Дмитрий Черкасов - Благословенная тьма
Просишься на постой и сразу пушкой грозишься.
- Когда пригрожу - поздно будет. Я просто уведомляю. И могу добавить, что у меня исключительно чуткий сон.
Ликтор засмеялся:
- Чуткий сон тебе не поможет, и оружие тоже. Я тебя утешу, если получится, конечно. Ночевать будешь в комнате с приличным засовом, без окон. Запрешься - и мне до тебя вовек не добраться, разве что дверь высажу, но тогда ты меня достойно встретишь, правда? Только не меня тебе нужно бояться, а тех, кого никакие засовы не остановят. А таких здесь хватает. Меня обходят стороной, но пару раз сталкивался. А ты фигура новая, соблазнительная. Наверняка пожалуют.
- Даже так? Ну, показывай спальню. Для укрепления доверительных отношений.
Ликтор тяжело встал и жестом пригласил протодьякона следовать за собой.
Прихватив пистолет, Пантелеймон прошел за ним в комнату, где и в самом деле не было окон, а дверь запиралась на огромный засов, с которым вряд ли можно было справиться без автогена. Протодьякон, тем не менее, внимательнейшим образом исследовал помещение в поисках тайных лазов, простучал половицы и стены, заглянул под топчан.
Ликтор с ухмылкой наблюдал за его действиями с порога.
- Успокоился? - спросил он, когда больше выстукивать было нечего.
- Отчасти, - спокойно ответил Пантелеймон. - Что ж - теперь можно и чайку. Из одного чайника, разумеется.
- Я даже первым отведаю, - не стал спорить Ликтор. - И вовсе не чайник у меня, а самый настоящий самовар. Времен царя Гороха. …К чаепитию приступили, когда уже совсем стемнело. Челобитных больше не удивлялся повсеместному отмиранию живых звуков. Он успел к этому привыкнуть.
Молодая луна заглядывала в окно бесстрастным червяком.
Ликтор всасывал чай из блюдца, держа его по-купечески. Протодьякон пил из железной кружки, обдумывая очередной вопрос. Хозяин опередил его:
- Хочешь, небось, спросить о моих успехах?
- Про что это ты?
- Про исследования свои, про что же еще.
- Ах, да, - Пантелеймон ударил себя по лбу, искоса глянул на собеседника. - Мы же коллеги, я и забыл под грузом сомнений. Конечно, я только этого и жду.
Поделись, коли не жалко.
- Сарказм оценил. В смысле уфологии с тарелочками боюсь тебя разочаровать - за все время, что здесь просидел, не видел ни одного НЛО. Кольца видывал - примятую траву, но чтобы НЛО - нет, не довелось.
- Что, совсем ни одного? - недоверчиво прищурился протодьякон. Зачем этот клоун врет? Сообщения об НЛО в данной местности поступали в Секретную Службу из многочисленных независимых источников. Глупо отрицать очевидное.
- Я говорю именно об НЛО, - заметил Ликтор. - Вернее, о том, что под ними принято понимать, - о космических кораблях. Явления, конечно, существуют и наблюдаются, но это никакие не НЛО.
- Тогда что же ты видел?
- Чертей, - спокойно ответил Ликтор. - Тебе ли не знать!
Впервые за последние дни Челобитных испытал настоящее беспокойство. Почему этот косматый дьявол считает, что ему положено разбираться в чертях?
Может быть, кончить исследователя прямо сейчас, отказавшись от следственных мероприятий? Не его это дело - расследовать…
- Почему же я должен это знать?
- Потому что Секретной Православной Службе привычнее иметь дело с бесами, нежели с пришельцами, - невозмутимо ответил Ликтор.
Глава 10
Откровения Пантелеймона Челобитных нелегко было ошарашить и лишить твердой почвы под ногами, но Ликтору удалось это сделать.
До сих пор их беседа протекала гладко, напоминая игру в мяч, где игроки примерно равны и никто не одерживает верх. Но вот Пантелеймон пропустил подачу.
Удар был силен и заставлял по-новому взглянуть на ситуацию целиком, а к этому ликвидатор не был готов. Ликтор насмешливо наблюдал за ним, чуть склонив голову.
При этом он не забывал прихлебывать чай и выглядел совершенно невозмутимым.
Когда пауза затянулась, хозяин вздохнул, полез в карман мешковатых штанов и вынул удостоверение, которое, видимо, специально и заранее положил туда, пока Пантелеймон обследовал спальню.
Это были стандартные «корочки» для внутреннего пользования. Для непосвященных в них не было ровным счетом никакой информации, они выглядели дурацкой игрушкой - фотография, имя-фамилия да двуглавый орел с крестом и мечом. Никчемность документа сводилась на нет защитой высочайшей степени, но выявить ее можно было лишь при помощи специальных тестеров, установленных во всех учреждениях Службы.
У Пантелеймона не было при себе такого тестера, и он не мог проверить подлинность удостоверения, но это было и ни к чему - даже если «корочки» не настоящие, Ликтор был всяко посвящен в само существование Службы, а этой информации в документе не было, и он никак не мог бы ее получить, если бы изготовил, ничтоже сумняшеся, подделку, скопировав документ какого-нибудь им же убиенного сотрудника. Разве что пытал бедолагу, но это вряд ли. Простачка или слабака сюда не послали бы.
На случай разоблачения у сотрудников была строгая инструкция, подразумевавшая самоуничтожение, и такое самоубийство - в отличие от прочих, бытовых - не считалось Церковью грехом.
Ну, если не самой Церковью, то Службой, а Служба зачастую преспокойно приравнивала себя к Церкви.
Удостоверениями дело, однако, не ограничивалось. Их не выдавали представителям низших звеньев, опасаясь привлечь внимание светских властей, - у скороходов, к примеру, не было при себе никаких документов. Однако надобность в какой-то идентификации существовала, и Служба предприняла в свое время дополнительные шаги.
Пантелеймон подобрал мяч и сделал ответную подачу.
- Засучи рукав, - приказал он.
Ликтор усмехнулся и не спеша закатал рукав рубахи.
На левом предплечье красовалась татуировка величиной с большую монету: кружок с квадратом внутри, внутри же квадрата - простенький крестик, могущий быть как православным, так и католическим.
Такие татуировки полагались всем и решали задачу так называемой первичной идентификации, облегчавшей общение сотрудников в миру. Конечно, эту меру защиты нельзя было назвать надежной, и в учреждениях Службы давно установили сверхсовременные сканеры, считывавшие данные с сетчатки, но такое было возможно далеко не всегда и не везде.
Поэтому наличие у Ликтора удостоверения в сочетании с татуировкой произвело на протодьякона должное впечатление. Впервые он усомнился в искренности Виссариона.
Начальство во все времена и в любых структурах по роду деятельности отличалось и отличается либо коварством, либо глупостью; третьего не дано. В глупости Виссариона уж никак нельзя было заподозрить. Скорее, он использовал Пантелеймона втемную.
