Стивен Кинг - Все предельно
— Кажется, вы забыли, в чьей едете машине, — эдак с подковыркой замечает она.
— Дай ему бутылку, сучка! — говорит Джонни. Он по-прежнему улыбается, но только это совсем другая улыбка. Она смотрит на него и бледнеет, прямо вся краска отливает от щек. Мистер Поросенок получает свою бутылочку, а будет или не будет он есть ленч, это уже никого не колышет. Еще через двадцать миль мы высаживаем семейство в маленьком городке и направляемся в Чикаго уже без них.
— Мужчина, женившийся на такой женщине, имеет то, что заслуживает, — замечает Джонни. — И уж он-то получит сполна, будьте уверены!
— Она позвонит копам, — говорит Джек, по-прежнему не открывая глаз.
— Ни хрена не позвонит, — небрежно и уверенно отвечает Джонни. — Да такая скорее удавится, прежде чем никель потратит. — Он оказался прав. На всем пути в Чи мы видели лишь двух синих «жучков», но каждый ехал себе своей дорогой, а сидевшие в них парни даже не притормозили, чтобы взглянуть на нас хорошенько. Так что Джонни, как всегда, везло. А вот Джеку — нет, достаточно было хотя бы мельком взглянуть на него, как тут же становилось ясно, что вся везуха для него кончилась. Мы еще и к «Луп»[5] не успели подъехать, как он начал бредить и звать мать.
— Гомер? — окликнул меня Джонни и игриво покосился в мою сторону. Знал, чертяка, как это меня всегда раздражает. В такие моменты он походил на девицу, собравшуюся пофлиртовать.
— Чего? — грубо огрызнулся я.
— Нам некуда ехать. Здесь еще хуже, чем в Сент-Поле.
— Езжай в «Мерфи», — сказал вдруг Джек, по-прежнему не открывая глаз. — До смерти охота холодненького пивка. Умираю от жажды.
— «Мерфи», — задумчиво повторил Джонни. — А что, недурная идейка.
Так назывался ирландский салун на Саут-Сайд. На полу опилки, мокрые и грязные столы, два официанта, трое вышибал, дружелюбно настроенные девушки за стойкой бара и комната наверху, где с ними вполне можно найти приют. Еще несколько комнат находились в задней части помещения, там иногда устраивались деловые встречи, но чаще они пустовали. Таких заведений в Сент-Поле насчитывалось целых четыре, а вот в Чи их было всего два. Я запарковал «форд» Фрэнсисов в боковом проулке. Джонни находился на заднем сиденье, рядом с нашим бредящим другом — мы все еще не решались называть Джека нашим умирающим другом. Сидел и прижимал голову Джека к лацкану пиджака.
— Ступай и приведи из этого крысятника Брайана Муни, — сказал он мне.
— А что, если его там нет?
— Ну, тогда даже не знаю, — задумчиво протянул Джонни.
— Гарри! — вдруг заорал Джек. Наверное, звал Гарри Пирпонта. — Эта шлюха, которую ты мне подкинул, наградила меня чертовой гонореей!
— Ступай, — повторил Джонни и погладил Джека по голове, да так ласково, прямо как мать родная.
Однако Брайан Муни оказался на месте — Джонни опять повезло, и мы договорились остаться в комнате на ночь, хоть это и обошлось нам в две сотни баксов. Жутко дорого, особенно если учесть вид из окна (в грязный проулок) и туалет, находившийся в дальнем конце коридора.
— А вы, как погляжу, серьезные ребятишки, — заметил Брайан. — Будь на моем месте Мики Макклюр, тут же вылетели бы обратно на улицу. Такого шухеру понаделали в этой «Маленькой Богеме» — до сих пор все газеты трезвонят. И по радио тоже.
Джек присел на койку в углу и попросил сигарету и холодного пива. Последнее возымело на него просто чудодейственный эффект — он снова стал почти самим собой.
— А что, Лестер смылся? — вдруг спросил он Муни. Я посмотрел на него и вдруг заметил нечто ужасное. Стоило ему затянуться «Лаки» и выдохнуть, как из дырки на спине пиджака выходила тоненькая струйка дыма.
— Ты имеешь в виду Мордашку? — спросил Муни.
— Зря ты его так называешь, не ровен час еще услышит, — усмехнулся Джонни. Он явно воспрял духом, увидев, что Джеку стало лучше. Правда, он пока что не видел, как из дырки в спине у него выходил дым. Да и я лучше б не видел.
— Затеял перестрелку с целой оравой копов и смылся, — сказал Муни. — Одного уложил, это точно, а может, даже двух. Короче, ничего хорошего. На ночь можете остаться здесь, но чтоб завтра к полудню и духу вашего не было!
Он ушел. Джонни выждал несколько секунд, а потом показал ему вслед язык — ну точно малое дитя. Я заржал — Джоннни всегда умел рассмешить меня. Джек тоже засмеялся, но тихонько. Видно, больно было.
— Так, приятель, — сказал Джонни. — Теперь самое время взглянуть, что там с тобой стряслось. Снимай пиджак.
Процедура раздевания заняла минут пять. Ко времени, когда на Джеке осталась одна майка, все мы трое прямо взмокли от пота. А мне раза четыре пришлось зажимать Джеку рот ладонью, чтоб, не дай Бог, не заорал. И все манжеты у меня были в крови.
На подкладке пиджака красовалось лишь небольшое алое пятнышко, но половина белой рубашки была в крови, а майка так сплошь пропиталась кровью. И слева, прямо под лопаткой, красовалась шишка с небольшой дырочкой посередине — прямо миниатюрный вулкан.
— Не надо! — прорыдал Джек. — Пожалуйста, перестаньте!
— Ничего, все о'кей, — сказал Джонни и снова погладил его по голове, как маленького. — Мы все устали. Теперь можешь прилечь. Давай поспи. Тебе надо отдохнуть.
— Да не могу я! — говорит он. — Прямо жуть до чего больно! О Господи, если б вы знали, до чего больно!.. И еще я хочу пива. Умираю от жажды. Только не солите его, как тогда. Где Гарри, где Чарли?
Насколько я понял, речь шла о Гарри Пирпонте и Чарли Мэкли. И Чарли оказался тем самым Фейгином, который приобщил к ремеслу Гарри и Джека, когда те были еще сопляками.
— Ну вот, опять завел свою шарманку, — сказал Джонни. — Ему нужен врач. И ты, Гомер, мальчик мой, должен найти этого самого врача.
— О Господи, Джонни, да я ж в этом городе ни одной собаки не знаю!
— Не важно, — отмахнулся Джонни. — Стоит мне только высунуться на улицу, сам знаешь, что будет. Сейчас дам тебе несколько имен и адресов.
Закончилось тем, что он дал только одно имя и адрес, и мой поход по нему успехом не увенчался. Врачишка, подторговывающий разными пилюлями, подрабатывающий подпольными абортами, а также вытравлением папиллярных узоров с помощью разных кислот, оказывается, искал утешения от трудов праведных в настойке опия и отдал Богу душу два месяца назад.
Мы проторчали в этой вонючей комнатушке у «Мерфи» пять дней. Время от времени заявлялся Мики Макклюр и пытался вышвырнуть нас вон, но Джонни всякий раз говорил с ним по душам. Как умел говорить только он, Джонни, сплошной шарм и очарование, и было просто невозможно отказать ему. Да и, кроме того, мы платили за эту комнату. К концу с нас стали драть уже четыреста баксов за ночь, к тому же мы не смели высовывать носа дальше сортира, чтоб нас никто не узнал. Но никто не узнал, и мне кажется, копы до сих пор понятия не имеют, где мы скрывались все эти пять дней в конце апреля. Интересно, сколько сумел заработать на нас Мики Макклюр — по моим скромным подсчетам, никак не меньше куска. Недурненько.
