Чернильные души (СИ) - Заугольная Оксана

– Почему так рано? – у Сони задрожали руки. – Подожди, я сейчас. Кого еще позвать? Мне заехать за твоими родителями? Или ребят позвать?

– Нет, не хочу, – Эдик едва не плакал. – Маме лучше этого не видеть, а остальных я и сам видеть не хочу. Только тебя.

– Сейчас буду! – пообещала Соня. – Держись!

Она несколько раз пыталась попасть ногой в сапог, когда из комнаты вышел Радик.

– Соня, ты же в пижаме! – охнул он и скрылся за дверью. Вернулся через пару минут с джинсами, кофтой и носками. – Пара минут ничего не решит! Ты же разговаривала с ним совсем недавно, и всё было нормально, так что успеешь!

– Подслушивал? – злости на Радика у Сони не было. В конце концов, тут он был прав. – Тогда и белье принеси, я же джинсы не на голую задницу надевать должна. И вызови мне такси!

Последнее она крикнула уже в спину Радику.

К счастью, упираться и рассказывать о том, как опасны таксисты, он не стал. Послушно принес трусы, лифчик и набрал номер такси.

– Возвращайся поскорее, – только и попросил, когда Соня, на ходу влезая в рукава куртку, выбежала в подъезд.

Таксист оказался словоохотливым мужичком, ничуть не впечатлившийся её фиолетовым лицом.

– Диспетчер знает мой маршрут, – только и сказал он, когда Соня забралась на заднее сидение.

– Не верьте всему, что по телевизору говорят, – грубовато ответила Соня, готовая к ругани и уже подбирающая слова, чтобы отговорить таксиста везти её в полицию вместо дома Эдика. Но тот неожиданно обрадовался.

– Вот я то же самое своей Дашке говорю, – затарахтел он, выезжая из двора. – Не верь ты этим бесам! Нашли моду, во всем детишек винить. Зато как удобно сейчас, все висяки на чернилок свесили и сидят, радуются! Нет, чтобы работать!

Соня чуть было не хихикнула на забавном и несуразном «чернилки», но таксист и не думал останавливаться, лишь для вида что-то спрашивая у Сони и продолжая ругать всех, от несчастной Даши и до правительства. С проблем «чернилок» таксист быстро перешел к своему наболевшему. Соня за время поездки успела узнать и про высокие цены на бензин, и про дуру-диспетчера, и про сына-лоботряса, который не хочет работать. Водитель уже добрался до благодатной темы правительства, как они наконец добрались.

Соня быстро отсчитала деньги и выбралась их автомобиля.

– Обратно скоро поедешь? – крикнул ей в окно таксист. – Я могу и подождать. Уж больно с тобой поговорить приятно.

– Простите, – Соня через силу улыбнулась. – Боюсь, что я тут надолго.

И бросилась к подъезду, уже не слыша, что ей еще кричал вслед водитель.

Эдик открыл дверь, когда она еще поднималась по ступенькам. Выглядел он и впрямь жутковато. До сих пор никто из близких Соне людей не уходил, и она не видела настолько близко, как это происходит. И то, что первым мягко стираются черты лица, оказалось выше её сил. Она едва не повернула назад, но Эдик приглашающе махнул рукой и отступил обратно в квартиру, и Соне не оставалось ничего иного, как последовать за ним.

В квартире было тихо и пусто. Вот оно, Соня не сразу поняла, что чувствует, но эта мысль назойливо крутилась в голове. Пусто. Эдик еще тут, но его словно нет.

– Проходи в комнату, – послышался слабый голос, и Соня пошла на него.

Эдик полулежал и выглядел фиолетовой уличной тенью, упавшей на диван, а не живым человеком. Его лица почти не было видно, также быстро истончились и кончики пальцев, а вот само тело сбоку еще можно было разглядеть. Подходить не хотелось. Соня некстати вспомнила, как смешно выглядели одноклассники и одноклассницы, боявшиеся даже ближе подойти, словно её пятна были заразными. Как она смеялась над ними, полагая, что если чем и сложно заразиться, так это её неудачливостью. Именно она привела к появлению пятна. А теперь, когда Эдик умирал, нет, когда он исчезал, она с трудом могла заставить себя не кривиться, а сесть рядом было просто за гранью её возможностей. Она боялась заразиться смертью.

– Ты посидишь со мной? – прошелестел Эдик, словно почувствовав её неуверенность.

– Посижу, – сложнее всего было вытолкнуть из себя это короткое слово, а сесть рядом на диван оказалось проще. Соня стиснула зубы, напоминая себе о том, что её ждет тот же конец и довольно скоро, и только после этого смогла заставить себя взять Эдика за руку или, скорее за то, что от руки осталось. Она думала, что будет противно, но было всего лишь странно. Рука была обычной, чуть более прохладной, чем всегда, но это касалось лишь видимой части. Дальше же её просто не было, она не обрывалась резко, но нащупать переход Соне удалось не сразу. Однажды ей приходилось касаться воды, которая идеально совпадала по температуре с её руками. Казалось, будто она и не опускала пальцев в воду, по-прежнему держит их в воздухе, но ощущение воды, её плотности всё-таки было. Теперь таким становился Эдик.

20 глава

– Ты видишь его? – Эдик не мог лежать молча, кажется, он не кричал в голос от ужаса только из-за того, что Соня была рядом. Она была благодарна и в то же время испытывала досаду – лучше бы он не звал её, чем вот так напоминать о близком конце.

Соня отвлеклась от попытки разглядеть его лицо – если он мог говорить, значит, оно где-то было, разве нет? – и посмотрела в окно. Шторы Эдик не задернул, пытаясь этим компенсировать свою трусость, заставившую его запереться дома, а не выйти навстречу чудовищу. За окном стало темно, и это была не вечерняя серая хмарь, а настоящая ночь. Сияли фонари, откуда-то из глубины двора донося отголоски своего света, да луна напоминала чей-то равнодушный пустой глаз. Но лишь напоминала, не более того.

– Не вижу, – ответила она, снова повернувшись к нему, и затылком почувствовала чей-то взгляд. Вздрогнула и едва не выронила руку Эдика из своей – теперь её пришлось бы искать – за окном, да и в освещенной комнате заметно потемнело. Она снова повернулась к окну и по-прежнему никого не увидела, только почувствовала дыхание кого-то огромного. Или это был сквозняк, который колыхал висевшую на окне незадернутую штору. Второй вариант нравился ей больше.

– Я его вижу, – прошептал Эд еле слышно. – Он заглядывает через окно, но стоит дальше. Я вижу только силуэт. Он сожрет меня, да?

– Нет, не сожрет, – Соня стиснула руку Эдика и едва не вскочила, когда её пальцы столкнулись с её же ладонью – рука истаяла. – Эд, никто тебя не сожрет, ты понял? И меня не сожрет. Подавится. Он… он просто смотрит, понятно? Ему любопытно!

Новая мысль захватила её целиком.

– Он видит нас только когда мы начинаем исчезать, потому что так мы становимся одной с ним крови… то есть, одного с ними спектра или даже измерения. Понимаешь, Эд? Я думаю, он видит только тех, кто исчезает, и ему интересно посмотреть на нас, а не съесть.

В голове проскользнула паническая мысль, что первое вовсе не исключает второго и, может, чудовища питаются только теми, кого видят, да только Соня скорее позволила бы себе откусить язык, чем произнести это вслух.

– Поэтому мы зря их боимся, и поэтому мы зря боимся исчезать, ведь это не конец, там какое-то продолжение жизни, что-то совершенно особенное! – Соня замолчала. Резко, больно прикусив язык. Потому что в этот момент она снова перевела взгляд на диван и… Эдика на нем не было.

Он исчез так же, как до него исчезали другие, оставив после себя лишь горстку одежды, которая теперь лежала ровно так, как до этого он. И выглядело это настолько противоестественным, что тысячу раз обещавшая себе не плакать Соня разревелась.

– Эд, надеюсь, что ты меня хотя бы слышишь там, в другом измерении, – прохлюпала она, размазывая по щекам слезы. – Я скоро тоже приду, ты это знаешь.

Она переписала телефон родителей Эдика, который он оставил на столе, проверила воду и перекрыла газовую трубу, лишь после этого вышла и захлопнула дверь.

На улице было всё также темно, и только свет луны, да редкие фонари разбавляли эти растекшиеся чернила ночи.

Соня подняла голову и четко произнесла прямо в эту тьму, надеясь, что её всё-таки услышат: