Дин Кунц - Видение
— Бурбон со льдом, — сказал он, беря большой стакан с журнального столика. — Это уже третий после того, как я вернулся с работы домой. Если ветер будет продолжать дуть и дальше с такой же силой, я скоро буду просто светиться изнутри, и смогу читать перед сном при собственном освещении.
И хотя в комнате стояли кресла и очень удобный диван, основным ее украшением были книги, журналы, альбомы, пластинки и картины. Большое количество книг лежало рядом с диваном и позади него; они заполнили все пространство журнального столика; последние выпуски журналов, а их было по меньшей мере сотни, были разложены по стеллажам. Одна стена, свободная от книг и пластинок, была увешана картинами, написанными маслом, пастелью и акварелями местных художников. Дюжина экземпляров картин различных стилей была развешана так близко друг от друга, что это мешало восприятию каждой картины. Однако у Лоу был прекрасный вкус, а потому глаз невольно выхватывал неординарные полотна, композиции, игру красок.
Одно из кресел было более потертым, чем остальные. На нем обычно сидел Лоу, прочитывавший еженедельно по дюжине книг, не забывая при этом потягивать в больших количествах виски и слушать музыку от Бенни Гудмана до Баха.
Эта комната как никакая другая, по мнению Мэри, располагала к дружескому общению.
Лоу принес им выпить и поставил Баха в исполнении Юджина Орманди.
— А теперь давайте выслушаем всю историю от начала до конца. С тех пор, как вы утром позвонили мне, я чуть с ума не сошел, пытаясь догадаться, о чем идет речь. Вы говорили загадками.
Мэри, перебиваемая постоянными вопросами Лоу, отвлекалась от основной темы на обсуждение вопроса о полтергейстах, тем не менее рассказала ему все. Начала она с преследования Ричарда Лингарда, а закончила нападением морских чаек в «Смеющемся дельфине».
Когда она закончила, дом погрузился в какую-то неестественную тишину. Дедушкины часы торжественно тикали в столовой.
Раздумывая над тем, что она рассказала, Лоу налил себе еще бурбона. Вернувшись к своему креслу, он сказал:
— Значит, завтра, в семь часов вечера, этот убийца нападет на двух человек и, возможно, одного из них убьет. Затем поднимется на башню и начнет стрелять.
— Ты веришь мне? — спросила Мэри.
— Конечно. Я ведь слежу за тем, что ты делаешь, уже много лет.
— И ты веришь тому, что я говорила о духе Лингарда?
— Если ты говоришь, что мне надо верить, то почему бы мне не поверить?
Она бросила взгляд на Макса.
— Сможет ли этот человек найти себе хоть одну жертву завтрашним вечером? — спросил Макс. — Ведь в это время все уже будут у себя дома готовиться вместе с семьей к Рождеству.
— О! — отозвался Лоу. — В районе залива он найдет предостаточно целей. Там будут праздновать Рождество примерно на дюжине яхт. Люди на палубах. Люди в порту. Люди — везде.
— Не уверена, что мы сможем предотвратить его первое нападение с ножом, — сказала Мэри, — но надо хотя бы попытаться пресечь массовую бойню на башне. Мне кажется, надо выставить полицейских на всех трех башнях.
— Есть одна проблема, — заметил Лоу.
— Какая?
— Джон Патмор?
— Шеф полиции?
— К сожалению, да. Вряд ли будет легко убедить его поверить твоим видениям.
— Если он решит, что хоть один шанс из тысячи того, что я говорю, — правда, — заметила Мэри, — то почему бы ему не начать с нами сотрудничество? В конце концов, его работа состоит в том, чтобы защищать людей в Кингз Пойнт.
Лоу хитро улыбнулся.
— Моя дорогая, ты должна отдавать себе отчет в том, что многие полицейские понимают свою работу несколько иначе, чем ее понимают их налогоплательщики. Они считают, что все, что от них требуется, — это гордо носить их похожую на фашистскую форму, с сиреной и мигалкой гонять по городу в патрульной машине, собирать конверты со взятками и выйти на пенсию за счет государства через двадцать — тридцать лет службы.
— Ты слишком циничен, — заметила она.
— Перси Остерман говорил нам, что Патмор — тяжелый человек, — добавил Макс.
— Тяжелый? Он — тупой, — отозвался Лоу. — Крайне невежественный. Единственная причина, по которой его нельзя окрестить тугодумом, та, что у него нет никаких дум, которые могли бы быть тугими. Уверен, он никогда и не слышал такого слова — «ясновидящий». А когда мы в конце концов сумеем объяснить ему, что же оно означает, он никогда этому не поверит. Если что-либо не проверено его жизненным опытом, значит, этого в природе не существует. Не сомневаюсь, он будет отрицать существование Европы только потому, что никогда там не был.
— Он может позвонить тем начальникам полицейских управлений, с которыми я уже работала, — сказала Мэри. — Они убедят его, что я говорю правду.
— Если он не знаком с ними, он никогда не поверит ни единому их слову. Говорю тебе, Мэри, если тупость — это блаженство, то он счастливейший человек на свете.
— Шериф Остерман сказал, что мы можем сослаться на него в разговоре с Патмором, что он может позвонить ему для проверки слов Мэри, — сказал Макс.
Лоу кивнул.
— Это может помочь. Патмор очень уважает Остермана. А я пойду к нему с вами, если вы, конечно, не против. Но должен предупредить вас, помочь лично я вряд ли смогу. Патмор меня ненавидит.
— Могу представить, почему, — улыбнулась Мэри. — Кроме всего прочего, не сомневаюсь, что все, что ты сейчас высказал, ты говорил и ему в лицо.
Ухмыльнувшись, Лоу сказал:
— Я никогда не умел скрывать мои истинные чувства, это факт. Вы уже общались с этой подхалимкой миссис Янси?
— Она была единственным человеком, кто находился сегодня в полдень в управлении, — сказал Макс.
— Ну, и как вам эта преснятина?
— Нам не показалось, что она очень энергична, — сказала Мэри.
— Зато для него — она очень надежный работник.
Мэри, рассмеявшись, глотнула сухого хереса.
— Теперь вернемся к этим чайкам, — сказал Лоу. — Ты...
— Ни слова больше о чайках, — прервала его Мэри. — Ни слова о том, что произошло. Достаточно. У нас впереди еще завтра. Сегодня вечером я хочу забыть об ясновидении и поболтать о чем угодно другом. О чем угодно.
* * *На ужин было филе миньон, салат, жареный картофель и консервированная спаржа.
Когда Макс открывал бутылку вина, которую они принесли с собой, Лоу заметил повязку на пальце.
— Макс, что у тебя с пальцем?
— А... я поранил его, меняя колесо.
— А швы наложили?
— Рана не очень большая.
— Ему надо было обратиться к доктору, — вмешалась в разговор Мэри. — Но он не позволил мне даже взглянуть на нее. Было так много крови — вся его рубашка была забрызгана кровью.
— А я было подумал, что ты опять ввязался в какую-нибудь драку, — заметил Лоу.
