чтобы сохранить кувшин. Не так ли, мисс Джонсон?
Мисс Джонсон ледяным взглядом посмотрела на Анну:
— Как заметила мисс Модена, я умудрилась сберечь свою честь за эти годы, так что сохранить кувшин для меня пара пустяков.
Я задумчиво потягивал кофе. Чего нам сейчас не хватало, так это чтобы две бабы вцепились друг другу в волосы, поэтому я решил перевести разговор в более спокойное русло.
— Послушайте, — сказал я. — Давайте позволим мисс Джонсон заняться этим делом, но с условием, что мы будем наблюдать сию процедуру. Если надо, вмешаемся.
— Мисс Джонсон, — обратился профессор Кволт. — Как вы считаете? По-моему, резонное предложение?
Мисс Джонсон и не пыталась скрыть свое недовольство, но ей ничего не оставалось, как согласиться. У меня было больше прав в этом доме, и она это знала. К тому же для нее было важнее уничтожить джинна, чем вступать с нами в малоприятные споры. Я, конечно, не психолог, но обычно знаю, чего хотят люди. В случае с мисс Джонсон — это месть, и ничего больше.
— Все в порядке, — сказала мисс Джонсон. — Но у меня тоже есть одно условие.
— Никаких условий, — парировал я. — Никаких. Если вы хотите остаться здесь и встретиться лицом к лицу с вашим историческим врагом, играйте по нашим правилам.
— Я хочу сказать, что если ситуация ускользнет из-под контроля…
— О чем вы говорите?
— Ну… вдруг Я не смогу убить джинна?
Профессор Кволт замялся:
— Если не сможете убить, мисс Джонсон, то не навязывайте свои условия. И не надейтесь, что все обойдется в этом случае гладко.
Мисс Джонсон выглядела расстроенной.
— Нет, — сказала она. — Такого не будет.
Мы молча пили кофе. Я даже не помню, был ли кофе, хорошим или нет. Мы думали о том, что может произойти дальше. Но я хорошо запомнил, что все время слышал монотонные звуки странной мелодии, однако каждый раз, когда пытался напрячь слух, они как бы растворялись в воздухе и не были слышны вообще. Я смотрел на Анну, элегантно сидящую в кресле, одетую в красивую хлопчатобумажную блузку. Я смотрел на профессора Кволта. Я смотрел на мисс Джонсон в ее старомодном рыжем платье и в очках. Три случайных человека, с которыми меня так неожиданно свела судьба. И конечно, думал о кувшине джинна.
