До тошноты (ЛП) - ЛаСарт К.У.

Он изучал свое изможденное отражение в зеркале. Что-то было не так. Наклонившись поближе, чтобы рассмотреть глаза, он ахнул и сделал шаг назад.

- Какого черта?!

Марк снова приблизился к зеркалу и в недоумении покачал головой. Его правый глаз по-прежнему был знакомого светло-голубого цвета, но левый зрачок теперь имел коричневую окантовку. Зажмурив глаза на секунду, прежде чем открыть их снова, Марк почувствовал острую боль, пронзившую правую часть его головы. Его зрение затуманилось и он схватился за раковину, ища опоры.

После того, как мир перестал вращаться, он снова посмотрел в зеркало и закрыл только левый глаз. Его зрение прояснилось и головокружение отступило. Он закрыл правый глаз, оставив левый открытым, и его желудок свело от ужаса.

Темнота.

Марк ослеп на левый глаз.

* * *

- Не знаю что и сказать, мистер Хэнкс.

Офтальмолог откинулся на спинку стула и почесал подбородок.

- Судя по всем моим тестам, ваш глаз работает нормально. Он реагирует так, как должен, на свет и другие раздражители. Я понятия не имею, почему вы им не видите.

После произошедшего Марк сразу же позвонил в клинику Алекса, но там в приеме ему отказали, сказав, что данная проблема выходит за рамки его специализации, после чего его немедленно направили к окулисту. И теперь окулист говорит ему, что с его глазом все в порядке.

- А как насчет изменения цвета? Это из-за чего может быть?

Марк прикрыл рукой свой бесполезный левый глаз, чтобы лучше видеть врача правым.

- И это весьма странно. Я слышал о кареглазых пациентах, внезапно синеющих, но это аномалия, которая встречается только у долгожителей, и никто толком не знает, что ее вызывает. Но чтобы голубые глаза стали карими, причем не в раннем детском возрасте, это какой-то нонсенс.

Мысль о том, что в его глазу засел червь, была невыносима, но это было ничто по сравнению со страхом ослепнуть. Марк запаниковал, думая о том, сколько изменений это вызовет в его жизни, одним из которых станет конец его карьеры фотографа.

- А как быть со вторым глазом? Он тоже в опасности?

- Трудно сказать, но я в этом сомневаюсь. Я никогда не видел ничего подобного, но если бы мне пришлось рискнуть предположить, возможно, лоа-лоа все-таки нанесли какой-то вред вашему левому глазу, который я не могу обнаружить. Пускай ваш семейный врач назначит МРТ, это все что я могу порекомендовать на данный момент.

- Я позвоню доктору Алексу и попрошу направить меня на МРТ. Мне нужны мои глаза.

Растерянность окулиста весьма расстроила Марка.

- Хорошо, и передайте ему, что я был бы очень признателен, если бы он сразу же отправил копию заключения ко мне в кабинет.

Когда Марк вышел из клиники, яркий полуденный солнечный свет обжег сетчатку его медикаментозно расширенного правого глаза, заставив надеть солнцезащитные очки. Когда он сел на водительское сиденье, его очки съехали с носа, и он увидел свои глаза в зеркале заднего вида. Несмотря на размытость в здоровом глазу, он сразу заметил изменения. Его левый глаз больше не был окружен темной каймой, теперь он был полностью карим.

* * *

Когда голос впервые заговорил с ним, Марк находился в отделе с туалетными принадлежностями в супермаркете рядом с его домом. Он услышал его так четко и ясно, что он тут же остановился и огляделся. Но он был один.

Через несколько минут уже в мясном отделе голос заговорил снова.

- Nipe msaada!... Па-ма-гиии..!

Снова оглядевшись, Марк поймал взгляд тучного мужчины на другом конце прилавка с мясом.

- Прошу прощения, - Марк располагающе улыбнулся дородному мужчине, который нерешительно ответил на улыбку. – А вы тоже только что слышали, как кто-то говорит на суахили?

Мужчина отрицательно покачал головой, затем посмотрел на часы и, пробормотав что-то об опоздании, спешно удалился.

Голос заговорил с ним в третий раз, когда он сидел за кухонным столом и ел тушеную говядину с французским багетом.

После тщательного обыска всей своей квартиры, включая шкафы и под кроватью, Марк пришел к тревожному выводу, что голос исходит из его собственной головы.

Марк сидел на диване с включенным телевизором, но не замечал идущее по нему игровое шоу. Этот иностранный голос в его голове продолжал бормотать, иногда смеяться, а иногда звучать сердито и резко. Его пульс участился, пока он пытался подавить нарастающую панику.

Что за хуйня со мной твориться?

Непрошеные воспоминания о матери вихрем проносились в его голове. Вот его мать с хрустом костяшек заламывает руки, обнаружив у него в очередной раз пустяковую температуру. И ее истеричные телефонные звонки всякий раз, когда он уходил в гости к другу, будучи уверенной, что другие родители никогда не смогут позаботиться о ее сыночке так же хорошо, как она. И как он потом нашел ее в душе, свернувшуюся в позе эмбриона, визжащую на весь дом. Тогда медработники увезли ее в смирительной рубашке, пока она оплакивала своего сына, не замечая его живого присутствия. В итоге она покончила с собой одной пулей в нёбо, оставив наспех нацарапанную записку с извинениями своему единственному ребенку.

- Нет, – сказал Марк пустой комнате, затем еще раз с большей силой. - Нет!

Он не сходил с ума. Он слишком много работал и слишком многого добился в этой жизни, чтобы позволить себе все потерять из-за какого-то наследственного безумия. Он сможет это игнорировать. Силой воли он сможет заставить этот голос замолчать.

Марк пошел на кухню, достал стакан для виски и наполнил его льдом. В шкафу стояла открытая бутылка бурбона, нетронутая с тех пор, как он начал принимать лекарство от червя лоа-лоа. Дрожащими руками он налил янтарную жидкость в стакан, пролив немного на пол. Даже не вытерев пролитое он направился обратно в гостиную, а после вернулся за бутылкой, прихватив ее с собой.

Бурбон обжег горло, но это ощущение ему нравилось. Когда стакан опустел, он попытался наполнить его еще раз, но передумал и сделал глоток прямо из бутылки. Он почувствовал теплоту приятного жужжания, когда голос, казалось, немного затих, а междометия звучали все реже и реже.

Марк продолжал пить.

Несколько часов спустя, незадолго до того, как он потерял сознание на диване, Марк услышал голос еще раз. Он не мог удержаться от смеха, когда призрак в его голове невнятно бормотал на суахили.

* * *

Аппарат МРТ громко гудел и щелкал вокруг него, но Марк невозмутимо лежал на столе, периодически впадая в забытье от успокоительных средств, что ему ввела медсестра. Много лет назад, после неудачной МРТ из-за разрыва связок плеча, он узнал, что страдает клаустрофобией и нуждается в седативных препаратах, чтобы оставаться неподвижным в течение сорокапятиминутной процедуры.

Отключившись, Марк снова оказался в джунглях Конго, а его гид тихо говорил по-английски с местным акцентом. Приятное лицо мужчины то появлялось, то выпадало из фокуса, но он слышал его наставления об опасностях джунглей.

- Гориллы – не единственное, чего следует бояться в джунглях, сэр. Это место с привидениями, полное множества злых духов. Будьте осмотрительны и тогда никто в вас не заберется.

В этот момент манговая муха укусила его за ногу, и Марк смотрел, как она неспешно пьет его кровь, понимая, что ее нужно согнать, но не мог пошевелить даже пальцем.

- Прекрати. Пошла вон, - он пьяно хихикнул. - Ты же заражаешь меня лоа-лоа.

Что-то загрохотало справа от него, что-то невидимое в глубокой тьме диких джунглей, и он испугался. Гориллы. Ему придется быть осторожным, чтобы не разозлить их. Они могут быть смертельно опасными. Листва раздвинулась, и перед Марком возникло что-то огромное и бледное. Это была не горилла, а чудовищно огромный червь лоа-лоа, надвигающийся на него с открытой пастью, полной острых как бритва зубов.