Сергей Лукьяненко - Обыденный Дозор. Лучшая фантастика 2015 (сборник)
Это Оля знала точно, потому что прочитала об этом в Интернете, а три года запойного чтения дают не только лишние знания, но и излишнюю веру в печатное слово.
Где-то в глубине души (которая сейчас, вероятно, пряталась в животе) у Оли бился маленький холодный страх. И даже сомнение.
Олежка ей нравился. И целоваться с ним было здорово. И обниматься. И… и хотелось большего. Она прекрасно знала, как все бывает… как должно быть… ну, Интернет же…
И в общем-то Оле этого хотелось.
Она только не могла понять – сейчас или потом? С Олегом или с кем-то другим?
Но она уже пообещала прийти. А Оля Ялова не любила нарушать свои обещания.
…Переулок встретил ее холодным ветром, дующим со стороны трех вокзалов, и неожиданной тьмой. Неожиданной, потому что горели фонари, светились окна жилых домов, вывески магазинов. Но их свет почему-то не разгонял тьму – крошечные огоньки зависли в ночи, яркие, но беспомощные, будто далекие звезды в небе.
Оля даже остановилась на миг. Оглянулась.
Ну что за чушь? Ей идти – три минуты. А если бежать – то одну. И у нее рост метр семьдесят пять, а мышцы – получше, чем у многих парней. Она в центре Москвы, времени – семь часов вечера, вокруг полно людей, возвращающихся домой.
Чего она боится?
Да она просто к Олегу идти боится!
Она не хозяйка своего слова. Наобещала – и испугалась, как маленькая девочка. А она взрослая женщина… почти уже взрослая… почти уже женщина…
Оля поправила вязаную шапочку с помпоном, перекинула через плечо поудобнее спортивную сумку (полотенце, чистые трусики и пачка женских прокладок – Оля подозревала, что завтра они ей понадобятся) и ускорила шаг.
…Младший лейтенант полиции Дмитрий Пастухов был не на службе. Он был даже не в форме, когда, подняв руку, ловил такси на углу Протопоповского и Астраханского переулков. Причины, почему в этот час Дима Пастухов был здесь, могли бы расстроить его жену, поэтому мы не будем вдаваться в детали. В защиту Димы можно сказать только то, что в руке у него был пакет, в котором лежала коробка конфет «Рафаэлло» и букет цветов из торгового автомата, купленные рядом, в дешевом супермаркете «Билла».
Цветы и конфеты Дима дарил жене не часто, раз-два в год. Что в данном случае, как ни странно, служит извиняющим фактором.
– Какие пятьсот? – темпераментно торговался Дима. – Да триста – красная цена!
– Ты на бензин цены знаешь? – так же темпераментно отвечал водитель-южанин из-за руля потрепанного «форда». Несмотря на очень нерусскую внешность, речь у него была чистой и интеллигентной. – Вызови официальное такси – никто дешевле не повезет!
– Я потому и ловлю частника, – пояснил Дима. Вообще-то он был морально готов на пятьсот рублей – ехать было не близко, но привычка требовала поторговаться.
– Четыреста, – решил южанин.
– А поехали, – сказал Дима и, перед тем как нырнуть в машину, окинул взглядом улицу. Просто так.
Девочка стояла шагах в пяти. Покачиваясь и глядя на Диму.
Вообще-то девчонка была высокой, фигуристой, в полумраке сошла бы и за взрослую женщину, но сейчас свет фонаря падал ей прямо на лицо – а лицо было совсем детским.
Девочка была без шапки, волосы растрепаны. Из глаз у нее катились слезы. Шея была окровавлена. Нейлоновая горнолыжная курточка была чистой, а вот на светло-голубых джинсах тоже проступали потеки крови.
Пастухов бросил пакет и букет на сиденье и кинулся к девочке. За спиной у него затейливо выматерился водитель, тоже увидавший девчонку.
– Что с тобой? – закричал Пастухов, хватая девочку за плечи. – Ты как? Где он?
Почему-то он не сомневался, что девочка сейчас покажет «где он», и он догонит этого козла, и задержит, и в процессе задержания, если повезет, что-нибудь ему сломает или отобьет.
Но девочка тихо спросила:
– Вы полицейский, да?
Пастухов, который толком не осознавал отсутствие на нем формы, кивнул:
– Да. Да, конечно! Где он?
– Увезите меня, мне холодно, – жалобно попросила девочка. – Увезите меня, пожалуйста.
Насильника рядом не было. Водитель выбрался из-за руля, достав откуда-то бейсбольную биту (как известно, в России почти никто не играет в бейсбол, но вот бит продается сопоставимо с США). Идущая по Астраханскому семейная парочка увидела девочку, Пастухова, водителя – и юркнула в супермаркет. А вот двигавшийся по Протопоповскому пацан с ранцем, напротив, – остановился и издал восхищенный возглас – так радостно, что Пастухов подумал о воспетой в Библии пользе телесных наказаний для воспитания детей.
– Тебе нельзя сейчас покидать место происшествия… – начал было Пастухов.
И осекся.
Он увидел, откуда текла кровь.
Два крошечных отверстия на шее девочки.
Два следа от укусов.
– Пошли, – решил он и потащил девочку к машине. Та не сопротивлялась, будто, приняв решение довериться ему, вовсе перестала о чем-то думать.
– Эй, в милицию ее надо… – сказал водитель. – Или в больницу… Эй, тут же Склиф рядом, сейчас…
– Я сам полиция! – Пастухов одной рукой достал из кармана «корочку» и сунул водителю под нос. – Никакого Склифа. Гони на Сокол.
– Зачем на Сокол? – поразился водитель.
– Там офис Ночного Дозора, – сказал Пастухов, укладывая девочку на сиденье и подсовывая ей под голову ее же сумку. Ноги девочки он положил себе на колени. С высоких «зимних» кроссовок закапал грязный тающий снег. А вот шея не кровоточила. Хорошо, что слюна вампира останавливает кровь после еды.
Плохо, что вампиры не всегда останавливаются вовремя.
– Какой еще Ночной Дозор? – удивился водитель. – Я в Москве двадцать лет живу, не помню такого.
«Ты и не будешь помнить», – подумал Пастухов. Но говорить это вслух не стал. В конце концов, он и сам, когда доводилось заходить к Иным, не был до конца уверен, что ему оставят память.
Лучше не зарекаться.
– Ты быстро вези, – посоветовал он. – Я штуку заплачу.
Водитель красочно объяснил, куда Пастухов должен будет поместить свою тысячу, и прибавил газа.
Девочка лежала, закрыв глаза. То ли впала в забытье, то ли была в шоке. Пастухов искоса глянул на водителя – тот не отрывал глаз от дороги. Тогда, чувствуя себя насильником и извращенцем, Пастухов осторожно раздвинул девочке ноги.
Джинсы в промежности были чистые, не испачканные. По крайней мере ее никто не насиловал.
Хотя, если уж говорить начистоту, с точки зрения Пастухова – сексуальное насилие было бы куда меньшим злом. Привычным.
Глава 1
– Ты засиделся, – сказал Гесер.
– Где? – заинтересовался я.
– Не «где», а «на чем», – не отрывая взгляда от бумаг, сказал шеф. – На заднице.
Раз уж шеф начал грубить без повода – то он чем-то очень сильно озадачен. Не разозлен – тогда он предельно вежлив. Не испуган – тогда он печален и лиричен. А именно озадачен.
