Ольга Горовая - Безумие ночи
— Тише, не бойся, Элен. Я рядом.
Что-то скользнуло по ее коже, которую девушка, наконец-то, смогла ощутить, усиливая жар и тепло, придавливая…, помогая дотянуться до влаги, которая так манила.
Заставляя пить, только теперь понимая, что прибой удерживающего ее океана, стучал ударами его пульса…
Элен открыла глаза, глотая, и застонала от осознания того, что не имеет ни толики желания оторвать свои губы от струек крови, бегущих по коже вампира.
* * *Макс сомневался, что хоть когда-то, сможет привыкнуть к этому ощущению — когда голос Элен звучал в его сознании.
Сколько бы раз подобное не происходило, это казалось невероятным безумному вампиру.
Ничто не могло затереть того, первого ошеломления, когда он услышал ее тихое «пожалуйста».
И, в то же время, он снова и снова испытывал подобное же… изумление? Неверие? Преклонение?
Потому и пришел под стены той церкви…
Потому, весь этот месяц, и был с ней рядом…
Даже, в попытке дать шанс — не отпуская.
Сейчас, признавая и принимая, мужчина мог выдумать сотни причин — Теодорус, неизвестность, желание защиты…
Но все это — не было правдой.
Даже в это мгновение, удерживая Элен в своих руках, вампир не мог не признать, что им руководило, и руководит до сего момента, единое желание — безраздельно владеть этой девушкой. Для себя. И только ради самого мужчины.
Было ли проблемой то, что его мало интересовало чье-либо мнение о такой постановке вопроса? Пусть и ее?
Нет.
Однозначно.
Не для безумия или же тьмы Макса.
Разум, собственно, так же — не думал мешаться упреками.
Хоть и понимал мужчина, что ему не удастся поменяться. Он был и останется таким, каким его сделало все существование Максимилиана. Однако ради Элен… — он мог попробовать хоть немного стать… другим.
Ей было страшно, и руки мужчины крепче и теснее сжимали тело, которое металось в его объятиях. И она…
Элен звала его, Макса!
Даже зная…
Даже понимая…
Для вампира это было чудом.
Максимилиан крепче прижал к себе Элен, ощущая, как у него внутри, горит ее жажда, и заново вскрыл, не столь уж и давно, затянувшуюся рану, прижимая губы любимой к горячим струйкам.
— Тише, не бойся…Элен. Я рядом. — Он хотел бы сказать это иначе.
Нежнее. Без приказа. Без понуждения повиноваться.
Мужчина жаждал показать девушке, сколь много она для него значит.
Но, Максимилиан не умел быть мягким. Даже для нее. Хотя, и обещал себе попытаться.
Все, что его в этот момент волновало — ее состояние.
И, о да, пекло! Он больше не собирался торговаться.
Она пила его кровь!
Пила…, не сопротивляясь.
Это рождало облегчение и темную радость, внутри Макса.
Это рождало в нем… дикое, бешеное желание обладания.
Которое билось неистовой потребностью в мужчине, требуя доказать, что Элен была ЕГО. Полностью и безраздельно, лишь ему принадлежала.
Когда же она застонала…
Это почти добило вампира, вырывая рычание из его груди.
Он перекатился, осторожно укладывая ее на кровати, накрывая Элен своим телом, с силой обхватывая затылок девушки руками, и крепко удерживая ее голову — потерялся в растерянном и неуверенном, но… до краев переполненном чувствами, темно-синем взгляде.
Элен боялась.
Элен была рада.
Элен… она с не меньшей силой его желала! Ее тело ему не лгало!
Это, как и все в этой хрупкой и упрямой девушке, казалось мужчине невероятным!
Пекло!!
Каким чертовым образом, она так крепко его держала?!
Во имя какого, определенно безумного дьявола, он так этим упивался?!
К бесу!
Макс, и сейчас, планировал только наслаждаться всем тем, что мог взять у Элен.
Всем тем, что мог ей дать… просто, принимая эту женщину, как данность.
Как основу всего, в его…, в их новом существовании.
— Я запрещаю тебе даже близко приближаться к снегу или окнам. К чему бы то ни было, за пределами моего тела и моих рук, ясно? — Светлая бровь, будто в насмешке, поднялась над алой ночью, пряча страх и следы всех тех метаний, что мужчина пережил этой ночью.
Он не собирался давать ей шанс хоть как-то причинить себе вред, до тех пор, пока вампир не закончит слияние.
Забавляясь, наблюдая, как растерянность в глазах Элен, сменяется сопротивлением и…, о, да, возмущением, кажется.
Зато, не осталось и следа страха. Собственно, именно этого Макс и добивался.
Мужчина не собирался показывать ей свою улыбку.
Он скользнул по телу Элен, подавляя, возбуждая…, загораясь…
Ох, она его, всегда, воспламеняла, не так ли?! Одним своим видом, одним ароматом.
Вампир глубоко вздохнул, уткнувшись носом в точку, пульсирующую ритмом ее сердца, наслаждаясь запахом желания и страсти Элен.
Сходя с ума, еще более погружаясь в безумие от того, что лишь этим, заставил ее соски возбужденно сжиматься, дразня его грудь своим острым касанием.
Не давая, давлением своего тела, своих губ на горло девушки, высказать все, что клекотало у нее в груди, стремясь вылиться праведным гневом и возмущением на голову Макса.
Своими движениями, напором своей, напряженной, болезненно желающей ее, плоти, которой, настойчиво и однозначно упирался в бархатную кожу живота Элен — давая девушке четкое и ясное представление о том, что именно собирался с ней сделать, заставляя туманиться, и без того, неясные мысли любимой.
Элен попыталась вырваться, недовольным шипением, показывая, что не собирается так просто ему подчиняться.
О, да! Бес! Вампир, был, почти, благодарен ей за это! За ее противоречивые ощущения, которые переполняли мужчину, даря… почти счастье.
Его пальцы сжались, натягивая темно-каштановые пряди, еще сильнее запрокидывая лицо девушки.
Губы Мастера дрожали в прорывающейся усмешке, восхищаясь тем, сколь рьяно, даже признавшись в своей слабости к нему, Элен продолжала сопротивляться, хоть и от веры, ради вампира, решилась отказаться!
Возможно, ему стоило бы признаться?
Но, разве не это он делал каждым движением, дыханием, взглядом?!
Разве все, с того момента, как она избавилась от его кинжала (не то, чтоб он не смог бы вернуть его, при малейшем своем желании), не говорило о том, что Макс ей поклонялся?!
Для вампира не было ничего, более очевидного.
— Что такое, детка? — Вечный чуть царапнул тонкую кожу клыками, над артерией, пульс которой, бешено ускорялся. — Ты с чем-то не согласна? — Он навис над ее лицом, вглядываясь в синеву, которую, столь противоположные чувства, разрывали на части. — Или, мы вернемся к началу, и вновь, попытаемся убедиться, что ты сама, желаешь мне подчиняться?
